– А! – он понял, что это за мужчина, который две секунды назад вытянул руку ближе к Ангелу. Это надзиратель. – И что, теперь все будут называть меня Ангелом? Да, я прилетел сюда, чтобы осмотреть все грехи человечества.
– А где же ваши крылья?
– Я их срезал по пути. Летел слишком близко к Солнцу. И упал именно здесь… Ладно, может приведете уже меня… к ней?
– Как скажете, – надзиратель улыбнулся, поправил темные очки и повел Ангела за собой.
Зайдя в здание, на Ангела сразу же напала сырость. Стены были украшены ядовито-зеленой краской, которую явно давно не обновляли. «Это, наверное, вторая худшая вещь, что я почувствовал на себе за неделю» Ангел остановился на секунду и посмотрел на пол: везде была какая-то непонятная высохшая жидкость, которая переливалась различными цветами, больше похожими на желтый. Он посмотрел на надзирателя и тот кивнул. Ангел задержал дыхание и пошел дальше за надзирателем.
– Итак, уважаемые посетители, – сказал мужчина в очках, пародируя какого-нибудь гида на экскурсии, – справа вы можете лицезреть вымирающий вид преступников. Потому что они будут тут гнить всю жизнь, – засмеялся надзиратель, что привело в испуг всех обитателей клеток.
«Можно было не ржать» – подумал Ангел и посмотрел направо. Везде стояли напуганные старики, у многих были выбиты татуировки по всему телу. В камерах стояли прибитые к стене двухъярусные койки. В углу обычно виднелась небольшая дырка. Правда не везде. В каждой камере было по окну и тут навыки нотисера снова пригодились Ангелу: морозные узоры на решетках изнутри выглядели намного лучше. Возможно из-за контраста с тем, что происходило в клетках.
– Ваша женщина находится в самом конце зала.
Ангел осмотрелся вокруг и вошел в режим концентрации. Невольно сузил глаза и стал приглядываться к каждому мужчине в клетке. Что-то тут было не так. Посмотрел еще раз. «Да явно что-то не то». И тут его навык нотисера выбил трехочковый.
– Как она сюда попала? Ничего, что тут одни мужчины?
– Нет, я бы ее даже за человека не считал. Она единственная такая тут. Немного поехавшая, однако. Все время улыбается.
– Ну да, она же под воздействием наркотиков.
– Так она еще и наркоманка? Не мудрено, что она убила своего ребенка, – Ангел никак не прокомментировал это и пошел дальше.
– Знаете, я могу рассказать про каждого заключенного здесь. Вот этот например – он убил свою жену от раздражения. Она что-то ему не так сказала… А вот этот, смуглый который, у него еще татуировка в виде креста, посчитал, что причина инвалидности его ребенка – это жена. Видите ли, ему бог дал по жизни нехристя и от союза добра и зла появился тот ур… та дочка. И оба этих заключенных – тут будут сидеть до конца своей жизни. – Надзиратель вытер очки и его лицо потемнело. – Но они хотя бы сделали свой проступок быстро. А она… Я…
Надзиратель остановился. Ангел заметил, что они дошли до конца коридора.
– Она здесь, в этой комнате. Ей камеру не выдали, потому что… Судя по вашему визиту вы знаете почему. Надеюсь вы хорошо «поговорите» с ней.
– Да, спасибо за то, что приняли мою просьбу. Мне понадобится всего десять минут, – и Ангел влетел в дверь. В комнате его ожидала улыбающаяся от одного уха к другому женщина.
6
Простоял минуту или две спиной к женщине. Он уже не помнил почему вообще пришел к ней. Посмотрел на потолок. В пятнах грязи, которые были подозрительно узнаваемыми, он увидел очертания Бога. Каждое пятно напоминало о том, что он должен был сделать.
«Но стоит ли именно сейчас это делать? Стоит ли вообще что-то делать? Может просто выйти и сказать, что она не в состоянии на данный момент говорить. Хорошо провести отпуск… Но как же справедливость? Не-е-е, она только лечебницей не отделается»
Он развернулся. Увидел улыбающееся существо, сидящее на корточках. Присел напротив нее и достал копию фотографии. Он пытался не смотреть на женщину, но затем понял, что тогда уйдет он ни с чем.
Посмотрел на нее. Та как будто смотрела в пустоту. Ее грязное лицо казалось еще хуже, чем несколько дней назад. Руки крепко держали колени. Местами ее штаны были порваны.
