— Я задал вопрос, — очень грубый тон, от которого снова стало не по себе.

— А если я не хочу отвечать? — абсолютно справедливо с моей точки зрения.

— А придется, — еще более злое, — и сними с себя эту дурацкую простынь.

Захотелось убежать и желательно подальше. И спрятаться где — нибудь.

— Это приказ? — теперь уже разозлилась я.

— Предупреждение. Или я сам подойду и сниму вместе с рубашкой.

Пожалуй, спорить было бы глупо, с учетом того, что под рубашкой на мне ничего нет. Поэтому, не задумываясь, скинула с себя белое прикрытие. Тимур кивнул и продолжил испытывающе смотреть, видимо, дожидаясь ответа. А что я могла сказать? Да и вообще, не обязана я отчитываться. Но лучше уже ответить что — нибудь, быстрее отстанет.

— Некогда мне отношения строить, — сказала честно, — да и не нужно мне этого.

— Вот как? — удивился Тимур, а затем налил себе в бокал какую — то жидкость, по цвету похожую на вино. Только вино на столе стояло в другой бутылке. Странно.

Стало как — то прохладно, и я поежилась.

— Замерзла? — не ускользнуло от него.

— Немного, — обняла себя за плечи.

— Разожгу камин, — он встал из — за стола и скрылся в другой комнате. В той, которой я еще не была. Там зал, наверное. Удивительно, что у него есть камин. Как это, не знаю, экзотично, что ли.

Я просидела совсем немного, а потом меня одолело всепоглощающее желание узнать, что же он пил. Я осторожно подошла к его месту, и так как жидкости в бокале оставалось чуть — чуть, окунула туда палец, а затем лизнула. Компот? Что? Он все это время пил не вино, а компот?

— Мм-м, дашь попробовать? — раздалось за спиной.

Я обернулась, а Тимур подошел и тоже лизнул мой палец, при этом прошептав:

— Моя.

И тут я все поняла! Он псих! Чокнутый! Или того хуже, маньяк какой — нибудь. А самое ужасное то, что на улице ночь, а я у него в доме и на мне, кроме легкой рубашки, нет одежды. В голову полезли самые ужасные вещи!

— Отпусти… те, пожалуйста, — прошептала я.

— Куда тебя отпустить? — взгляд, полный удивления.

— Домой, — протянула, чуть не всхлипнув.

— Алиса, ты живешь на другом конце деревни, а там дождь сильный. Заболеть хочешь?

— Не заболею, а даже если и так, переживу.

— Никуда ты не пойдешь, — сказал, как отрезал.

Ой-ой-ой! Становится очень страшно. Так, спокойно. Маньякам нельзя возражать или перечить.

— Хорошо, — следуя правилу, сказала я, а затем добавила: — время позднее, думаю, спать пора.

Глупо, знаю. А что еще делать в таких ситуациях?

— Опять спать? — он усмехнулся, сам отвечая на свой же вопрос, — нет, у меня другие планы.

И тут мне стало действительно страшно, очень.

— Как ты относишься к тому, чтобы прекрасно провести время и получить от этого массу удовольствия?

Ни секунды не сомневаюсь, что бабушка рассказывала именно про этого Тимура.

— Плохо отношусь, — сказала я, делая маленький шажочек к входной двери.

— Почему? — следующий вопрос.

— Потому что не считаю это правильным, — еще шажок.

И я кинулась к двери теперь уже со всех ног. Дернула ручку, раз, другой. Заперто! Все, я пропала! Рядом с моим виском припечаталась к двери рука Тимура, с другой стороны тоже, я обернулась и чуть не уткнулась лицом к нему в грудь. Выше он был меня намного, да и больше раза в три.

— А что ты считаешь правильным? — мягкое дыхание на своей щеке я ощутила тут же.

— Я считаю правильным меня отпустить, — как можно решительней попыталась сказать я, но голос дрогнул все равно.

Его взгляд тут же помрачнел, глаза как — то хищно сузились, а улыбаться он и вовсе перестал.

— Я уже, кажется, сказал о том, что идти под таким дождем было бы полным безумием.

— А я считаю безумием насильно удерживать меня здесь, — осмелела я.

— Насильно? — глаза потемнели и в полумраке казались полностью черными.

