– Эй, парень! А не великовата ли у тебя палочка-то, – с подколкой произнёс задорный, чуть хрипловатый мужской голос, принадлежавший одному из патрульных.

«Ну да, – подумалось мне, пока я поворачивался в сторону говорившего. – То, что я его размерами компенсирую кое-что другое, ты, конечно, не сказал, но все всё поняли. Вон как девицы в кулачки захихикали».

– По мне так в самый раз, – ответил я, улыбнувшись. – Не комплексую.

Четвёртый курс, о чём говорил серебряный галстук с металлическим отливом. Парень был выше меня и также держал в руках посох. Стандартный двухметровый «Бо», к тому же сделанный, похоже, из какого-то дорогого дерева. У него было классическое, я бы даже сказал, красивое лицо с прямым римским носом, копна почти жёлтых ухоженных волос, стянутых на затылке в длинный конский хвост, а тёмно-серые глаза задиристо блестели. Этакий дамский угодник и сердцеед, да к тому же с замашками альфы.

– Да? – он удивлённо изогнул бровь и тут же вернул мне ослепительно-белую американскую улыбку. – Правда, что ли? Ну ладно… тогда я нападаю?

Вопрос был риторическим и не требовал ответа с моей стороны. Он был воином, вроде четвёрочкой, и прекрасно владел своим оружием. Быстро, одним рывком, сократил дистанцию, приготовился начать с самого простого и очевидного – прямого тычка, явно давая понять, что играет, а не намерен биться со мной по-настоящему.

«Выпендриваться, так на полную катушку!» – мелькнула у меня ещё раз эта мысль, и тут же вспомнил, что именно по этой причине я обычно избегал подобного поведения.

Однако ударить в грязь лицом перед кучей девчонок, а их в патрулях было большинство, мне совсем не хотелось. Да и «зайцу», похоже, это представление пришлось по вкусу. Я же, в свою очередь, тоже парень молодой, возможно даже горячий… Да к тому же мне до смерти надоело строить из себя невесть что, скрывая свои силы!

Народ в моём возрасте живёт полной жизнью, делает глупости, совершает ошибки и веселится от души, а у меня в голове словно бы поселился мой Наставник. И он всё брюзжит, брюзжит от том, что следует быть рассудительным и не нужно привлекать к себе внимания! Нет – понятно, что яблоко от яблоньки недалеко падает, но молодость-то бывает только один раз! Так не пошло бы оно всё пропадом! Я тоже хочу свою минутку звёздной славы! Тем более вон как у «зайки» глазёнки-то загорелись!

– Принимается! – ответил я и сам начал действовать.

Концы наших шестов столкнулись на взаимных тычках, гулко стукнувшись друг о друга, и от места удара разошлась слабая ударная волна от вошедших в соприкосновение выбросов силы. Это было не очень опасно, зато чертовски красиво, если, конечно, смотреть со стороны. Лёгким вращением я перебросил посох в привычную мне позицию длинной руки, и удары посыпались один за другим.

– Валя! Прекрати немедленно! – потребовала девушка с каре и со странным оружием за спиной.

– Да ладно вам, госпожа начальница! – ответил тот, бешено вращая свой посох и, отбивая мои короткие, но резкие удары, вновь попытался прорваться на среднюю позицию, в которой, по его мнению, моё длинное оружие оказалось бы менее эффективным. – Это всего лишь приветствие одного шестовика другим! Ничего более.

– У них же церемония уже началась!

– Да что там интересного! – возразил он, угодив в этот момент в расставленную мной ловушку.

Он очень хотел попасть на среднюю дистанцию, и я дал ему это сделать, вот только чего он добился? Мой шест резко скользнул назад и, крутанувшись всем корпусом, я влепил с широкого замаха обратной его стороной прямо в середину его посоха, сконцентрировав дополнительную энергию в месте соприкосновения.

Естественно, что он легко заблокировал подобный красивый, но бесхитростный приём, также создав в точке удара сосредоточение. Если бы был хотя бы единственный шанс, что он его пропустит, я бы увёл его в сторону, потому как таким макаром легко можно было бы разрубить неподготовленного человека пополам.

