Но саблей работать не пришлось. Сначала она стала помогать воинам сбрасывать вниз на забирающихся по лестнице нукеров горшки с горячей смесью из смолы. Затем попросила лук и стрелы и пыталась попасть в какого-нибудь вражеского солдата в пластинатом доспехе куяке и шлеме дуулга сферической формы из нескольких металлических пластин, соединенных наклепками. Али был занят организацией обороны и долго не замечал нового человека. Но, когда его взгляд остановился на не незнакомом воине, неумело обращавшемся с луком. Присмотревшись он увидел, что это женщина, и праведный гнев одолел командира.

  - А ЭТО еще кто?! - спрашивал он, глядя на солдат с гневом в глазах. - Зачем ее пустили? Он взял принцессу за рукав, думая, что это одна из наложниц или служанок гарема и повел вниз по лестнице.

  - Пусти! Я приказываю! - кричала принцесса. - Ты не знаешь, кто я такая?!

  - Иди отсюда! Мы здесь не в игрушки играем! Увязался этот гарем на мою голову!

  - И я не играю! - посмотрела на него она своими большими черными глазами прямо в лицо. Этот взгляд, словно обжог коменданта. Никогда он не видел таких диких, дерзких, в тоже время дико красивых женщин.

  Она говорила быстро и громко, глядя коменданту в лицо, в голосе звучала твердая уверенность в каждом сказанном ею слове. Ее голос и взгляд заставили перса на минуту замолчать. Я устала сидеть и бояться, бояться целыми днями и только думать о страшном. Думать о том, бессильна невыносимо, что ничего не смогу сделать, если враги убьют моих родных, если обесчестят наших женщин! Я уже испытала это восемь лет назад, была в плену, испытала мужские удары, знала, что в любой момент меня могут убить и не могла ничего сделать, кроме ожидания, что придет отец и спасет меня. Но сейчас он далеко, и под угрозой не только моя жизнь, и от того еще страшнее, чем тогда.

  - У кого вы были в плену?

  - Караханидов.

  Теперь Али понял, кто перед ним. Женщина из гарема хорезмшаха, побывавшая в плен у караханидов, которую вызволил из неволи отец - это и есть та самая, которую в народе называю "мужеубийце", о которой говорят, что по ее прихоти был казнен правитель Самарканда с его родственниками. Жена, навлекшая казнь на мужа, злая жена, ослепленная властью и роскошью бесстыжая женщина - так знают о дочери шаха в народе.

  - Ступайте, госпожа Хан-Султан. Если вас убьют или ранят, то нам отвечать своей головой, - сказал командир спокойным повелительным тоном, который неожиданно заставил своенравную принцессу замолчать и повиноваться. Спускаясь с лестницы, она глядела в сторону коменданта, бегом поднимавшегося обратно.

  После того, как штурм был отбит, как ни пытался Али не отвлекать свои мысли ни на что, кроме обороны, из головы не выходили слова принцессы.ю

  "Похоже врут ли злые языки? - думал он. - Женщина своенравна, но она тюрчанка. А на ту, что может убить из прихоти".

  Вернувшись к женщинам, Хан-Султан пришлось выслушать крики Теркен:

  - Совсем потеряла стыд! Стояла рядом с мужчинами! Думаешь, отец далеко, можно его позорить?! Нет, говорила я ему, чтобы он тебя не слушал и снова выдал замуж!

  - Вы, хатун, тоже стояли рядом с мужчинами на собрании дивана, - тихо и уверенно отвечала принцесса.

  - Как ты смеешь сравниваться себя со мной! Ты не родила сына правителю! Да что там сына, ты даже дочери не родила и не родишь больше!

  - Только Всевышний знает, стану ли я женой и матерью, - также спокойно отвечала Хан-Султан. Айчечек подошла и, как обычно, стала уговаривать дочь не перечить хатун.

  - Да кому ты нужна в свои 24 года? а у шаха, кроме тебя есть другие дочери. Для союза с ним тебя не попросят.

  Али встретил на улице из служанок, которая несла воду из колодца. Вручив ей маленький сверток, приказал передать госпоже Хан-Султан. Девушка, обрадовавшись, что, кроме войны и казней, наконец-то происходит что-то интересное.

  - Поняла, - говорила она с ехидной улыбкой. - Передам незаметно.

  - Не поняли, - раздраженно ответил Али.

  - Да все я поняла! - улыбаясь, качала головой служанка. - Госпоже давно пора замуж, только вам ее не отдадут, а-ха-ха!

  - Отдай отрыто, чтобы все видели. И разрешаю прочитать. Там только о военных делах.

  Ай-Чечек стала часто болеть: после казни аманатов у нее стали возникать боли в сердце, а перенесенная дорога совсем пошатнула ее здоровье. В Мазандаране засухи были редкостью, воды в крепости всегда хватало. А сейчас, как назло, пекло и засуха, воду приходилось экономить, что еще хуже сказывалось на самочувствии Ай-Чечек.

  Когда зашла загадочно улыбающаяся Айше, Хан-Султан сидела рядом с лежащей на соломенной лежанке матерьюи поила ее из чашки, приговаривая, чтобы она пила медленными глотками.

  - Айше, что такое? Что там у тебя?

  - Хатун, приказано передать, чтобы все видели.

  Хан-Султан, открыв сверток, прочитала: "Госпожа, я долго думал над вашими словами и хотел бы посмотреть, как вы владеете оружием".

  - Ты еще не выкинула эти мысли из головы?

  - Не переживайте, матушка. Он просто хочет научить меня защищать себя, но не разрешит участвовать в боях. Если крепость падет, нам все равно придется защищаться.

  - Да почему ты решила, что крепость падет? Она, вон какая мощная!

  - Ишалла, мы выдержим, но Отрар пал, другие города пали. Поэтому все может быть...

  - Нехорошо, что ты будешь наедине с мужчиной.

  - Мы будем учиться на улице, там ходят люди. В стены и башни я не пойду, не переживайте. Айше, найди мне платок или шарф, полегче, чтобы можно было надеть на голову вместо покрывала.