— Именно, — абсолютно бесполезный разговор, но нужно же как- то время тянуть.

— Насильно, значит, — теперь он улыбался широко и открыто, — хорошо, как скажешь.

И в следующее мгновение прижался ко мне всем телом, отчего я могла слышать, как бешено колотится сердце. Только вот вопрос: его или мое?

Тимур замер, продолжая смотреть мне прямо в глаза и тяжело дышать без каких — либо действий. А я взглянула на его губы и снова возникло дикое желание лизнуть их. Просто порыв какой — то. Разум затуманило, и я поняла, что если сейчас сделаю это, то наоборот спровоцирую его к дальнейшим действиям, но самое страшное то, что я не могла контролировать собственное тело. И я понятия не имею, что все это значит и что вообще происходит. Из последних сил сдерживаюсь. Да я даже губы поджала! А Тимур продолжает прижиматься и разглядывать меня, будто ждет, что я сделаю. И я сделала. Кое — что очень страшное, то, за что никогда не смогу себя простить, не оправдывая даже тем, что схожу с ума, когда он находится так близко.

Я действительно это сделала! Действительно, лизнула языком его губы. Вкусные. А он продолжал все так же всматриваться в меня, будто надеялся что — то прочесть в моих глазах. Только, казалось, сердце его забилось чаще и дыхание участилось.

— Прости… те, — зачем — то шепнула я.

— Не прощаю, — прохрипел он.

А после… поцеловал так нежно, так мягко. Это был совершенно другой поцелуй, не такой как в прошлые разы: жестокие, болезненные и какие — то слишком интимные, после них всегда саднили губы. Этот же поцелуй был таким ласковым, трепетным, как обычно целует муж свою любимую жену.

Я не хотела становиться очередной девкой, которая попадала под его влияние и теряла разум, я не хотела, чтобы мой первый раз был с человеком, которого я едва знаю, я много чего не хотела… до этого момента. Как — то так стало все равно на все, потому что я снова ощущала жар внизу живота и то, как становится влажно между ног.

Стоило ответить на поцелуй, как он превратился в более напористый и смелый, язык проник в мой рот, сплетаясь с моим. Руки, опирающиеся о дверь, зарылись в мои волосы, затем огладили плечи, а после переместились на грудь, аккуратно сжимая и поглаживая соски прямо через ткань, потому что рубашка все еще оставалась на мне. На секунду отстранился от моих губ, а у меня против воли вырвался протестующий звук. Тимур будто этого и ждал, с новой силой впиваясь в губы, продолжая одной рукой оглаживать грудь, сжимая ее в своей ладони, а другой спускаться ниже, туда, где было уже очень мокро. Его бесстыдные пальцы накрыли самое чувствительное место, и я сжала ноги, пытаясь подавить подступающее и с каждой минутой усиливающее желание чувствовать его, ощущать. А после… вырвался стон, полный наслаждения, потому что рука начала плавно двигаться ТАМ: вверх, вниз, вверх, вниз. Не проникая и не заходя пальцами глубже. Тимур наклонился к самому ушку и прошептал:

— Маленькая моя, да ты течешь. Так хочешь меня?

Я ничего не смогла ответить, потому что в следующее мгновение его палец проник внутрь, а остальные все так же ласкали чувствительное место. А из меня вырвался еще один стон, полный желания и требующий продолжения. Он все продолжал поглаживать, в то время как я еле могла устоять на ногах. Они снова будто ослабели, а внизу живота все разливалось сладкой истомой. Я начала соскальзывать вниз по двери, но сильные руки крепко удерживали, не позволяя совсем рухнуть вниз. Но едва я смогла снова стоять, Тимур отстранился от меня, убрал руки с интимного места, с улыбкой взирая на меня.

— Спать? — издевательски спросил он.

— Как спать? А продолжение? — кажется, это говорила не я, а какая — то другая Алиса, развратная и распутная.

— Тебя хватит еще на пару раз? — поинтересовался нахал.

Я тихо зашипела, чувствуя, что желание еще теплится где — то внутри, мое желание, только мое. Но сомнения, как рукой сняло, стоило увидеть красноречивый бугор на его пахе. Значит, не только мое желание.

— Да, лучше спать, — теперь я могла улыбнуться тоже, — но сначала душ.