Дорога вся вымокла от дождя, серебрилась и переливалась от яркого света фонарей. Она смахнула слезу со щеки, но глаза продолжали застилать соленые капли. Погода, будто вторила ее состоянию, дождь продолжал барабанить по стеклу, очистители еле справлялись, чтобы можно было хоть что — то разглядеть на своем пути. Совершенно не зная зачем, она нажала сильней на педаль и прибавила скорость. Как он мог вот так вот поступить с ней?! Она для него отказалась от всего: родителей, Артура, который, наверняка любил ее по настоящему, а она взяла и так жестоко разбила ему сердце. Он собирался сделать предложение, а она, дура, даже не попрощалась по — человечески, оставив на столе лишь записку, что любит другого и жить без него не может. Нет ей прощения. Нет, и никогда не будет… Она предала человека, которому была небезразлична, а теперь и ее окунули лицом в грязь.

— Сволочь! Я верила тебе! — вырвалось у нее само по себе. Она сдавила руль еще сильней, теперь уже не в силах сдерживать истерику. Как же можно было доверять этому человеку? Неужели она не видела, что он тот еще кобель, у которого нет ни стыда, ни совести. Хотя, к чему все эти размышления? Она поступила так же, даже хуже. Говорила, что любит, что всегда будет рядом, а потом взяла и просто ушла, сбежала к другому. Если бы могла, вернула время вспять, все изменила, осталась бы с Артуром. Кто знает, может, он тогда бы не сел ночью за руль пьяный и той жуткой аварии, в которой, совершенно определенно была ее вина, не случилось бы. Он был бы жив, все было бы по — другому. Было бы… Нет ей прощения. Нет, и никогда не будет.

Слезы лились нескончаемым потоком, застилая пеленой глаза. Кто она теперь? Жалкая потаскуха, женщина, для которой нет ничего святого. Родители не примут, не поймут, не простят. Что ей теперь делать? Как жить? И стоит ли вообще?

— Прости меня! — кричала она, уже не смотря на дорогу. И тут, буквально из неоткуда, на дороге возник высокий силуэт. Благо, вовремя заметила и с диким отчаянием надавила на педаль. Резкий стоп и она чуть не влетела лбом в руль, хорошо еще, что пристегнуться не забыла. Подняв голову, в ужасе посмотрела вперед — никого, как от души отлегло. На всякий случай вышла посмотреть, вдруг все — таки задела этого человека. Нет, ни капли крови. И зачем кому — то стоять посреди дороги ночью? Если это не самоубийца, конечно. Немного успокоившись и придя в себя, вернулась за руль. Наверное, этот тип успел убежать с проезжей части, подальше от ненормальной, что чуть не сбила его. Только вот куда именно он скрылся, не понять, кругом темень непроглядная. Вот черт! Еще и ремень застрял. Она опустила глаза, пытаясь починить эту штуку, а когда подняла, из горла, мгновенно окаменевшего, полушепотом вырвалось:

— Господи, помоги!

Поверить не могу! Этот день наступил! Я закончила школу! Да здравствуют каникулы и свобода! Экзамены успешно сданы, оставшись позади, теперь — то дорога в институт моей мечты открыта. Моему городку на отшибе так не хватает хороших врачей, но ведь есть я, которая, по крайней мере, постарается сделать все для того, чтобы не ударить в грязь лицом и оправдать большие надежды мамы, видящей во мне большой потенциал.

Это лето я, по своему обыкновению, собираюсь провести у бабушки в деревне. Видимся мы с ней не так часто, да и мне намного уютней и веселей с этим человеком, чем здесь, с постоянно куда — то спешащими и занятыми бесконечными делами родителями.

— Алиса, доченька! Если ты сейчас не встанешь с кровати, мы уедем с папой без тебя, — раздался из — за двери нервный голос мамы.

— Хорошо, мам! Встаю! — крикнула я и вылезла из — под теплого одеяла. Вещи собраны, так что мне лишь надо умыться, позавтракать и в путь. Моя чудесная розовая комната (сколько раз я просила родителей перекрасить ее в другой цвет, не помню), провожала меня на несколько месяцев.

Спустившись со второго этажа, застала папу, который собирался относить мои вещи в машину.