Громыхнуло! Волна ветра прокатилась по площади, и нас отбросило друг от друга. Я ушёл обычным центральным вращением, быстро сбрасывая инерцию толчка, и, приземлившись, тут же встал в исходную стойку. А вот Валя или, видимо, всё же Валентин, которому прилетело куда как сильнее, чем мне, да ещё и слегка снизу, улетел дальше по пологой траектории. Правда, показывая класс воздушной акробатики, парень сам отпрыгнул от удара, а, уже находясь в воздухе, крутанул раз пять сальто-мортале, так, словно бы шест был перекладиной турника.

Приземлился он тоже красиво, на ноги. Правда, его протащило ещё пару метров, но всё равно в этом маленьком представлении счёт оказался в его пользу. Скажем так – я был хорош, но у него получилось красивее.

Так что зрительские симпатии были на его стороне, мне же достался утешительный приз, в виде «зайца» и ещё одной девчонки-патрульной со второго курса, которые, пока мы танцевали, смотрели только на меня.

– Ну, всё! Хватит! – скомандовала девушка с каре и несколько раз хлопнула в ладоши, как бы положив конец поединку. – Вы, двое, быстро на церемонию! А с тобой, Валя, я в офисе серьёзно поговорю!

– А ты ничего, «юный падаван»! – произнёс четверокурсник, подходя, в то время как я уже разбирал своё шест. – Заходи к нам в комиссию вечерком. Спросишь Валентина, посидим, пообщаемся!

– Загляну, – пообещал я, пожимая протянутую мне руку. – Кузьма.

– Ладно, Кузьма, жду, – улыбнулся он и подмигнул «зайке» с зонтиком.

Честно говоря, после этот внезапный поединок мне понравился. Я даже подумал, что, возможно, отправиться в колледж было не такой уж и плохой идеей. Уж куда как лучше, чем тянуть лямку в техникуме и всё своё рабочее время тратя на подработки. Я подошел к девушке Нине, и мы споро зашагали к входу в концертный зал, где у дверей курили несколько педагогов. Я заметил их ещё тогда, когда мы начали махаться с Валентином, и всё это время они внимательно наблюдали за нами, вовсе не собираясь вмешиваться и тем более загонять нас с «зайкой» на церемонию.

Собственно, это был первый раз, когда я напрямую столкнулся с местными реалиями студенческого самоуправления. Чуть позже мне довелось узнать, что порядки здесь сильно отличаются от привычной мне классической системы. Абитуриенты были вольны сами распоряжаться своим временем, и только от их решений зависело, будут ли они посещать занятия или нет. Взрослые просто наблюдали и делали выводы, а мы отчитывались перед ними на экзаменационных неделях, которые проводились здесь три раза за учебный год.

Подавив рвущийся зевок, я повернулся и покосился на «зайку», сидящую рядом с моим плечом, на бортике, опоясывающем нижний уровень зала. Кресел нам, естественно, не хватило, впрочем, топтать ноги предстояло не в одиночку – в проходах и за задними рядами уже понабилось немало народу. Тут же нарисовалась небольшая проблемка – из-за своего роста девушка просто не видела того, что происходит на сцене, а вперёд было не пробраться.

Решение я нашёл, основываясь на древнерусских деревенско-церемониальных традициях: «Наглость – второе счастье!» и «Высоко сижу – далеко гляжу!», в виде расположенной у стены на высоте полутора метров приполочки, образованной крышкой длинного красиво оформленного деревом короба, закрывающего стойки вентиляционных вытяжек. Убедившись, что поверхность там чистая, я слегка шокировал Нину неожиданным предложением. Она, пару секунд подумав, милостиво согласилась, чтобы я её туда подсадил.

Удивлённые и немного неодобрительно косившиеся на наши манипуляции молодые аристократы быстро оценили всю гениальность народной мудрости. Особенно оно понравилось женской части благородного собрания, и уже через пять минут короб напоминал жёрдочку, на которой весело щебетали раскрасневшиеся от собственной смелости птички голубых кровей.

– …и я хочу представить вам председателя Президиума Высшего Совета Ильинского Полиса – Яну Павловну Малышеву! – проникновенно закончил свою речь проректор по воспитательной части, низенькая кругленькая женщина лет пятидесяти, уступая место за кафедрой красавице с копной длинных, слегка вьющихся волос «чайного» цвета.