Приглашали и Инну, но Ашурков каждый раз накрывал ее руку своей тяжелой ладонью и неизменно отвечал:

  --Занята.

   Бесцеремонно отшивал от девушки он и тех офицеров, которые настойчиво предлагали выпить с ними. И все равно, когда мужчины возобновили свой спор про недавний турнир и предложили дамам пройти в бильярдную поболеть за них, Инна, вставая, почувствовала сильное головокружение. Хорошо Софья Ивановна вовремя подхватила под руку. Но по мере того как компания, обмениваясь шутками и игривыми колкостями, минуя холлы и коридоры, добралась до бильярдного зала, головокружение прошло, настроение сменилось безудержной веселостью. Она откликалась смехом на любую шутку мужчин, и не отказывалась прикладываться к бутылкам с шампанским, которые компания предусмотрительно захватила с собой. А когда Ашурков очень быстро и с разгромным счетом проиграл партию генералу, девушка даже банально пошутила:

  --Не везет в игре, повезет в любви.

  И кажется этим встряхнула капитана третьего ранга. Следующую партию он хоть и с более скромным счетом, но выиграл. И тут же предложил, обращаясь к девушке:

  --А теперь самое время послушать вашу игру. Пока вы для нас кот в мешке.Хоть специалисты и отзываются о вас самыми лестными словами.

   Несмотря на легкое опьянение играла Инна безукоризненно. Она даже чувствовала какое-то особое вдохновение. Тем более, что за инструментом такого высокого качества ей до сих пор вообще не доводилось сидеть. Мелодии сменяли одна другую, грустные на веселые, лирические на темповые, трагические на жизнеутверждающие. За спиной то и дело раздавались аплодисменты и одобрительные возгласы. Потом стало тихо. Не успев осознать причину этого, девушка почувствовала у себя на плечах крепкие мужские руки. Ашурков одним рывком отклонил ее назад и стал целовать. Его жадные губы и руки находили самые потаенные и самые волнующие места на ее теле. Инна только краем глаза заметила, что в комнате, кроме их двоих, уже никого нет, и не стала сопротивляться неистовому мужскому напору. Вскоре в музыкальной комнате не осталось места, где бы не валялась их одежда и где бы они не предавались любовным утехам.

   Ашурков быстро отошел от пережитого чувственного потрясения, оделся по-военному быстро. Направляясь к выходу, глухо произнес:

  --Приводи себя в порядок не торопясь. Я же пойду. Гости должны видеть хозяина.

   Выйдя в холл, Инна не успела сделать и двух шагов, как столкнулась с Натальей Гусевой. Та на ходу пыталась поправить последние погрешности в одежде. Увидев девушку, обрадовалась.

  --Как хорошо, что я тебя встретила. Надеюсь, не против, что я перешла на "ты". Но мне сейчас, поверь, не до условностей. Не хочу потерять расположение Владилена Лазаревича. Поэтому для всех мы были вместе...

   Инна не стала напоминать Гусевой, что та еще при общении в дамской комнате отбросила все условности, оценивающе посмотрела на женщину:

  --А что, повод есть, Наталья Савельевна?

  --Еще какой!- озорно сверкнула очами Гусева.- Шла в дамскую комнату, и тут за мной увязался молоденький каптри. Не знаю, что со мной случилось, но мне захотелось пошалить. И вот теперь надо как-то оправдать почти часовое отсутствие.

   Но страхи Гусевой оказались напрасными. Общение за столами перешло в ту фазу, когда уже не было четких различий в званиях и обязательного соблюдения субординации, и, тем более, не было ориентации во времени. К их столу с обеих сторон присоединились компании двух соседних столов. Делались попытки затянуть песню. Но никак не могли найти объединяющую всех. Пока адмирал с огромным иконостасом наград на груди, обняв за плечи генерал-лейтенанта, не запел "Раскинулось море широко". И вскоре песня набрала такое звучание, что стало слышным позвякивание хрустальных люстр...

   ... Ашурков, открыв глаза, не сразу понял, что от него требуется. Но Софья Ивановна не переставала его тормошить, пока взгляд каперанга не стал осмысленным, и он недовольным тоном спросил:

   --Что случилось?

  Женщина, стараясь не привлекать внимания, наклонилась к Владимиру Михайловичу поближе и испуганно прошептала:

  --Генералу в бильярдной стало плохо. Его надо спасать.

   * * *

   Увидев в каком положении находился Владилен Лазаревич, Ашурков злобно прошипел:

  --Какая же сучка с ним была и бросила!

  Генерал лежал на бильярдном столе в обильной собственной блевотине, без штанов, в одном кителе.

  --Не сучка,- слабо возразила Софья Ивановна. Потупившись, призналась:

  --Это я с ним была. Потом что-то ужасное стало с ним твориться. Ему стало плохо: он стал хвататься за сердце и...

  Ашурков грубо перебил ее, грозно выкрикнув:

  --Где штаны генерала?