– Слушай…
– А! А! Это ты! Ангел! Ты пришел! – сказала она едва слышно.
Он откусил губу. Затем еще раз. Пошла кровь. Ее слова хоть и тихие, но для него звучали громче любого поезда. «Только от поездов хоть смысл есть, а от нее его нет. И не было. И точно не будет». Он посмотрел еще раз на заключенную. Подумал: есть ли у нее хоть какой-то оправдывающий фактор? Стоит ли сделать с ней то, что он хотел последние несколько дней? Возможно худшее для нее уже было…
Ангел сразу же отмел эти нерациональные мысли. Перед ним, судя по его рациональным мыслям, находилась детоубийца. Она осознанно пошла на убийство собственного дитя.
«Это твои страхи говорят тебе не делать этого, а ты хороший человек, а хорошие люди должны наказывать плохих. Звучит как садо-мазо… Почему я вообще вспомнил это? Возможно мне нравится такая игра… Стоп, почему я вообще отвлекся на это? Может она будет М, а я буду С… Так… Что я вообще делаю? Вот именно: ни-че-го! Я знаю… Я боюсь… Но как же иначе? У меня был целый день на размышления. Я готов к этому. Я был готов всю жизнь. Но у меня есть сомнения… Надо развеять их вначале, так ведь? Да, я так и сделаю.»
– Слушай…
– Да? Я буду слушать тебя внимательно! Буду делать то, что скажешь!
«Точно будет хорошей М»
– Я хочу еще спросить кое о чем.
– Да! Да! Я люблю отвечать! Меня недавно спрашивали, но я не отвечала. Они не ангелы. А ты ангел. Тебе отвечу что угодно!
– Открой для начала глаза.
– Я думала смысл был в том, чтобы они оставались закрытыми. Через закрытые глаза я открыла себя. Я открыла рай. Я открыла весь мир. Зачем мне их сейчас открывать?
– Я хочу, чтобы ты посмотрела на… кое-что.
– Я уже вижу все, зачем мне это “кое-что”?
– Так надо, иначе не попадешь в … в настоящий рай.
– Я уже в своем раю. Он для меня настоящий. Этого достаточно.
– Но ты… ты же находишься в найденном раю. А нам нужен потерянный, так ведь?
«Господи, что я творю, в чем тут могут быть сомнения… Все… У меня сомнений нет. Я спокоен. Я… Я должен сделать то, что должен сделать. То, ради чего рожден. Давай, вдох, выдох. Еще раз. Давай. Давай. Давай…»
– Слушай, у меня есть вопрос.
– Да, я отвечу тебе, и только тебе, на что угодно.
– Знаю.
– Что ты хочешь спросить?
– Подожди, мне надо собраться… с мыслями. Мне сейчас сложно говорить с тобой.
– Я тебе не нравлюсь?
– Я… Мне интересно: что ты сейчас видишь?
– Я вижу свет. В нем есть все. Вся моя жизнь до этого. Все звуки мира. Все запахи. Мне больше ничего не надо.
– Ты счастлива?
– Да… ДА! – крикнула женщина и некоторое время держала рот открытым.
– И все, больше ничего?
– Нет, есть еще что-то. Одновременно со светом я вижу… тот день…
– Расскажи про него, – Ангел положил руку в карман и пытался найти что-то в нем. Затем оставил руку там, будто наготове сделать нечто неожиданное для неё.
– Шел обычный день моей обычной жизни. Я зашла домой. Он… он кричал. Мне это надоело. И я сделала то, что должна была сделать.
– И ты чувствуешь что-то по этому поводу? Вину?
– Нет, вину я точно не чувствую.
– Сожаление?
– Не, очень холодно. Вы не там ищите, мистер Ангел.
– Сострадание?
– О-о-о-о-о-о-чень холодно.
– Так что же ты чувствуешь?!
– Я чувствую то, что хочу. А чувствую я только наслаждение от этих мыслей. И облегчение от того, что больше не услышу криков этого чудовища, – она закрыла рот и растянула как можно шире свою улыбку. Ангел не думая достал руку из кармана и вонзил шприц в её плечо.
7
«Почему я с детства такая? Мне просто ничего не нравится. Мне просто никто не нравится. Мне просто хочется сбежать от всего этого. Мне хочется начать все с чистого листа. Какой лист лучше всего подойдет… Может печатный? Или размером с чековую книжку. Что такое вообще чековая книжка? Ей кто-то еще пользуется? Я никогда не пользовалась. Что я вообще делаю?
