— Да, конечно. — Халил вытащил из кармана пиджака бумажник и протянул его Сатеруэйту. — Возьмите пятьсот долларов.

— Может, вам лучше самому отсчитать?

— Я веду машину. И потом, я вам доверяю.

Сатеруэйт пожал плечами, включил свет и раскрыл бумажник. Он вытащил пачку банкнот, в ней как раз оказалось пятьсот долларов, а может, и пятьсот двадцать, трудно было считать при тусклом свете.

— Послушайте, но у вас совсем не остается наличных.

— Ничего, я позже заеду в банкомат.

Сатеруэйт вернул бумажник Халилу.

— Вы уверены, что вам сейчас не понадобятся деньги?

— Уверен. — Халил сунул бумажник в карман пиджака, а Сатеруэйт спрятал деньги в свой бумажник.

Через двадцать минут они миновали указатель «Музей авиации». Трехрядная подъездная дорожка вела к большому фонтану, подсвеченному синими и красными фонарями, а позади него возвышалось массивное здание с куполом из стекла и бетона. Халил обогнул фонтан и подъехал к главному входу.

У входа стоял охранник в форме. Когда Халил остановил машину, охранник сказал:

— Машину можете оставить прямо здесь.

Халил заглушил двигатель и вылез из «линкольна», прихватив с собой с заднего сиденья чемодан. Сатеруэйт тоже выбрался из машины, но свою сумку оставил внутри. Халил запер машину, нажав кнопку охранной системы.

— Добро пожаловать в Музей авиации, — поприветствовал их охранник, оглядев Халила и Сатеруэйта. — Мистер Маккой ждет в своем кабинете. Я провожу. Сэр, хотите оставить чемодан? — обратился он к Халилу.

— В нем подарок для мистера Маккоя и фотоаппарат.

— Хорошо.

Халил и Сатеруэйт последовали за охранником, Халил отметил для себя, что охранник не вооружен. Они вошли внутрь здания, и охранник пояснил:

— Здесь у нас выставочный комплекс, магазин, а вон там, впереди, кафе.

По пути к кабинету директора охранник рассказывал об отдельных экспонатах. Халил обратил внимание на то, что большинство ламп горит, и спросил:

— Сегодня вечером мы единственные посетители?

— Да, сэр. Дело в том, что музей еще официально не открыт, но мы принимаем небольшие группы потенциальных спонсоров. А официальное открытие состоится через шесть или восемь месяцев.

— Значит, у нас частная экскурсия, — заметил Сатеруэйт.

— Да, сэр.

Сатеруэйт посмотрел на Халила и подмигнул.

Они подошли к двери с табличкой: «Посторонним вход воспрещен». Дальше оказался коридор, по обе стороны которого тянулись двери кабинетов. Охранник подвел их к двери с табличкой «Директор», постучал и пропустил посетителей.

Халил и Сатеруэйт вошли в небольшую приемную. Джим Маккой сидел за столом и просматривал какие-то бумаги. Он поднялся, обошел стол и с улыбкой протянул руку.

— Билл, как ты, черт побери?

— Да у меня все путем. — Билл Сатеруэйт пожал руку однополчанина, они стояли, смотрели друг на друга и улыбались.

Наблюдая за этими людьми, Халил подумал, что они просто изображают большую радость от встречи. Джим Маккой не отличался такой хорошей спортивной формой, как генерал Уэйклифф или лейтенант Грей, однако выглядел гораздо лучше Сатеруэйта. Хороший костюм Маккоя только подчеркивал контраст между однополчанами.

Сатеруэйт и Маккой перекинулись несколькими фразами, затем Билл повернулся к Халилу:

— Джим, это мой пассажир, мистер…

— Фанини, — представился Халил. — Алессандро Фанини. — Он протянул руку, и Маккой пожал ее. — Я занимаюсь производством текстиля. — Халил посмотрел Маккою прямо в глаза, но признаков тревоги не заметил. Однако по его глазам было видно, что этот человек не столь глупый и доверчивый, как Сатеруэйт.

— Компания мистера Фанини продает… — начал было Сатеруэйт.

Халил оборвал его.

— Моя компания поставляет полотно для обтягивания старых самолетов. В благодарность за эту частную экскурсию я бы хотел прислать вам две тысячи квадратных метров превосходного хлопчатобумажного полотна. Разумеется, бесплатно, — добавил он.

