Заур… У него нет той классической, чуть холодной красоты Эмина, но до чего же он мил. Бывает так, что в отдельности черты вроде бы не очень-то и правильные, но, собранные на одном лице, создают неповторимый облик. Таких глаз, пронзительно голубых и печальных, даже когда он смеётся, она не видела ни у кого. И руки. Их силу и нежность она почувствовала в прошлое воскресенье. Тогда они всем классом решили пойти в заброшенную деревню на противоположной стороне реки. Она потеряла равновесие, перепрыгивая с одного валуна на другой, и упала бы в бурный поток, если бы Заур вовремя не подхватил её. У неё тогда живот свело от волнения.

После случая с браконьерами ребята стали знаменитостями. Школьные девчонки были от них без ума, но ей (и не только ей) казалось, что друзья замечали только её. И было за что. Айтекин7 оправдывала своё имя: стройная фигурка, точёный носик, огромные карие глаза и тугие косы до пояса делали её первой красавицей в школе. Ей, конечно, их внимание льстило и волновало, особенно то, как на неё глядел Заур. Правда, в последние дни он почему-то изменился. Стал избегать её, лицо бледное, печальное.

– О чём думаешь, дочка?

Занятая своими мыслями Айтекин не заметила, как подошла мать.

– Так. Ни о чём. Голова болит от проклятой биологии. Ты можешь объяснить: для чего будущему врачу знать, как устроен организм мухи?

– Откуда же мне знать. Я женщина необразованная. Только вот мой покойный дядя часто говорил, что Всевышний всё создал по единому правилу.

– Что это за правило такое? Может, он имел в виду закон?

– Не знаю, но точно помню: он употреблял именно слово «правило». И ещё он говорил, что правила выше законов.

– Дед правильно говорил, – философски заключила Айтекин, – законы нарушают все, а правила – единицы. Мама, ты не принесёшь мне чаю?

– Конечно, дочка. С твоим любимым ореховым вареньем? И я выпью, пожалуй. Что-то в горле пересохло.

Минут через десять они распивали ароматный цейлонский чай. Диляра-ханум казалась взволнованной. Она то шумно вздыхала, то покашливала, то пристально глядела на дочь. Айтекин, наконец, не выдержала.

– Мама, что с тобой? Ты себя хорошо чувствуешь?

– Всё в порядке, дочка.

– Нет. Ты не в себе. Что-то случилось?

– Я хочу поговорить с тобой, – решилась наконец Диляра-ханум.

– О чём? – не отрываясь от чтения, спросила Айтекин.

– У меня состоялся разговор с директором школы.

Айтекин вопросительно посмотрела на мать.

– Она прочит тебя в кандидаты на золотую медаль.

Глаза девушки засветились от радости.

– Как здорово! – воскликнула она, – теперь мне нужно будет готовиться лишь по биологии.

Она обняла мать за шею и расцеловала её. Однако, увидев её смущенное лицо, удивлённо спросила. – Мама, ты не рада? Что-то не так?

– Всё хорошо, моя девочка. Даже очень хорошо.

– Что значит «очень хорошо»?

– Ну, видишь ли, – Диляра-ханум старалась подыскать нужные слова, но безуспешно, – она сватала тебя за Эмина.

Диляра-ханум испуганно посмотрела на внезапно побледневшее лицо дочери.

– И что ты ей ответила? – тихо спросила Айтекин.

– Я? Сказала, что ты ещё ребёнок и что вам… тебе в институт поступать надо. Но она меня заверила, что сейчас вы будете только помолвлены, а свадьбу сыграем потом.

– Мама, ты дала согласие, не спросив меня? – лицо Айтекин исказилось от обиды и гнева.

– Согласие, несогласие. Спросив, не спросив, – Диляру-ханум начала разбирать злость, – причём тут всё это! Вы же дружите. Он прекрасный парень. Я советовалась с дядей Абдуллой, и он одобрил наше решение.

– Ты дала согласие, не спросив меня, – на глазах у девушки выступили слёзы. – Как ты могла так поступить со мной?

