- Да, ужасно... Как будто всю жизнь любишь лишь одну душу, пытаешься, заглушая чувства, настраивать связи с другими, потом искусно врёшь себе – начинаешь верить... Но вот перед гибелью видишь её одну. Ёпта, – я смачно икнула и прирыгнула.

- Вот именно! Именно... Знаешь ли ты, что «Лунная соната» – музыка отвергнутого Бетховена? Реквием по несостоявшейся встрече душ с одной сукой. Вибрирующий угасающей жизнью... склеп! И любовь... в гробу! Музыка – это в первую очередь дребезг.

- И ещё нотный стан...

- Да! Нотный стан, – радостно подтвердил Стэнсфилд. – Как я с ним затрахался в музыкальной школе!

- Ты был там самым лучшим! Играл на скрипке как Бог – вот чёрт, я бы так хотела это услышать!..

Мой пьяный ум ускользал от меня. Ох, что за дела?.. Я смотрела на Стэнсфилда, и мне просто хотелось боготворить его – такого встрёпанного и разомлевшего, но по-прежнему неземного. В подземном смысле...

Перед глазами всё медленно поплыло. Всё, помимо него. Он опять подозвал официантку – на этот раз просто для того, чтоб она подлила нам, и это, блять, не могло не радовать. Мы смеялись, икали, и, когда Малки и Билл затеяли молчаливую партию в шахматы, принялись за оры поддержки, болея каждый за своего мужика – я клянусь, это было ничем не хуже восторга и злости футбольных болельщиков. Нас бы вывели, не отваливай мы раз за разом по уйме денег.

Билл назвал меня грязной свиньёй и уволился – я рыдала, обняв его пышную ногу, пока он не врезал мне. Норман Стэнсфилд смеялся над моим горем как мразь.

- Я хочу тебя, – прошептала я, решившись на первое прикосновение – убрала ему чёлку со лба. Он сидел, глядя на меня своим сумрачным лихорадочным взглядом. – Чёрт, я готова сдать принципиального человека за это, Стэн. Твоё падение за моё, всё по-честному, но, я клянусь, ты не пожалеешь. Это моё условие.

Он терпеливо вздохнул.

- Одержимая девочка-подросток – это естественно, Никки, но ты же, блять, взрослая женщина. Ты бы могла обратить свою патологию в нужное русло. Написать сонату!

- Я не влюблена в тебя, Стэн.

Я ведь не влюблена?

Он в ответ рассмеялся, как будто бы не поверил мне. Я его понимала – моя рука будто бы горела после прикосновения к его волосам, не говоря уже о лице. Он смотрел на меня пьяно, непринуждённо, одновременно с весельем и интересом. С таким интересом смотрят на что-то странное и мимолётное. И дальше мы пили молча.

Чем больнее, тем звонче,

То здесь, то там.

Я с собой не покончу,

Иди к чертям.

К вашей своре собачьей

Пора простыть.

Дорогая… я плачу…

Прости… прости…

Спотыкаясь, но не падая, какое-то время спустя Стэнсфилд вышел под проливной дождь. Он посмотрел на меня другим взглядом, уже тяжело и прицельно.

- Завтра вечером я весь твой, – доверительным тоном тихо сообщил он, и на тот момент это стало одной из лучших вещей, что я слышала в жизни.

Одно мгновение – будто выстрел, а все дальнейшие – будто осколки пули. Как я могла стать такой дешёвкой? И почему не могу не смотреть ему вслед?..

*

Моё тело безудержно содрогалось, обняв мраморного друга. В конце концов я расплакалась от несправедливости. Я. Расплакалась. Я никогда не плакала – разве что когда ползала в памперсах.

- Ника, что же с тобой такое? – послышался обеспокоенный голос – это был Стачек. Пришёл обнимать меня, жалкую и зарёванную, прямо в толкан.

- Ничего, – отмахнулась я, шмыгнув носом, после чего не смогла удержаться на двух своих и как безвольная тряпка осела в его объятия. – Я такая тупая дура! Могла просить что угодно, а попросила с ним ночь! Со Стэнсфилдом! Будто бы эта тварь меня без того мало унижала... Чёрт, Стачек, а может быть, это – всё, чего я заслуживаю? Может, судьба такая?

Он нежно погладил меня по спутанным волосам в томном свете туалетной лампы.

- Нет, ты что! Конечно же, нет! Ты с ума сошла? Прошу прощения, но ты не можешь не знать, что заслуживаешь поразительных отношений!

