И взгляд отчаяния полон, ведь отступать Вассаго больше некуда. Мне не простит его смерти Вальпургия и будет вечно мстить. Подумаешь… Мне безразличны её страдания. Как и страдания других. Я верю в это!

— Вы так надоели мне со своими несбыточными угрозами, потому что твердите их, как попугаи. Лишь одно и тоже, на протяжении веков… — Тихо рассмеялся. — Странно. А вот папаша наш, всегда мне говорил иное, о троне, и о власти. Обо всём. Хотя, нелюбимым сыном был я чаще. — Вассаго попытался скрыть удивление, за маской отвращения, но ему это плохо удалось. Человеческие оболочки выдают наши чувства, делая нас уязвимыми для слов. — Думается мне, что Мефистофель лил патоку в избытке всякому, кто желал этого. А я желал, так горячо, что сам, в конце концов, поверил в свои силы.

— Давай договоримся, брат? — Вассаго видел, что я остановился, и взгляд мой затуманился, — оставь меня в живых, и я встану под твои знамёна, обещаю. Такому союзнику как я, ты должен быть рад и благодарен!

— Снисхождения вымаливать слишком поздно. Ты подобен людям, что извечно торгуются за свои жалкие жизни, даже на пороге гибели мира. Мне такой соратник не нужен. Но скажи, — с ледяным спокойствием я заглянул в глаза демона, когда тот ошибочно принял мой задумчивый взор, до этого, за толику сожаления. — Не моей ли смерти вы так страстно хотели с Мефистофелем, когда дело вышло из-под контроля? — К тому времени я преодолел все чары Вассаго, которыми он пытался защитить себя от моего приближения. Не без труда. Хочу заметить!

Не только в ненависти своей черпал я силы, чтобы устоять. Ещё и в боли, что ныла в сердце. Магия брата сделалась мне как булавочные уколы, столь толстая шкура у бесов, тех, кем мы были на самом деле. Я был. И есть. Он тоже.

Раз… и с Вассаго упала маска обмана, обратив прекрасного юношу с пепельными волосами - любимца ведьм, в ужасающее создание Преисподнии.

Теперь он – могущественны принц, сошедший с древних страниц «Гоетии», с бесцветными кошачьими глазами, что видят во мраке бездны намного лучше, чем при свете солнца и луны. Его цвет серый, ибо на той глубине, где он обитает, оттенки и цвета не существенны.

— Приятно сбросить узы плоти, — бес качнул рогатой головой, ощерив пасть, — до этого я просто давал тебе поблажки в бою. — Заклинания с новой силой закружились вокруг демона, призывая в мир разрушительные силы, что способны сносить до основания города и иссушать океаны, не говоря о том, чтобы уничтожить меня. И принц Вассаго, несомненно, справился бы со своею задачей, уничтожив добрую часть континента, когда мы сцепились с ним и злоба наша полилась рекой… Но я не дал ему расправится с собой.

Забыв о боли, что обожгла меня, в одном молниеносном броске, почти невидимом для человеческого глаза, ибо скорость его была так велика, я оказался между Вассаго и его собственным колдовством. Клинок вошёл в грудь брата, по самую рукоять.

— Слишком рано для кар библейских, — тяжело выдохнул, глядя, как поверженный бес падает у моих ног, — братоубийство практиковалось со времён Кайна и Авеля. Приятно об этом вспоминать всякий раз, когда дело доходит до практики. Если у меня была бы душа, то я, вероятно, почувствовал бы угрызения совести. Может быть. Но нет! — Только теперь я обратил внимание на то, что Вассаго всё же удалось ранить меня. Его стараниями, на боку образовалась рваная рана, из которой широкой дорожкой, вниз, на землю, сочилась чёрная кровь.

— Проклятье! — Я едва не задохнулся, ведь Земля разверзлась подо мной, открывая Врата ведущие в Инферно. Именно Врата, а не какой-нибудь портал, который я могу создать, в любой из девяти миров, как и все верховные демоны. Было бы желание.

В пламени Ада ждали все те, кто присягнул мне в верности когда-то. Даже Астарот. Я глубоко заблуждался, считая Казначея предателем. Да, он понёс суровое наказание от руки Люцифера, потеряв часть своих сил. Как и было сказано, но…

Именно это и склонило чашу весов его выбора в мою пользу.

