– Я правда очень хочу помочь тебе. Позволь мне, пожалуйста.

– Ты мне уже помогаешь, ведь ты со мной, – ответил он также тихо, ни на секунду не прерывая зрительного контакта. Его глаза сверкали как бриллианты, и Оля поймала себя на мысли, что хотела бы смотреть в них всегда.

В этот раз ей было сложнее оставить его одного позади. Когда она уходила, то могла спиной чувствовать печальный взгляд Вайса. Ещё недавно Оля радовалась невидимому другу, а теперь её радость омрачало понимание, что эта дружба не будет простой. Они жили в разных мирах. Их разделяло так много, и никто не знал, сколько Вайс здесь пробудет и что его ждет дальше. Впрочем, с людьми было не легче. Даже с родителями Олю разделяла, казалось, вселенная, несмотря на то что они жили в одном мире. Она их совсем не понимала. Даже чувства Вайса ей были ближе, девушка могла читать их по глазам. Но это работало лишь с ним. Увы.

Следующие недели Оля провела в интенсивном поиске различной информации для Вайса. Он заслуживал ясности. Заслуживал лучшей участи, чем быть невидимкой и торчать на тусклой улице.

Первым делом она расспросила Зою и Стаса, не происходило ли поблизости серьёзных аварий или несчастных случаев, ведь они жили тут гораздо дольше Оли. Оба, конечно же, пялились на неё в недоумении, но перечислили даже мелкие происшествия – только ни одно из них не указывало на связь с Вайсом. Потом Оля стала пытаться провести параллель между его обрывочными воспоминаниями и реальностью. Она искала в интернете статьи про погибших или тяжело больных пианистов – ведь Вайс упоминал, что хорошо играл на пианино, – но, естественно, ничего не нашла. По сути, это не было его профессией при жизни: Вайс сам сказал, что так и не выступил на концерте. Но она не могла не попытаться. Оля прошерстила все уголовные сводки по Самаре за последние пять лет – всё без толку. Через месяц ей пришлось признать поражение. Всё, что ей оставалось, – навещать Вайса и не давать ему заскучать. Она оказалась бесполезным спасателем душ.

Оля старалась как можно чаще ходить к Вайсу и всегда держала его в курсе своего расследования. Он внимательно слушал, но не более. Иногда ей казалось, что Вайс и правда не заинтересован в том, чтобы наконец избавиться от своего подвешенного бытия. Незнание того, кто он и что с ним случилось, будто бы не задевало его. Он плыл по течению, застряв во времени. И чем дальше, тем чаще Оля ловила себя на мысли: не так уж и плохо, что он всегда находится поблизости. Вайс потихоньку превращался в неотъемлемую частью её жизни, которую она не хотела терять. Но если он так и останется привидением, то будет обречён на вечные страдания. Эта мысль пугала ее. Оля не хотела, чтобы он страдал.

– Я сдаюсь. Больше не могу вести поиски, – удручённо выдохнула Оля, опускаясь на корточки и прислоняясь спиной к дереву.

На дворе стоял март. Наконец весна вступила в свои права и пуховик сменился на лёгкую куртку. Ещё пару недель назад было холодно, но резко потеплело. Улицы высохли, а воздух пропитался свежим запахом влаги и распускающейся зелени.

– Давно пора, – сказал Вайс, преспокойно скрещивая руки на груди. – Я тебе ещё вначале сказал не тратить время на эти глупости.

– Почему я расстраиваюсь от отсутствия результата больше, чем ты? Это неправильно. Неужели в рай не хочешь? – пошутила Оля. Вайс не любил, когда разговор заходил о безысходности его положения, но она не могла не думать об этом. Чем больше времени проходило в бесплодных поисках, тем сильнее становился страх, что ее друг никогда не сможет стать свободным.

Вайс усмехнулся.

– Какая разница, чего я хочу. Раз я здесь, значит, ни в раю, ни в аду я не нужен. Что тут поделать. Всему своё время, Оля. Я верю в судьбу. Однажды всё разрешится и ты получишь свои ответы, раз они тебе так сильно нужны.

Оля фыркнула. Его будущее однозначно волновало только её одну. А Вайс как будто был готов принять любую участь. Вот нелепость. С другой стороны, что ему ещё оставалось, если он застрял на месте. У него не было власти над ситуацией и над своим будущим.