Мне захотелось спросить – почему ты тогда отказал мне? Иронично, ведь так и было – когда я была той упрямой девчонкой в самом начале, я дула губки и ставила Стачеку собственные условия – мол, будь со мной, и тогда я выполню все условия, грохну того урода хоть двести раз. Стачек ловко меня успокоил – уверил, что у него ко мне чисто отцовские чувства. Он утверждал так же, что и я путаю семейную привязанность с чем-то ещё – и мы оба знали, что это не так.

И всё же, будь Стачек со мной, вероятно, я сейчас я бы не валялась в дерьме по милую душу.

- Не стыдись, умоляю, ты вправе чувствовать себя сильной – ты получаешь, чего желала. Мужчины в подобных историях так и судят – их чаще всего ничуть не уявзвляет такого рода контакт... И женщины тоже имеют право так мыслить, – Стачек кивал, он ведь был такой феминист.

Так-то оно и так, но проблема не заключалась лишь в этом. Я никогда не считала секс чем-то позорным для своей персоны. Любовь – другое дело. Но есть ли любовь? Есть... По крайней мере, я распознавала её трупный запах, но о таком не могла сказать даже Стачеку.

- Ты абсолютно прав, – согласилась я, прижимая его к себе.

Будь что будет, в конце концов. Жизнь – ебаная сука непредсказуемая.

====== 10. DEFEAT ======

Я наскоро осмотрела себя. Как обычно, до ужаса горяча – аномально белые волосы, вид никому не покорной богини сьекса. Не зря ведь к моим ногам падают кабелями мужчины и мальчик, причём ВСЕХ ВОЗРАСТОВ. Я достойна любого, кого захочу, уж тем более этого бандюгана. И вообще, даже если мне не понравится спать со Стэнсфилдом – это отчасти и к лучшему. Это, по крайней мере, понизит накал моей, как он выразился, одержимости. Мне не убудет. Игра стоит свеч.

Я улыбнулась, как лучшей подружке, которой у меня никогда не было, собственному отражению в зеркале.

В качестве места встречи мы выбрали отель «Плаза мидии» – нейтральную территорию, куда я, ничуть не боясь опоздать, приехала ровно к назначенному часу. Конечно же, не намеренно, а по банальной удаче.

У входа в отель курил малость обеспокоенный на вид Малки, я нехотя помахала ему рукой.

- Малки-бой, не волнуйся, твой маленький глупый босс не пострадает, – пообещала я, хотя моя таинственная ухмылка скорее давала знать об обратном, удачно являя во мне роль хищникцы. Я всё ещё злилась из-за наушников – к тому же, Билли звонил ему, а мне нет.

Я поднялась в номер – он оказался просторным, уютным и светлым, ничуть не под стать нашим падшим душам. Норман опаздывал, будто пытаясь взять на слабо мои нервы, но я не теряла времени зря – осмотрела всё здесь: роскошная душевая в стиле барокко, точнее подделка под оный стиль, хотя и искусная, чарующий свет настенных ламп в виде канделябров, лепнина под потолком. Большая кровать... Так легко и маняще пришёл на ум образ Стэнсфилда – как же он, стало быть, превосходно смотрелся бы здесь, возбуждённый и вынужденный молить меня! Впрочем, уже совсем скоро я смогу убедиться в этом, так скажем, воочию.

Ну разве не прелесть? Сам Норман Стэн Стэнсфилд достался мне по какой-то нелепой прихоти. Когда-то небрежно сюсюкающийся со мной свысока, попутно взводя курок, он сегодня окажется в моей власти. Сладчайшая месть. Я могла бы заставить его лизать мою обувь под издевательским предлогом вымышленных предпочтений, но это всё-таки не мой метод. Нет – я бы больше всего хотела, чтобы он плакал от удовольствия и ненавидел себя за это.

В вазе на прикроватной тумбе стояли экономические гвоздики.

Стэнсфилд зашёл в наш временный номер без стука, и я уставилась на него. Он шёл обычным своим торопливым шагом холерика или же просто человека, привыкшего передвигаться по людному мегаполису. Он выглядел как обычно, даже чуть более небрежно – уложенные волосы чуть встрёпаны, воротник рубашки помят, и, судя по запаху, ударившему мне в нос, задержался он, так как курил внизу с Малки. Да уж, мой мальчик явно решил особо не прихорашиваться в мою честь, но, должна признать, это его не испортило – ублюдок по природе своей был хорош настолько, что я с трудом сдерживалась от порыва наброситься на него в этот самый момент у порога.