В кафе все прошло без эксцессов. Пили, ели, танцевали, смеялись. Был и первый танец жениха и невесты, и крики «Горько!», и бесконечные тосты, и ловля букета невесты. Но все когда-нибудь кончается, и, собрав в коробки недопитое и недоеденное, мы пешком, больше никаких машин, пошли к Сережкиному, а с сегодняшнего дня нашему общему, дому. Ребята помогли донести подарки и коробки с остатками снеди до лифта, вышли на улицу. Я поднялась с первой партией коробок, отослала лифт вниз к Сережке, а сама побежала на балкон, помахать ребятам на прощание. Ребята прокричали троекратное «Ура!» и разошлись. А Сережки все не было. Да куда ж он подевался?!

Выбежала в подъезд, вызвала лифт, пришел маленький, не грузовой. Спустилась на первый этаж – никого. Покричала – тишина. Лестница в подъезде очень неудобно расположена, далеко от лифтовых шахт. И свет сегодня там почему-то не горел, темно, хоть глаз выколи. Рано я расслабилась! Собралась, помолилась и отправилась вверх по лестнице, на каждом этаже подходя к лифтам и зовя Сережу. Он, оказывается, застрял между восьмым и девятым этажами. Колотил в стены, никто, и я в том числе, не слышал. Хорошая звукоизоляция в доме! Никакие кнопки не работали, вызвать диспетчера не мог. Телефон свой положил в сумку, которую я забрала. Абсолютно патовая ситуация. Побежала на первый этаж, воспользоваться вторым лифтом было страшно, вдруг тоже застряну. Дозвонилась снизу до диспетчерской службы, видимо разбудила дежурного. Крайне нелюбезный голос отозвался: – Что случилось?

– Лифт застрял. – И что?

– Как что? Надо что-то делать. У меня там жених застрял, вернее уже муж. У нас свадьба сегодня.

– Поздравляю. Что ж вы свадьбу в лифте устраиваете?! – Почему в лифте? Он застрял, понимаете?

– Все я понимаю, девушка, только техника нет, он в запое третий день.

– Что же нам делать?

– Попробую кого-нибудь найти… Но часа два-три посидеть придется… – Ждем.

Поплелась опять наверх.

– Сереж, они говорят часа через два-три придут. Может быть.

– Слушай, давай я попробую двери открыть, а ты попытайся с той стороны. Возьми отвертку, может пригодиться. И мы стали взламывать двери. Дверь лифта Сережке открыть удалось. А вот дверь восьмого этажа стояла насмерть. Попробовала счастье на девятом. Получилось. Открылся примерно полуметровый темный проем, света в кабине не было, и там, на уровне пола девятого этажа, голова моего любимого.

– Давай, попробую подтянуться.

– Страшно, вдруг он поедет.

– Тогда у тебя будет два мужа.

– Не смешно.

Он попытался вылезти, но тут лифт дернулся и съехал вниз сантиметров на десять. Рисковать дальше было безрассудно. Но если гора не может прийти к Магомеду, то Магомед-то мобилен. И не дожидаясь, пока доводы рассудка помешают сделать это, легла на не слишком чистый пол и свалилась во тьму прямо на руки Сережке.

Теперь со спокойной душой могу ответить Валентине, мне тоже в старости будет, что вспомнить. Хотя внукам об этом вряд ли расскажу.

Кафе «Лунная дорожка»

Я сижу на большом, нагретом ласковым крымским солнцем, камне. Передо мной лениво плещется Черное море. За свои двадцать два года я повидала много морей и океанов, повезло с родителями и со Стасом. Те воды были и теплей, и голубей, и чище, но только здесь так щемяще пахнет детством, только здесь я могу сидеть совершенно одна, ни слева, ни справа никого, сколько достает взгляд. Вернее, не так. Нас пятеро: мы со Стасом, Дрон, мой брат, с женой Лелькой, вообще-то, он Андрей, но так его зовут только чужие, для своих он Дрон, и Никитос. Мы только сегодня приехали. Добрались до Балаклавы, потом на кораблике приплыли в Голубую бухту, долго брели вдоль берега, пока не нашли замечательное место для стоянки на скале, метрах в десяти над пляжем. Установили палатки, соорудили ужин. Сейчас ребята сидят у костра, Дрон играет на гитаре, до меня доносятся знакомые звуки бардовских песен. А я пришла сюда, чтобы один на один поздороваться с моим старым, еще каким старым, другом – морем.

