– С чего ты так решил? – спросила Оля, устремив взгляд под ноги. Почему-то сейчас она боялась посмотреть в глаза Вайсу.
– Мне кажется, тебе некому излить свои переживания. Невозможно всё всегда носить в себе. С кем как не со мной лучше всего делиться секретами? Я же призрак. Никто никогда не узнает, о чём мы говорили.
А Вайс умел уговаривать. До сих пор он не демонстрировал эту свою сторону. Он очень деликатно подходил к проблеме, и в нём чувствовалась бережная настойчивость. За этим привлекательным лицом и приветливой улыбкой крылась властная натура. Оля была в этом почти уверена.
Она вдохнула и выдохнула, а потом сказала:
– Нет у меня никаких секретов. Мне двадцать три. Я работаю в супермаркете на кассе уже три года и снимаю комнату в коммунальной квартире. Мне приходится много работать, чтобы содержать саму себя и накопить денег на учёбу. Как любому неудачнику, мне бы хотелось другой жизни, но, к сожалению, пока это невозможно, и в этом я отчасти виновата сама.
– А почему родители не помогают?
Вайс уставился на неё с любопытством. Как Оля и ожидала, нескольких предложений ему будет недостаточно.
– Эта долгая история, – попыталась она свернуть тему, хотя не верила, что у неё получится. Она встала, выпрямилась и отряхнула колени.
– У меня вагон времени. Так что я весь во внимании, – заявил Вайс без стеснения.
Оля скривилась. В прошлое лезть ну совсем не хотелось.
– Уверен, что не разочаруешься?
Вайс шагнул на неё и в одну секунду оказался почти вплотную. Если бы он был человеком, она смогла бы почувствовать его дыхание на своём лице и тепло его тела, но даже без этого сердце выскакивало из груди, а в животе порхали бабочки. Этого чувства не должно было быть. Оля в течение всего месяца не позволяла себе развивать романтическую привязанность к Вайсу. Симпатия была потолком. Но взгляд Вайса и его близость выводили всё из-под контроля. В такие моменты она не могла подавить настойчивые мысли, что ей хотелось бы ощутить его реальные прикосновения, а может, и что-то большее. Оля безжалостно обрубила поток несбыточных желаний. Вайс тем временем продолжал внимательно вглядываться в неё и уверенно произнес:
– Не думаю, что что-то способно заставить меня разочароваться в тебе. Я доверяю своей интуиции, а она мне говорит, что ты на редкость прекрасный человек.
У Оли к горлу подступил ком. Ещё никто не говорил ей таких вещей. Она привыкла быть обузой и разочарованием для других. Теперь она жила сама для себя. Никто не мог ей ничего предъявить и ни в чём упрекнуть. Но раны прошлого всё равно болели.
Оля отвернулась, приложила ладонь к шероховатой коре дерева и упёрлась взглядом в одну точку. Она хотела абстрагироваться от себя самой и рассказать о своей жизни так, как будто это была жизнь другого человека.
– Я не знаю, что ты там нарисовал себе, но тебе лучше избавиться от иллюзий насчёт меня. До прекрасного человека мне ещё далеко. Я не общаюсь с родителями. Думаю, они уже забыли, что у них есть дочь. Очень долго я катилась по наклонной, а теперь пытаюсь исправить ущерб. Все совершают ошибки, но в моей жизни их было очень много, и понадобится немало времени, чтобы привести всё в порядок, особенно в душе. Но до девятого класса я была почти отличницей и примерной девочкой. Не сказала бы, что учёба мне очень нравилась, но у меня был стимул учиться. Мама с папой всегда были заняты собой. Они вечно ссорились и выясняли отношения. Ни одного дня не проходило спокойно. Единственное, что их радовало и заставляло хоть на время прекращать вражду, – это мои хорошие оценки. После родительских собраний они выглядели довольными и счастливыми и в конце каждой четверти в награду водили меня в кино или кататься на аттракционах. Это была лишь иллюзия семейного счастья, но в те моменты я чувствовала радость и нужность. А так я ничем не выделялась среди других детей, и интересов у меня особо не было. Пока я была маленькой, ссоры родителей казались мне нормой. Я и не знала, что бывает по-другому, но, став старше, я поняла, что их брак трещит по швам. И в итоге они, естественно, разошлись. Мне как раз исполнилось