Джим Маккой помолчал, затем ответил:

— Очень щедрый подарок с вашей стороны… мы принимаем всякие пожертвования.

Халил улыбнулся и кивнул.

— Но вы же говорили… — обратился Сатеруэйт к Халилу, но тот снова перебил его:

— Если я смогу посмотреть старые самолеты, то оценю качество полотна, которое вы используете. Если оно лучше моего, то я извинюсь за свое предложение.

Сатеруэйт понял, что по какой-то причине мистер Фанини хочет, чтобы он держал рот на замке, и задумался. А Джим Маккой решил, что гость просто рекламирует свой товар.

— Наши раритетные самолеты не покидают землю, — пояснил он Халилу. — Поэтому мы используем обычный тяжелый брезент.

— Понятно. Что ж, тогда я пришлю вам наш самый тяжелый брезент.

Сатеруэйт подумал, что слова мистера Фанини не стыкуются с тем, что он говорил раньше, но промолчал.

Они перекинулись еще несколькими фразами. Маккоя, похоже, несколько смущал тот факт, что Билл Сатеруэйт притащил с собой на их встречу незнакомца. Однако Джим решил, что это вполне в духе Билла — полная беспечность и никакой предусмотрительности. Однако, несмотря на ситуацию, Джим Маккой улыбнулся и сказал:

— Пойдемте посмотрим наши экспонаты. — И добавил, обращаясь к Халилу: — Чемодан можете оставить здесь.

— Если не возражаете, я возьму его с собой, у меня в нем фотоаппарат и видеокамера.

— Ну хорошо. — Маккой провел своих спутников по коридору, они вернулись в вестибюль, а из него через большие двери вышли в ангары.

На полу примыкающих друг к другу ангаров стояли свыше пятидесяти самолетов различных исторических периодов, включая обе мировых войны, войну в Корее, а также современные истребители. Маккой взял на себя роль экскурсовода.

— Большинство из этих самолетов, но не все, были изготовлены здесь, на Лонг-Айленде, в том числе и лунные модули компании «Грумман», которые стоят в соседнем ангаре. Все реставрационные работы выполняли волонтеры — мужчины и женщины, работавшие в свое время в аэрокосмической промышленности либо служившие в гражданской или военной авиации. Они провели здесь тысячи часов, получая за это от нас только кофе и пончики. Их имена начертаны на стене в вестибюле.

Они шли мимо самолетов, Маккой что-то рассказывал о каждом, но очень коротко, давая понять, что экскурсия будет непродолжительной. Когда они остановились перед старым желтым бипланом, Маккой пояснил:

— Этот «Кертис Джей-Эн-4», или «Дженни», как его называли, построили в тысяча девятьсот восемнадцатом году. Это был первый самолет Линдберга.

Асад Халил вытащил из чемодана фотоаппарат и сделал несколько совершенно ненужных ему снимков.

— Можете пощупать брезент, если хотите, — предложил ему Маккой.

Халил дотронулся до ткани.

— Да, я понял, что вы имели в виду. Он слишком тяжел для полета, учту это, когда буду отправлять свой подарок.

— Отлично. Вон там в углу несколько истребителей времен Второй мировой войны…

— Простите, мистер Маккой, — оборвал его Халил, — я понимаю, времени у нас очень мало, а, насколько я знаю, мистер Сатеруэйт хотел бы взглянуть на тот самолет, на котором он когда-то летал.

Маккой внимательно посмотрел на гостя и кивнул:

— Хорошая идея. Пойдемте.

Они прошли в соседний ангар, где были собраны преимущественно реактивные самолеты и космические аппараты.

Халила изумил вид боевых самолетов. Он знал, что американцы любят изображать себя перед всем миром миролюбивыми людьми. Однако в этом музее совершенно ясно чувствовалось, что искусство войны является высочайшим выражением их культуры. И Халил не обвинял их за это, наоборот, он даже завидовал.

Маккой прошел прямо к штурмовику «F-111», сейчас его крылья с изменяемой стреловидностью были направлены назад, а на фюзеляже со стороны пилота было выведено название самолета — «Непоседа Бетти».

— Ну вот он, дружище, — обратился Маккой к Биллу Сатеруэйту. — Вызывает воспоминания?

Сатеруэйт с благоговейным трепетом уставился на самолет, словно это был ангел, который сейчас возьмет его за руку и унесет в небеса. Все молчали, наблюдая за Биллом, завороженным видением из прошлого. Глаза Сатеруэйта затуманились.