Почудилось, что увиденное сродни поведению людей. Взлетит какой-нибудь невзрачный человек выше других, и чирикает, чирикает одну и ту же песню годами, пока не окажется по уши в дерьме, потому как не по силам и способностям занял кресло.

   Инна с опаской осмотрелась. С удовлетворением отметила что с ее одеждой все в порядке. Вопреки расхожему мнению, посчитала это хорошим знаком. Но сидеть расхотелось. Подумалось, что надо бы навестить мать, приободрить ее.

   * * *

   Вместе мать и дочь уже давно не жили, но связь поддерживали постоянно. Сохранили и доверительные отношения, которые сложились еще в пору, когда с ними жил отец. Он работал в пароходстве, часто и надолго уходил в плавание. Евгения Федоровна в эту пору не особо заморачивалась верностью, что для дочери, естественно, не было секретом.Но в дела матери она не вмешивалась. Тем более, что Евгения Федоровна всегда оправдывала появление в доме незнакомого мужчины каким-либо благовидным предлогом.Но чаще просто говорила:

  --Забежали на минутку с сослуживцем чай попить.

   И только однажды, когда Инна, придя домой в неурочное время, застала мать в постели с очередным мужчиной в недвусмысленной позе, та не стала придумывать оправдание. Откровенно поведала дочери, что ей вовсе не хочется прослыть Пенелопой, которая была способна ждать любимого два десятка лет. И, философствуя, продолжила поучать дочь:

  --Искусство семейной жизни не в том, чтобы сохнуть в одиночестве. Для женщины важно жить полноценной жизнью, быть всегда в тонусе. А такое ощущение могут дарить только мужчины.

   С легким пренебрежением в голосе добавила:

  --Всего-то и делов - позаботиться, чтобы муж ничего не узнал.

   Такой взгляд на семейную жизнь коробил легкоранимую юную душу, но девчушка не смела возразить матери. Тем более, что в семьях ее подруг подобное поведение тоже не было редкостью. При этом некоторые девушки даже оправдывали легкомысленный образ жизни матерей. Охотно делились сценами, которые доводилось подсмотреть, когда матери, потеряв всякий стыд, а вместе с ним и осторожность, развлекались в супружеских постелях с любовниками. Смаковали увиденное, и откровенно подтрунивали над отцами, которые, ничего не подозревая, с достоинством носили рога.

  --Так им, козлам, и надо,- говорили они в адрес отцов. Явно со слов матерей.

   Правда, это почти всегда, в конце концов, плохо заканчивалось. Мужчины или нещадно избивали своих жен, как будто это возрождало их непорочность, или сразу же подавали на развод. Наступала очередь посмеиваться над неудачницами. Из девичьих разговоров вызревали конкретные выводы, как нельзя поступать, чтобы тайное не стало явным.

   Как-то, будучи под сильным впечатлением от очередной трагедии в семье близкой подруги, Инна поделилась тревогой с матерью. Та была в сильном подпитии и в хорошем настроении. Укоризненно посмотрев на дочь, спросила:

  --Я что, похожа на безмозглую клушу?

  Инна энергично помотала головой.

  --То-то же! Мы с твоим отцом уже сколько лет живем? И он во мне до сих пор души не чает.

   И в пылу откровенности вовсе перешла границу дозволенного. Поделилась сомнениями, которые ее саму последнее время терзали.

  --Вот, например, отец убежден, что ты его дочь,- принялась рассуждать Сладкова.- А я как раз сомневаюсь в этом. Ни у него, ни у меня никогда не было музыкальных наклонностей, а ты вон как разбираешься в музыке. Того и гляди скоро сама сочинять начнешь. Подозреваю, что своими генами тебя одарил мой один давнишний поклонник из филармонии. Я к нему иногда забегала по пути с работы домой.

   Инна, давно привыкшая к откровениям и нравоучениям матери, в тот раз не сдержалась:

  --Мама, как ты можешь так относиться к папе? Это же подло!

  Евгения Федоровна невозмутимо парировала:

  --Вырастешь, дурочка, сама поймешь, что я права. Я приходила домой после таких встреч всегда в хорошем настроении. Мужу объясняла, что успешно закончила очередной бухгалтерский отчет. Никогда после этого не ругались. Наоборот, проводили вместе хороший вечер.

   Но семейная идиллия, в понимании Сладковой, продлилась после этого разговора недолго. Муж каким-то образом узнал о похождениях супруги, и тихо, без ссор покинул их дом. А потом и вовсе уехал из города. Евгения Федоровна поначалу не очень расстраивалась по этому поводу. Стала ярче одеваться, пропадать по вечерам на разных встречах, в ресторанах. Благо, нехваткой денег не страдала. Бухгалтерского оклада хватало и на обучение дочери и на увеселения. Она всегда была в окружении элегантных мужчин. Впрочем, долго они возле нее почему-то не задерживались.

   Одной из причин этому Евгения Федоровна считала отсутствие хороших современных жилищных условий. До этого они с мужем как-то особо не задумывались о бытовых проблемах. Жили в довольно уютном домике с небольшим приусадебным участком недалеко от городского парка. Муж был мужчиной с руками, и хорошо обустроил дом. В нем со временем появились автономное отопление и горячая вода, а в пристройке оборудовал джакузи. Сам он любил попариться в баньке, которую соорудил на обочине участка в тени плодовых деревьев.