четырнадцать. Я осталась с мамой, а папа умотал на заработки на север, сказав на прощание лишь: «Извини, дочка, но мы не сможем пока видеться, а взять тебя с собой я не могу», —что, по сути, означало «Прощай навсегда». После того как они разбежались, матери совсем стало на меня наплевать. И моя успеваемость уже была мне не в помощь. Может быть, она видела во мне ненавистного отца, поэтому старалась от меня откреститься. В общем, как только исчезла мотивация хорошо учиться, учёбу я забросила. Потом у мамы появился богатый ухажёр. Она стала пропадать с ним днями и ночами. Впервые я увидела, как она светится от счастья. Пока они были с папой вместе, она никогда не выглядела так. Ну и кончилось всё тем, что они со своим мужиком съехались. Меня взяли с собой, хотя маму я только раздражала. Она не скрывала, что я помеха. Но деваться мне всё равно было некуда, поэтому я жила вместе с ними. К одиннадцатому классу я скатилась в оценках так, что еле закончила школу. Мать упрекала меня, что я такое же никчёмное ничтожество, как мой отец. Мой отчим – большая шишка и с помощью связей засунул меня в институт. Примерно в это время я связалась с плохой компанией. Впервые я влюбилась и, к сожалению, не в того человека. Мой бывший парень Юра был отпетым головорезом. Он постоянно лез в драки, и его все боялись. Ходили слухи, что у него была судимость за нанесение тяжких телесных повреждений, но мне он казался крутым. Я его не боялась. Он был самоуверенный и сильный – то, чего мне отчаянно не хватало. Руку он на меня не поднимал и везде водил с собой, гордо называя своей девушкой. Этот статус делал меня популярной. Передо мной пресмыкались и заискивали. Купаться в лучах всеобщего внимания было невероятно лестно, и моё самомнение взлетело до небес. Всё это продлилось недолго. Я была слишком наивной. Сейчас я понимаю: именно поэтому Юра и выбрал меня. Мне стоило быть с ним осторожней и не доверять слепо, но моя дурная голова в то время не соображала. Любовь вскружила мне голову. И однажды, когда я ночевала у него, к нему в квартиру ворвались вооружённые до зубов полицейские в масках. До сих пор помню свой ужас. Мне никогда не было так страшно. У Юры нашли контрабанду наркотиков, и он без зазрения совести решил повесить всё на меня. Я чуть было не загремела в тюрьму, но мне повезло. Снова вмешался мой отчим-прокурор. Насилу меня отмазали и закрыли дома. А дальше… – Оля прервалась, чтобы набрать воздуха в лёгкие, так как это была самая отвратительная часть рассказа.
– Что дальше? – спросил Вайс в нетерпении. Он слушал, затаив дыхание. Когда Оля взглянула на него, то не смогла понять, что у него сейчас в мыслях. Он выглядел напряжённым и серьёзным, а его взгляд был совершенно непроницаемым.
– Дальше мой отчим решил, что мне бы не мешало хоть как-то расплатиться с ним за его «доброту». Он начал меня домогаться, и однажды мать застукала нас. Потом я сбежала из дома и около полугода жила на улице. Даже не хочу вспоминать это жуткое время. Но Бог не совсем от меня отвернулся. Однажды я случайно встретила свою школьную подругу. Она не прошла равнодушно мимо, её семья меня приютила. Они с участием отнеслись к моей судьбе. Впервые я смогла рассказать кому-то обо всём, что случилось. Мама моей подруги Раиса помогла мне найти работу в супермаркете и своё жильё. Я встала на ноги и поклялась себе, что больше не упаду на самое дно. У меня было достаточно времени всё переосмыслить. Мне несказанно повезло, ведь теперь меня окружают хорошие и очень добрые люди. У меня появились желания и планы на будущее. Мне очень хочется получить высшее образование, ведь я не глупая. Когда-то я не понимала ценность знаний, но всё изменилось. И у меня получится, если я приложу усилия.
Какое-то время Вайс молча стоял на месте и в ступоре смотрел в никуда. Оле сделалось горько. Она уже почти пожалела, что рассказала ему эту историю. Теперь наверняка будет неловко. Ему придётся скрывать своё отвращение при встречах, и общение станет невыносимым. Но когда Вайс взглянул на Олю, в его взгляде не было ни грамма презрения – лишь боль и сострадание.