– По твоей теории, есть вещи, которых не избежать, – буркнула Оля уныло.

– Наверное, так, – подтвердил он спокойно, не поддаваясь её пессимистичному настрою.

Оля не верила в судьбу, зато верила в неудачное стечение обстоятельств, которое иногда усугублялось человеческой глупостью и наивностью. Но всё можно было преодолеть своими силами, стоило только захотеть и постараться. Из любого болота существовал выход…наверное. Она покосилась на Вайса. Пожалуй, его «болото» отличалось необычайной топкостью. Вероятно, в таких ситуациях люди и начинали верить в судьбу и предначертанное.

– Значит, наша встреча тоже была неизбежной, – заключила Оля тихо.

Вайс улыбнулся нежно, и его глаза засияли. Как же Оля полюбила эту чистую искрящуюся улыбку!

– Да. Это абсолютно точно судьба, – добавил он, чем вогнал девушку в краску. Оля отвернула лицо, чтобы он этого не заметил. Иногда Вайс очень откровенно выражал свои мысли, и это немного смущало. Казалось, он не понимает, что подобные вещи не произносят невзначай, к слову. Но было ли это с его стороны легкомыслием или настоящим проявлением чувств, она не знала. Оля так увлеклась детективной деятельностью, что они с Вайсом почти не говорили на темы, не касающиеся его существования как призрака. Трудно было сказать, что он за человек или, вернее, каким он был человеком. Он ведь даже толком о себе ничего не помнил. Девушка считала, что приобретённый опыт накладывает отпечаток на личность, но она не знала, исчезает ли этот отпечаток, если человек потерял память. Тем не менее Оле очень нравились некоторые черты Вайса: мягкость, доброта и оптимизм. Интересно, а что нравится Вайсу в ней? Он ведь тоже о ней почти ничего не знает. Эта мысль проскользнула мрачной тенью.

– Я бы на твоём месте не торопилась с выводами. С тех пор как ты меня встретил, ничего не изменилось, а что там в будущем, никто не знает. Я придерживаюсь реальности. Мы с тобой по разные стороны, и помочь тебе я так и не смогла. Судьбоносной встречей тут и не пахнет.

Вайс заметил перемену в Оле и очень осторожно выдвинул свою догадку:

– Может быть, мы встретились не для того, чтобы ты помогала мне, а для того, чтобы я помог тебе? – Оля ошарашенно взглянула на Вайса. – Не думала над этим, да? – спросил Вайс ласково. – Я уже заметил, что ты никогда не говоришь о себе. Ты клещами вцепилась в мои проблемы и принялась их решать, хоть я и не просил, и я подумал, а не способ ли это убежать от собственных проблем?

Слова Вайса задели Олю за больное. Не хотелось признавать, но в его предположении было зерно истины.

– У меня всё хорошо. По крайней мере, сейчас. И в помощи я не нуждаюсь. Хотя, пожалуй, мне не хватает чего-то… – она прервалась в поисках подходящего определения. – Чего-то захватывающего, что ли.

Вайс рассмеялся.

– Ты начала видеть привидений, разве это не захватывающе?

– Скорее, пугающе, – ответила Оля сухо.

– Для напуганной ты больно быстро это приняла, – подметил Вайс.

– Во-первых – ты пока единственное привидение, которое я видела. Это даёт надежду, что я не совсем свихнулась. А во-вторых – не ты ли утверждал, что ты не привидение? – подловила его Оля.

– Я так не говорил.

– Но ты дал это понять.

– Я дал понять, что не хочу оказаться привидением. Это большая разница, – поправил он её терпеливо. – И почему же тебе скучно жить?

– Судьба у меня такая, – огрызнулась Оля.

Вайс выдохнул обезоруженно.

– Хорошо. Если не хочешь, не говори. Я подумал, тебе станет легче, если ты выговоришься.

Вайс, конечно же, догадался, что дело вовсе не в скуке. Она просто предприняла отвлекающий манёвр. Оле не хотелось рассказывать о себе, потому что у неё было слишком много плохих воспоминаний, и когда она пыталась облечь их в слова, то необратимо попадала в паутину теней из прошлого, которые причиняли боль. Пожалуй, она немного завидовала Вайсу из-за частичной потери памяти. Если бы существовала возможность, она бы беспощадно отрубила много фрагментов своей никчёмной жизни навсегда.