— Доброе утро! — сказала я, наливая свой утренний кофе.

— Доброе, детка, — отозвался папа, — давай только быстрей завтракай и поедем, дорога занимает немало времени, а мне еще на работу.

Цокнув, я допила кофе и закинула в себя бутерброд. Утром никогда особо есть не хочется, но мама настаивает, утверждая, что завтрак — главный прием пищи, дающий энергию на весь день.

Спустя полчаса мы уже ехали. Моему счастью не было предела: не знаю почему, но мне всегда нравилось у бабушки в гостях. Именно там становится как — то по — семейному тепло и уютно. Незабываемые впечатления. Конечно, с интернетом придется попрощаться, но ничего страшного, у бабули есть небольшая библиотека в доме, там столько интересных книг, что и про интернет забываешь. В конце — то концов, я еду отдыхать туда ото всех и от всего. Родители о чем — то оживленно разговаривали, наверное, о работе, как всегда, я мало слушала. Надела наушники и уставилась в окно. Жаль, что погода не разделяла моего настроения: вторую неделю идут дожди, чаще всего сопровождаемые сильными грозами. Сильную жару, которая обычно бывает в нашей местности, я не люблю, но и постоянная слякоть — не предел мечтаний. Хотя мне несказанно повезло, в прогнозе погоды утверждается, что уже завтра будет светить солнышко. Как я угадала, что решила поехать к бабушке именно сейчас — теперь, за место того, чтобы сидеть у нее в доме и с грустью смотреть на грозу за окном, я смогу погулять по лесу, который располагается совсем недалеко от ее дома. Помню в детстве, когда мне было лет шесть, всегда любила ходить с ней за грибочками или травами, используемые ей для приготовления целебного чая. Лес этот просто шикарен, особенно после дождя. Всюду веет свежестью и неповторимым запахом освежившейся растительности. Интересно, в том лесу еще живет тот старенький добрый лесник, который любил угощать меня конфетками и рассказывать интересные сказки про страшного волка и хитрую лису. Мы с бабушкой часто бывали у него в гостях, он всегда казался мне таким одиноким и несчастным, потому ни детей, ни внуков, ни жены, — никого у него не было. Вроде как женился он однажды, да вот только умерла та женщина вскоре. От болезни или от чего другого — не знаю, не любил он никому об этом рассказывать, да и никто больно — таки не интересовался. Да уж, давненько я не была у него в гостях, как и, собственно, в деревне. Последний раз года три назад, а в остальное время бабушка всегда к нам приезжала. Только ненадолго, не любит она город, ей нравятся места подальше от всей этой суеты и слетевшего с катушек современного общества. Ну в этом, кажется, я пошла в нее. Жаль, что в деревни нет больницы, выучилась бы и смогла бы там и жить, и работать. Ничего, когда — нибудь, может, в старости, жить перееду туда обязательно.

За своими размышлениями о прошлом, вовсе и не заметила, как папа свернул на бездорожье, что свидетельствовало о том, что до конечного пункта нашего маршрута оставалось совсем чуть — чуть.

— Доченька, я знаю, что ты у меня уже совсем взрослая и все сама знаешь, но все равно повторюсь: — повернувшись с переднего сиденья, начала мама, — одной в лес не ходить, там очень легко потеряться, сомнительных знакомств не заводить, после темноты одной не гулять.

— Мам, я и так все это наизусть знаю, — чуть не плача, прохныкала я. Иногда мама переходит все границы: то нельзя, это нельзя. Мне скоро девятнадцать лет! А порой кажется, что и трех нет.

— Вот и умничка, люблю тебя! — бросила она в ответ и отвернулась.

Мы уже въехали в деревню и сейчас проезжали мимо жилых домов, но бабушкин находился чуть ли не в самом конце поселка.

— Так! Кажется, приехали! — раздался суровый голос отца.

— В смысле? — не поняла я.

— Дорогу размыло так, что легко застрять можно, придется тебе ножками топать, — пояснил он.

Я тяжело вздохнула и вышла из машины. Папа помог достать из багажника мой багаж, который, к слову, оказался легче, чем я думала и, обняв и чмокнув в щечку на прощание, повторил все мамины, ранее озвученные правила. Мама не выходила, но открыла дверь и мы с ней тоже обнялись.