В гонке, постоянно подогреваемой разнообразными оракулами и прочими последователями Ванги и Нострадамуса, были, конечно, и другие претенденты, однако всерьёз воспринимали лишь англичан, да и то только потому, что оценить размах строительства их Греатвиля не представлялось возможным. Графство Уилтшир с момента смены династии стало самой закрытой территорией в этой и без того таинственной стране, а уж что творится у Стоунхенджа, можно было только догадываться.
Нет, я не сомневался, что и его императорское величество, и североамериканский президент и председатель дао прекрасно осведомлены обо всём происходящем на островах. Известно было, что король Мерлин XVI лично отдал приказ информировать сильных мира сего, потому как панически боялся вторжения на острова объединённых войск Триумвирата, однако для иностранных граждан, туристов и даже журналистов проявлять интерес к Греатвилю, находясь на территории Новой Британии, было запрещено под страхом смерти.
– Эх, – вдруг тяжко вздохнул Валера. – Хорошо было бы родиться с даром. Таким не нужно тягать целый день ящики, чтобы заработать себе на кусок хлеба. Вот ты бы какую силу хотел?
Я промолчал, сделав вид, что не услышал вопроса. Во все времена люди завидовали тем, кому вроде как «повезло» в первые секунды жизни, однако в последние тридцать лет основной причиной для этого стали не положение родителей или семьи, а нечто другое. К сожалению, лично я точно знал, что всё это досужие домыслы.
– Слышь, малой? – напарник не собирался отставать. – Что бы ты выбрал? Огонь? Воду? Или может…
– Медные трубы, – немного раздражённо ответил я и, надеясь, что Валера отвяжется, присосался к бутылке с минеральной водой «Ессентуки».
– Не, Кузь, ну я же серьёзно!
– И я тоже! Никакую бы не хотел. Мне и без них хорошо.
– А чё так? – парень, кажется, реально удивился. – Эх… Такие перспективы бы открылись! Женщины, деньги, высшее общество… и каждый день на ужин не бич-пакет, а бутерброд с маслом и толстенным слоем чёрной икры.
– Ага, – фыркнул я, – а потом тебя, как Верещагина, воротить от неё, проклятой, будет!
– Да прям! Не знаешь ты жизни ещё, малой, – махнул на меня рукой вроде-бы взрослый, но всё ещё наивный парень. – Это прямой билет в высшее общество, брат!
– Знаешь, Валера, – я даже немного рассердился, – люди и без дара прекрасно живут, входят в элиту государства и вовсе не бедствуют! Вот ты – хочешь силу?
– Естественно, – фыркнул мой собеседник.
– Ну так вместо того чтобы вечерами пивасик сосать и сигареты садить, пойди в какую-нибудь секцию. Через годик-полтора раскупоришь Муладхару – вот и будет тебе и сила, и билетик, и всё что хошь!
– Мля! Это, брат, не то! – горько усмехнулся он. – Я что, больной, жопой кверху столько времени торчать! Секция-фигекция – ты пойми, несправедливо это! Одним всё и на халяву, а таким как мы с тобой – шиш на постном масле! Да и не то всё это! Малой, ты пойми – у них «магия»! А после твоей йоги – что будет? Всё тот же кукиш! Да тебя любой урод с даром в порошок сотрёт, неважно, открыл ты в себе свою Мудохару или нет.
– То есть саморазвитие – не твой путь? – хмыкнул я, уже откровенно веселясь. – Чакры тебе открывать не хочется, а нужно всё и сразу? Да ещё и за красивые глазки?
– Да ну тебя, школота позорная, – Валера сплюнул и отвернулся. – Вот подрастёшь, поймёшь, что ты человек второго сорта, тогда вспомнишь умных людей.
– Ты за языком-то следи? – дружелюбно посоветовал я в спину напарнику. – А то отхватить, знаешь ли, и неодарённого – как нечего делать.
– Это от тебя, что ль? – парень презрительно покосился на меня и снова сплюнул. – Ты чё быкуешь, шкет? Берега попутал? Так я ща…
Чего он там собирался сейчас сделать, я так и не узнал. Мимо нашего выезда на проспект Маркса с рёвом пронеслась чёрная иномарка, за ней такого же цвета джип, и тут же раздался слитный визг тормозов, удар и пронзительный женский крик. За ним ещё один.
