Было видно, что под конец своего рассказа Марк расчувствовался. Голос стал глухим, прерывистым, взгляд отсутствующим, как будто старался проникнуть в прошлое. Потом, стряхнув с себя недолгое оцепенение, предложил помянуть мать. Достал из спортивной сумки бутылку водки, сделал несколько глотков. И сразу закашлялся. Стал судорожно шарить по карманам в поисках таблеток. Между приступами кашля попытался объяснить:

  --Вообще-то мне пить нельзя. Сердце больное. А тут еще аллергия прицепилась. Но, думаю, в память о матери два-три глотка особо не навредят.

   Отыскав таблетки, сыпанул их в руку и сразу проглотил. Не найдя чем запить, сделал снова несколько глотков водки. И сразу кашель отступил. Марк передал бутылку случайному соседу и, облегченно вздохнув, поправляя очки, откинулся на спинку скамейки.

   Максим какое-то время не обращал на него внимание. Морщась, неторопливо потягивал из горлышка ядреный хмельной напиток. И чем больше пил, тем резче становился его вкус. "Уж не поленку ли Марку подсунули?" - мелькнула мысль. Повернувшись к соседу, хотел поделиться с ним своей догадкой, и непроизвольно застыл. Тот сидел, как и прежде, только голова безвольно поникла к груди. Это вызвало у Максима сильное беспокойство. Попробовал растолкать мужчину, но в следующий момент пришло ясное осознание, что Марк мертв.

   И тут неожиданно для самого у Артамонова появилась подленькая мысль. Он видел, как сосед в поисках таблеток, доставал из карманов толстый бумажник, какие-то документы и отдельно еще одну пачку денег, и теперь вознамерился забрать это все себе. Оглядевшись вокруг и не увидев в темноте никого, кто мог бы ему помешать, стал обшаривать карманы гостеприимного соседа. Бумажник, дорогой смартфон, деньги забрал в первую очередь, торопливо рассовал во внутренние карманы. С бумагами решил детально разобраться позже. Одна мысль подгоняла его: теперь у него есть деньги, чтобы отыграться.

   Когда всё, что представляло ценность, перекочевало в его карманы, он, не выбирая дороги, бросился бежать в казино. Захваченный своими мыслями, не сразу осознал, что означает черное пятно, которое увидел впереди. Да и как в темноте догадаться, что это открытый канализационный люк! Момент падения в черную пустоту зафиксировался в его сознании яркой вспышкой. Потом наступила темнота.

   Сколько времени пролежал Артамонов в беспамятстве в канализационном колодце, он не знал. Он вообще ничего не мог вспомнить. Кто он и как сюда попал. Первое ощущение, которое стало восприниматься реально, это был холод. Тело сильно и беспрестанно трясло.

   По мере прояснения сознания огляделся. В сумеречном свете, проникающем сверху, разглядел грязные кирпичные стены, еще более грязные, усыпанные слоем мусора и остатками строительных материалов трубы и скобы лестницы, ведущей вверх. Пахло чем-то затхлым, неприятно резким. Мужчина брезгливо поморщился и попробовал подняться. И сразу почувствовал головокружение и невыносимую боль в голове. Руки, ноги и другие части тела болели тоже, но значительно меньше.

   Переждав, пока резкая боль утихнет, мужчина повторил попытку подняться. На этот раз ему удалось встать на ноги. Превозмогая головокружение, потянулся к лестнице. С трудом дотягиваясь до очередной скобы, боясь потерять сознание, медленно стал подниматься к выходу.

   На поверхности долго сидел, жмурясь от солнечного света. Свесив ноги в колодец, пытался хоть что-нибудь вспомнить из того, что было до падения в канализацию. Но ничего вспомнить не удавалось. Как будто память натыкалась на черную непроницаемую стену. Это удручало и угнетало мужчину еще больше, чем боли в теле.

   Понимая, что так вечно сидеть не может, морщась от боли, встал. Пытаясь унять головокружение, повернулся в одну сторону, другую, но ничего, что бы ему напомнило о знакомом месте, не разглядел. Решил идти на шум проходившего невдалеке поезда. Но уже через несколько шагов понял, что, не передохнув, никуда не сможет дойти. Увидев в стороне скамейку, поспешил к ней.

   Мысли сплошным роем кружились в голове. И одна из первых: как быть ему дальше? Хотелось пить. "Неплохо бы и себя привести хоть немного в порядок, прежде чем идти к людям",-думал он, оглядывая себя. Попробовал отряхнуть грязные места на пиджаке и брюках. Почувствовал, что во внутренних карманах что-то есть.

   От наличия денег настроение моментально улучшилось. Уже более внимательно стал разглядывать документы и бумаги. В паспорте обнаружил железнодорожный билет. Оба документа были на одного человека - Марка Селиверстовича Петровского. Теперь он знал кто он и куда собрался ехать.

   На вокзале первым делом заглянул в кафе. В туалете как следует почистился, умылся и только потом позволил себе побаловаться пивом и плотно перекусить. В кассе его огорчили, что билет на поезд пропал. Поезд ушел ночью. Пришлось покупать новый билет. Но в душе оставалось смутное чувство, что поступает он неправильно. Деньги в карманах вызывали у него какое-то особое волнение.

   В поезде еще раз пересмотрел все документы. Особенно долго рассматривал завещание. Что ему делать с неожиданно свалившейся на него недвижимостью, так и не решил.

  --Приеду в поселок, там на месте разберусь, как поступить,- засыпая, подумал Марк.

   От железнодорожной станции до Хромовки Петровский добирался автобусом. Он оказался единственным пассажиром, кто выходил в этом населенном пункте. Поэтому долго осматривался, прежде чем решить, в какую сторону податься. Автобусная остановка была на возвышенности, все окрестности были видны в мельчайших подробностях. Там, где дорога спускалась в низину, из-за крутого бугра, поросшего густым сосняком, выныривала широкая лента реки. Издали голубая синь неба отражалась в воде более бледными красками. И потому казалось, что у горизонта, где краски утрачивали яркость, небо и река сливались в одно целое.

   От реки дорога делала крутой поворот и, забираясь вверх, разделяла поселок почти на две равные части. Сколько Марк ни силился хоть что-нибудь вспомнить, что могло подсказать, где искать отчий дом, ничего на ум не приходило. Все казалось чужим и не трогало душу.

   Выбрал дорогу к той части поселка, над которой возвышались синие купола церкви. И как оказалось, сделал правильный выбор. Первая встретившаяся женщина уверенно показала, где искать дом Петровских. И не дожидаясь, пока Марк отойдет подальше, перекрестившись, скорбно проговорила: