Борис рассмеялся: «Мой правоверный мусульманин, секс — это часть твоей миссии. Ты вполне можешь получать удовольствие в то время, когда рискуешь жизнью. Ты ведь наверняка смотрел фильмы про Джеймса Бонда».

Халил не смотрел эти кинофильмы и ответил русскому: «Если бы КГБ уделял больше внимания делу и меньше женщинам, то, наверное, существовал бы до сих пор».

Такой ответ Борису не понравился, но он продолжил свои наставления: «В любом случае, женщины помогают расслабиться. И даже если ты их не ищешь, они сами могут найти тебя. Вот почему ты должен уметь справляться с такими ситуациями».

«Я не собираюсь попадать в такие ситуации. Мое время в Америке ограничено, у меня не будет даже возможности разговаривать с американцами».

«Не зарекайся, всякое бывает».

Халил подумал, что как раз попал именно в такую ситуацию и не сумел с ней справиться как следует. Он вспомнил четырех полуголых девушек в автомобиле с откидным верхом. Мало того, что он растерялся, не зная, что делать, он еще и ощутил неожиданное желание очутиться голым в постели с женщиной.

В Триполи такое было почти невозможно, либо сопровождалось большим риском. А вот Германию буквально наводнили турецкие проститутки, но он не мог позволить себе покупать тела единоверок. Во Франции Халил общался с темнокожими проститутками, но только в том случае, если они давали ему слово, что они не мусульманки. В Италии было много беженок из бывшей Югославии и Албании, но большинство из этих женщин исповедовали ислам. Халил вспомнил, как однажды переспал с албанкой, а после выяснилось, что она мусульманка. И он так жестоко избил ее, что не был даже уверен, осталась ли она жива.

Малик как-то сказал ему: «Когда вернешься, тебе будет пора жениться. Ты сможешь выбирать дочерей из лучших ливийских семей».

На самом деле Малик имел в виду Алиму Надир, самую младшую сестру Багиры, которой исполнилось девятнадцать лет, а она все еще была не замужем.

Халил подумал об Алиме. Даже не видя ее без чадры, он чувствовал, что она не такая красивая, как Багира, но, похоже, Алима была такой же бесстыдной, как и старшая сестра. Это одновременно и нравилось, и не нравилось Асаду в Багире. Да, конечно, он сможет жениться и женится на дочери капитана Надира, который в свое время не одобрил бы его намерений в отношении Багиры. Но теперь он с радостью примет его, Асада Халила, как героя нации и будет гордиться таким зятем.

На приборной панели замигала лампочка, и раздался звуковой сигнал, означавший, что в баке осталось совсем мало топлива. Халил свернул к ближайшей заправочной станции. И в этот раз он предпочел не расплачиваться кредитной карточкой, а подъехал к колонке с табличкой «Самообслуживание». Надев очки, Халил вылез из машины. Залив в бак двадцать два галлона, он попытался перевести это количество бензина в литры. Удивляло высокомерие или глупость американцев — они единственные в мире не пользовались метрической системой.

Повесив на место наконечник шланга, Халил огляделся, но не увидел стеклянной будки, где мог бы расплатиться наличными. Он понял, что придется идти в офис, и мысленно отругал себя за то, что заранее не обратил на это внимания. Подойдя к небольшому зданию, Халил вошел внутрь.

Здесь за столом сидел мужчина в джинсах и футболке, он смотрел телевизор и курил. При появлении Халила мужчина бросил взгляд на монитор и объявил:

— Двадцать восемь долларов восемьдесят пять центов.

Халил положил на стол две бумажки по двадцать долларов.

Отсчитывая сдачу, мужчина спросил:

— Ничего больше не надо?

— Нет.

— В холодильнике есть холодные напитки.

Мужчина говорил с акцентом, и Халил с трудом понимал его.

— Нет, спасибо.

Мужчина взглянул на Халила:

— Откуда ты, приятель?

— Я… из Нью-Йорка.

— Да? Издалека. А куда едешь?

— В Атланту. — Халил бросил взгляд на экран телевизора, транслировали какой-то бейсбольный матч.

— «Брейвз» ведут, сегодня они уж точно надерут задницу «Янки», — пояснил мужчина.

Халил кивнул, хотя понятия не имел, о чем идет речь. Он почувствовал, как лоб снова покрылся потом.

— До свидания, — промолвил он и вышел из офиса. Уже возле машины Халил оглянулся, чтобы проверить, не наблюдает ли мужчина за ним. Но тот смотрел телевизор.

Халил снова выехал на шоссе I-95 и продолжил движение на юг. Он подумал, что телевизор представляет для него наибольшую опасность. Если начнут показывать его фотографию — а может, уже начали, — то во всей Америке не будет для него безопасного места. Наверняка на всех полицейских постах уже имеется его фотография, но он не собирался вступать в какие-либо контакты с полицией. Однако в любом случае придется сталкиваться с американцами. Халил посмотрел на себя в зеркало заднего вида. С новой прической, с сединой в волосах, с накладными усами и в очках он разительно изменялся. Однако в Триполи ему демонстрировали, какие фокусы американцы могут выделывать с помощью компьютера: добавляют к фотографии усы или бороду, меняют прическу и цвет волос. Но вряд ли обычные американцы слишком наблюдательны, чтобы узнать его, несмотря на маскировку. Тот парень на заправочной станции явно не узнал.

А если бы на заправочной станции было много людей?

Халил снова посмотрел на себя в зеркало, и ему неожиданно пришло в голову, что нет ни одной фотографии, на которой бы он улыбался. А ведь надо улыбаться. В Триполи ему несколько раз говорили об этом. Улыбайся. Халил улыбнулся в зеркало и изумился, насколько улыбка его изменила. Улыбнувшись еще раз, Халил подумал, что, возможно, его фотографию и не станут показывать по телевизору.

Ему говорили в Триполи, что американцы почему-то вывешивают фотографии преступников во всех почтовых отделениях. Непонятно, почему для этого выбраны почтовые отделения, но у него не было никаких дел на почте, поэтому можно было не волноваться.

Если он и офицеры ливийской разведки все спланировали верно, то американцы должны были поверить, что Асад Халил улетел из страны прямо из аэропорта Нью-Йорка. По поводу этого в Триполи разгорелись серьезные споры. Борис тогда сказал: «Неважно, что они подумают. ФБР и местная полиция в любом случае будут искать тебя в Америке, а ЦРУ и союзные разведки по всему миру. Поэтому мы должны создать у них иллюзию того, что ты вернулся в Европу».

Да, Борис хорошо разбирался в этих играх, которые вел с американцами более двадцати лет. Но в свое время у Бориса имелись неограниченные ресурсы для таких игр, а у Ливии этих ресурсов нет. И все же все согласились с Борисом, что следует создать еще одного Асада Халила, который совершит какой-нибудь террористический акт где-нибудь в Европе, возможно, даже на следующий день или через день. Это могло обмануть американцев, но могло и не обмануть.

Малик ответил: «Американские разведчики моего поколения были невероятно наивными и недалекими. Но прошло уже достаточно времени, чтобы они могли научиться цинизму от арабов, хитрости от европейцев и двуличности от азиатов. А кроме того, они создали самые современные технологии. Так что не следует их недооценивать, но и переоценивать не нужно. Они могут заглотить нашу наживку, а могут и всего лишь сделать вид, что заглотили. Да, мы способны создать в Европе на неделю другого Асада Халила, и американцы притворятся, что ищут его там. А сами будут уверены, что он все еще в Америке. Так что настоящий Асад Халил не должен рассчитывать ни на кого, кроме самого себя. Мы всеми силами постараемся отвлечь внимание американцев, но ты, Асад, должен вести себя в Америке так, как будто они идут за тобой по пятам».

Халил подумал о Борисе и Малике, об этих двух совершенно разных мужчинах. Малик делал то, что делал, ради любви к Аллаху, ради ислама, ради своей страны и ради Великого лидера, не говоря уже о его ненависти к Западу. А Борис работал ради денег, у него вовсе не было ненависти к американцам и к Западу. А еще у Бориса не было Бога, не было Лидера и, в конечном счете, не было и родной страны. Малик как-то назвал Бориса ничтожеством, но Асад считал его человеком, достойным сожаления. Да и сам Борис выглядел достаточно счастливым, а не отчаявшимся и подавленным. Он часто повторял: «Россия возродится. Это неизбежно».