«Ну, здравствуй, дружище! Сколько мы не виделись? Десять лет. Сейчас тебе расскажу обо всем, что произошло в моей ничтожной жизни. Тебе ведь интересно? Ты же меня любишь. Любишь! Иначе никогда бы так нежно не целовало мои ноги маленькими, приветливыми волнами, никогда бы так бережно не несло в своих ладонях, наполненных водой, теплой, как парное молоко.

Так вот, я окончила школу, а в этом году институт. Хороший институт, поверь мне. Я до сих пор со Стасом, помнишь того худенького парнишку, что так отчаянно не хотел учиться плавать? Он вырос, вон сидит высокий и утонченно прекрасный. Я люблю его, а он меня. Через месяц мы поженимся, так что это наше предсвадебное путешествие. Как хорошо, что ты не будешь морализировать, ведь мы вместе уже целую вечность. Мы и так долго держались, ждали моего шестнадцатилетия. Почему не поженились раньше? Зачем? Нам и так было отлично. А теперь время пришло. Не понимаешь? Я и сама не очень понимаю, но все же попробую объяснить. Наши семьи дружат с тех пор, как родились Дрон, Стас и Никитос. Мамы подружились, гуляя с колясками, потом подтянулись отцы. Когда родилась я, это уже была такая сплоченная команда, что невозможно было себе представить праздников без тети Нины, дяди Толи, тети Люды, дяди Вани, Стаса и Никитоса. А потом дядя Ваня погиб, он милиционером был, и тетя Люда с Никитосом уехали куда-то на край земли, как мама говорила. Мне тогда лет восемь было, и мне казалось, что край света это где-то в районе Северного полюса, я даже плакала, боялась, что их съедят белые медведи. Это сейчас понимаю, что мама шутила, ведь уехали они всего лишь в Подмосковье, не такое уж далекое, в Электросталь. Но наше общение как-то потихоньку свелось к нулю. Только несколько лет назад Дрон нашел Никитоса, пересеклись где-то, и теперь нас снова четверо. Вернее, три мушкетера и Маринка-Малинка, или просто Ягода, то есть я.

Наши с Дроном родители во время перестройки организовали фирму, связанную с молочной промышленностью, всякое там оборудование, управление, бла-бла-бла, в общем наша семья – типичный представитель среднего класса: Турция, Таиланд, одежда из Меги и Европейского, семейные обеды в сетевых ресторанах, это все наше. А вот отец Стаса, дядя Толя, оказался в нужное время в нужном месте и теперь практически олигарх, правда, он терпеть не может этого слова. Говорит, «просто солидный человек». У него все ужас, как круто: дома в Лондоне, Ницце, Барселоне, еще где-то. Они с тетей Ниной знакомы, по-моему, со всеми медийными лицами, бывают на приемах в Кремле. Но когда устают от всей этой суматохи, то просто, как в старые добрые времена, мы собираемся вместе, и жарим шашлыки у нас на даче, правда, за забором маячит охрана дяди Толи, или едим раклеты у них или у нас дома, чаще у них, там намного больше места. Но мне не важно, что они такие богатые, я просто Стаса люблю. А он любит меня. Мы бы еще сто лет без штампа в паспорте прожили, но дядя Толя говорит, что пора Стаса в бизнес вводить, и почему-то будет лучше, если он будет женат. Ну, надо, так надо. Правда, там какое-то грандиозное действо организовывается человек на пятьсот! Пятьсот! Из них мы от силы 50 знаем, остальные – «нужные люди». Я такую истерику по этому поводу закатила, не хочу участвовать в этой вакханалии, ведь это моя свадьба, первая и последняя! Тетя Нина и мама долго меня успокаивали, уговаривали, хотя маму, по-моему, тоже пугает размах, но она старается вида не показывать, а у тети Нины просто выхода нет, дядя Толя сказал, будет так, значит, так будет. Скала! Хорошо, что у Стаса не такой крутой характер, с ним всегда можно договориться. В результате, уломали меня на свадьбу, которую придется просто перетерпеть, как сказал Стас, вслед за царем Соломоном, «пройдет и это», зато отпустили в этот неорганизованный поход, в который пять лет не пускали. Дрон с Лелей много лет по стране ходят с палатками, а нас со Стасом только в VIP отели Европы отправляли или в апартаменты семьи Стаса, раскиданные по всем курортам Старого Света. Другая бы девчонка за такую жизнь душу дьяволу продала, а я так по тебе скучала, Черное море мое! Ладно, побегу к своим. Не теряй меня,

я рядом. Целых десять дней!»