Из подсобки выглянул встревоженный Михалыч, а мы с Валерой, не сговариваясь, побежали к выезду. Нам открылась ужасная картина. Иномарка, оказавшаяся стареньким «Bentley Flying Spur», стояла поперёк тротуара, возле погнутого столба автобусной остановки торгового центра, а вокруг неё и ближе к лестнице лежали люди. Кто-то страшно стонал и пытался встать, однако большинство оставалось неподвижными.
Над телами уже суетились прохожие, пытаясь оказать пострадавшим посильную помощь. Чуть подальше стояла женщина, судорожно сжимавшая побелевшими пальцами телефонную трубку. Навзрыд плакал ребёнок, маленький мальчик в заляпанной кровавыми брызгами беленькой рубашечке, опустившись на колени и теребя дрожащими руками лежащее навзничь тело. От торгового центра к месту аварии уже бежали люди, кто-то кричал, требуя срочно вызвать «скорую помощь».
Чуть в стороне в шоке застыли две уже виденные мною сегодня молоденькие девушки. Пакеты, которые они держали, вывалились из ослабевших пальцев, и покупки рассыпались по земле, а они словно завороженные смотрели на картину трагедии, не в силах даже пошевельнуться. Светленькая, видимо, придя в себя, сделала неуверенный шаг вперёд, к сидящему на земле ребёнку.
– Братан… – взволнованно прохрипел Валера, дёргая меня за руку, – не стой столбом! Валить надо…
В общем-то, он был прав. Дело в том, что это явно не рядовая авария. Из остановившегося джипа, как и из самого седана, выбрались пассажиры. Все как один бритые налысо, в тёмных очках и чёрных костюмах поверх белых рубашек. Эдакие стереотипные безликие телохранители, штампованные бодигарды, словно бы сошедшие с экрана какого-нибудь американского фильма. И намерения у них были весьма немирные.
Четверо тут же бросились к девушкам и, схватив их, потянули к джипу. Трое других неспешно, словно бы нехотя, достали из салона оружие, и не «калаши», как можно было бы ожидать, а австрийские Steyr AUG и, недолго думая, открыли беглый огонь по людям, пытавшимся помочь раненым, и успевшей собраться у торгового центра толпе. Ещё один, водитель внедорожника, просто стоял рядом с дверью своей машины и равнодушно взирал на происходящее.
Сквозь противный стрёкот иностранных штурмовых винтовок до меня доносились крики раненых и стоны умирающих. Началась паника, и люди бросились врассыпную, а уроды в чёрном стреляли в любую движущуюся мишень, а меня словно бы переклинило от накатившего страха. Да что там – настоящего ужаса.
Я стоял и смотрел на творящуюся вакханалию, и пусть внутри меня всё бурлило, не в силах был даже пошевелиться. Такую страшную картину я видел первый раз в своей жизни, и всё никак не мог поверить в реальность происходящего. В то, что кто-то действительно мог решиться устроить кровавую бойню в самом центре Новосибирска.
– Малой, валим! – надрываясь, проорал мне в ухо напарник и с силой потянул в переулок, однако я уже находился в том состоянии, когда сдвинуть меня с места было выше сил простого неодарённого человека.
Девушек, несмотря на их отчаянное сопротивление, уже почти затолкали в джип, когда до меня донёсся вой полицейской сирены. Через несколько секунд с одной из улиц вынырнули два патрульных «УАЗ-Патриота» и, ревя, понеслись к торговому центру, и в этот момент ожил восьмой бритоголовый, до сих пор никак себя не проявивший.
Он медленно протянул руку перед собой, что-то произнёс, я успел различить, как шевельнулись его губы, и тут же первую машину служителей правопорядка поглотил разрыв магического пламени. Через пару секунд заполыхала и вторая, а уничтоживший их маг вновь стал апатичен к происходящему.
Я же чувствовал, что сам сейчас взорвусь. С одной стороны, за эти мгновения страх улетучился, словно бы его никогда и не существовало, а вот тело всё ещё не осознало этого и не слушалось. Ему словно бы требовалось, чтобы кто-то отключил предохранитель, который я когда-то давно установил сам себе. И один из бритоголовых, вооружённый винтовкой, сделал это, сам не понимая, что натворил.
Маленький мальчик всё так же сидел на мостовой, пытаясь растолкать погибшую родственницу, а этот моральный урод, явно красуясь, неторопливо прицелился прямо ему в голову. И именно в этот момент я потерял остатки самоконтроля, которым так гордился, а тело словно бы само собой начало двигаться, навсегда губя ту тайну, которую я хранил как зеницу ока с самого детства.