И тут впервые в жизни Диляру-ханум прорвало. Она обрушилась на дочь с потоком упрёков и обвинений. Она кричала на своё любимое дитя, обвиняя его в чёрной неблагодарности, эгоизме, глупости и прочих смертных грехах. Она говорила об их бедности и той жизни, которая откроется ей, породнись они со столь знатным семейством. Айтекин молча слушала мать, и в её широко раскрытых глазах читался ужас.

– Дура! – выкрикнула напоследок Диляра-ханум. – Я знаю, кто у тебя на уме. Этот бездельник и драчун Заур.

– Никакой он не бездельник! – закричала Айтекин, – если хочешь знать, то он лучше всех. А ты, ты всё испортила. Я бы сама всё решила без твоей помощи. Но ты всё испортила.

Айтекин пулей слетела с веранды и бросилась к калитке.

– Вернись сейчас же, – крикнула ей вдогонку мать.

Тщетно. Стукнула дверь, и всё стихло. Диляра-ханум опустилась на стул и дрожащими руками обхватила голову. Она всеми силами старалась понять, правильно ли поступила, и если ошиблась, то насколько страшной была ошибка.

Солнце уже клонилось к закату, когда Заур, только что расставшийся с Эмином, вернулся домой. Настроение сегодня, как и все последние дни после выпускного бала, было не очень хорошим. К тому же предстоял неприятный разговор с родителями: он должен, наконец, решить, куда будет поступать. Собственно, он давно решил, кем станет, но никто, кроме брата и Эмина, об этом не знал. Им Заур признался, что станет биологом-охотоведом.

Когда он поведал свою тайну Эмину, у того лицо вытянулось от удивления.

– Голову ушиб? – спросил он, немного придя в себя, – мы же вроде бы договорились поступать на юридический.

– Нет, друг. Это не моё, – сказал Заур, – для этой профессии я слишком нервный. У меня ни один преступник не дойдёт до суда живым: или пристрелю, или задушу.

Они вдоволь посмеялись над его «чистосердечным признанием», но затем Эмин потребовал серьёзных аргументов.

– Помнишь клятву, что мы дали на вершине? – сказал тогда Заур, – беречь нашу землю. После того случая в горах я понял, что самый опасный хищник на планете – это человек. Ты будешь защищать от него людей, а я – всю остальную живность.

И Эмин понял и принял его решение. А как же, ведь он – его единственный друг. С родителями будет труднее.

Зазвонил телефон.

– Это я, Айтекин, – голос девушки дрожал от волнения.

– Что случилось? – встревожился Заур.

– Нам нужно поговорить. Приходи к дамбе на чайлаге.

– Когда?

– Через полчаса.

– Тебя кто-то обидел? – Заур почувствовал, как в нём закипает кровь.

– Никто меня не обидел. Приходи. Слышишь? И никому не говори.

– Хорошо.

Он постарался незаметно выйти из дома, но не получилось. У калитки он столкнулся с отцом.

– Ты куда? – спросил тот.

– Скоро вернусь, – ответил Заур, стараясь говорить как можно спокойнее. –Ребята зовут.

Муса внимательно посмотрел на него. Он слишком хорошо знал сына, чтобы не заметить его волнение.

– Ладно. Иди, – сказал он, – постарайся не опоздать к ужину.

Заур шёл быстро, время от времени переходя на бег. Не прошло и двадцати минут, а он уже был на месте. Он уселся на камень и стал ждать. Территория по обе стороны дамбы была занята под огороды и сады. Жители городка приходили сюда обычно к вечеру, чтобы покопаться в земле, собрать овощей, а то и просто отдохнуть. Однако сегодня было не очень людно. Два-три человек, были ему незнакомы, а вот тётушку Нису, соседку Айтекин, он узнал сразу. И она его, кажется, тоже.

Вскоре появилась Айтекин. Она молча подала ему знак следовать за ней. Они с матерью владели небольшим садом за дамбой. Именно туда она его и повела. Участки были огорожены или живой изгородью, или низкими заборами из речных камней, а сбитые кое-как калитки почти нигде не запирались.

Она проскользнула внутрь сада, он – вслед за ней.

– Что случилось? – спросил он.

Она молча покачала головой. Было видно, что она крайне взволнована.

– Ты так и не признался, куда собираешься поступать, – сказала она.

– Ты из-за этого вызвала меня сюда?