Помогая мне, Астарот надеялся поквитаться с Владыкой Инферно, и вернуть обратно свою мощь. Чтож… Это я ему обеспечу в случае победы. Наши взгляды встретились.

Кровь Вассаго открыла врата. Клинок с аконитом послужил ключом, как говорил когда-то султан Кутуб из рода халадж.

Второй круг Ада.

Получив поддержку Света, я обещал, что война, которая разразиться в Аду, ЕГО драгоценную Землю не затронет. Возможно косвенно, но не более… И до сих пор для меня было загадкой лишь одно – почему Свет согласился на такое рискованное предприятие? Я всё просчитал. Но ведь мог где-то и ошибиться.

Чего я не заметил?

Где подвох?

Или?

Я не верю ни одному слову небожителей, они ещё более коварны и лживы, нежели бесы, потому что в отличие от нас, Свет даёт надежду… чтобы потом отнять.

— Рана твоя Блэкхарт не затянется так скоро, как обычные. Она нанесена сильным колдовством, — шепнул Астарот, со всей открытостью и прямотой, на которую только был способен, в тот миг, когда бесы-лекари суетились возле меня. — Помни, что тебя должны все видеть сильным, раз уж ты затеял эту игру… Повелитель. — Он замешкался, будто не решаясь произнести, сей титул вслух. — Близится страшная битва, что перевернёт весь Ад и не зазорно тебе будет надеть ратные доспехи командира, — продолжил он, отбросив все сомнения в сторону. — Маленькая хитрость, благодаря которой никто не заметит ранения. Сие подозрений не вызовет. Прими тот облик, что был твоим на Земле, — усмехнулся, — это позлит Люцифера и сэкономит силы.

— Я понял тебя, — мне едва удалось перевести дыхание. Спуск в пылающий мир, властителем которого я так жаждал стать, был слишком стремительным. — Приятно досадить «любимому» родителю. И небожители оценят, ведь так приятны им людишки.

— О, да… — Архидемон согласился, широким жестом указав на равнину, второго круга Ада, где Небирос**** собирал несметные легионы, что подчинялись мне. А ведь совсем недавно дол был пустынен и засушлив, как пески земной Сахары. — Думаю, Люцифер уже вне себя от «радости».

— Всё может быть! — Скривился. Не столько от неприязни к Люциферу, сколько от боли, что причиняла мне дырка в боку. Облик чудовища быстро сменился человеческим его отображением, а чешуйчатая шкура беса – самой совершенной броней, что подобна второй коже, но защищает со всей твердостью. Чёрная, состоящая из тьмы, она впитывала в себя энергию Ада, поддерживая меня.

Астарот последовал моему примеру, приняв вид худощавого мужчины в чёрно-белых доспехах командира рейтар, а длинные светлые волосы архидемона оказались заплетенными в косу*****. Похожая амуниция была когда-то у Отродья******, что был воскрешен демоном Мэлболги дабы служить тому в качестве генерала. Но как-то не сложилось.

Остин. 2007 год.

Тьму в церкви Святого Михаила разгоняли лишь свечи, коими был освещён мраморный алтарь. Великое их множество, царапало своими огненными ноготками пустоту под расписными сводами и цветными витражами, не нарушая торжественной тишины.

Я поднёс руку к пламени, но оно не обожгло меня, а наоборот потянулось в мою сторону, скользнув по пальцам. Забавно. Я даже зажёг несколько огоньков тонкой лучиной, задув её, едва за моей спиной хлопнула дверь и послышались шаги.

Священник.

— Прости меня отче, ибо я грешен! — Наигранно воскликнул, обернувшись к вошедшему через плечо, ожидая увидеть в глазах человека страх. — Очень грешен. — Я был уверен, что святоша сразу же заподозрил неладное в незнакомце, появившимся в церкви, в столь поздний час.

— Стой, где стоишь! — Так и было. Он понял кто перед ним. Липкие волны ужаса, которые сложно контролировать, бушевали в душе священника, но он всё же возразил незнакомцу, чей тёмный силуэт, на фоне ярко освещённого алтаря, создал нужный эффект.