Обращенные, вяло бредущие по болоту, оживились, построились в подобие отрядов. Место Йохана занял одноглазый островитянин, не так давно принявший змея. Простой рыбак не помнил своего имени, но был силен, молод и мечтал оправдать доверие господина. Разведчики вновь отыскали потерянный след стражей, и войско двинулось дальше. Навь пробовала привлечь внимание обращенных, но те теперь не отличались от мертвецов и ничего не желали. Тварь чуяла в них затаенную страсть змея, но она была скрыта слишком глубоко, чтобы до нее можно было добраться. Змей не повторял ошибок. Не найдя никого съедобного, навь оставила обращенных в покое.

Полоса нетронутого болота, куда не ступала нога добытчиков торфа, сменилась сушей. Перед войском возвышался поросший лесом холм. Зимой здесь было относительно безопасно, но летом к холму было не так-то просто подобраться. В неглубоких канавах под прикрытием тумана, гибкие ветви, покрытые ядовитыми шипами, поджидали добычу — существ с горячей кровью. Обнаружив оленя, кабана или мышь, они беззвучно впивались в них и мгновенно утаскивали под воду к своему хозяину. На дне обитало лупоглазое существо с широкой пастью. Простые люди прозвали его Жабьим королем. Зимой оно впадало в спячку, дремля до весны под слоем гниющих останков.

Змея заинтересовали столетние дубы, широкие и коренастые, выросшие на верхушке холма. Несмотря на зиму, они так и не сбросили темно-бурую листву. Ненавистные деревья манили и отталкивали одновременно. Следы стражей вели прямо к ним, исчезая в густых зарослях ежевики. Она словно стена, высотой в человеческий рост, опоясывала рощу. Острые шипы ежевики безжалостно рвали тела обращенных, шагающих напрямик, но не могли их замедлить. На холм первые обращенные поднялись в сумерках. Предводитель устало потер единственный глаз и сел на замерзшую землю, радуясь долгожданному привалу.

Высоко в ветвях раздался торжествующий смех. Смех становился все громче, доносясь со всех сторон одновременно. Так мог смеяться только обладатель Голоса. С деревьев посыпались прошлогодние листья и сухие ветви как при сильном ветре. Неожиданно смех оборвался, настала звенящая тишина.

— Мы ждали вас! — произнес невидимка.

— Покажись! — островитянин взмахнул мечом.

— Много ли ты рассмотришь одним глазом? — насмешливо поинтересовался Вальд, появляясь из тени.

Молодой мужчина, в начищенном до блеска облачении стражей, ничуть не походил на простака из глухого селения, каким был недавно. Путешествие с Рихардом, обладание силой Голоса, навсегда изменили его. Позади Вальда из-за деревьев один за другим показались стражи, держащие догорающие факелы, почти не дававшие света. Все они были похожи друг на друга как близнецы: сероглазые, темноволосые, с резкими чертами лица. Стражи распространяли спокойствие и уверенность, словно не замечали сотен врагов, окруживших их.

— Кто ты? — хрипло спросил островитянин.

— Голос топи, благословенный Хозяином.

— Человек герцога… Твоя смерть мне не нужна. Я пришел за деревьями, а ты можешь уходить.

— Ты позволяешь мне уйти из собственного дома? — зло рассмеялся Вальд на этот раз собственным смехом. — Это наша земля. НЕ ДВИГАЙТЕСЬ!

Зашумели деревья, осыпав захваченных врасплох обращенных мелким мусором. Кое-кто потерял равновесие и упал в нелепой позе. Обращенные безуспешно пытались вдохнуть, пытаясь осознать, что происходит. От неожиданности змей утратил всякую власть над ними, но так долго продолжаться не могло.

— Я мог бы… — Вальд облизал пересохшие губы в волнении, представляя, как он сталкивает неподвижные тела в разверзшийся овраг и дает приказ земле сомкнуться, погребая врагов заживо. — Нет! — он нахмурился, беря себя в руки. — Нельзя! Хозяин запретил. ЗАБУДЬТЕ ПРИКАЗ!

И они забыли — и обращенные, и стражи. Одноглазый островитянин с интересом изучал наглеца. Дух болот ощущался в Вальде сильнее, чем в прочих и делал его опасным. Топь придавала ему нечеловеческие силы.

— Или уйдешь, или умрешь, — отрезал предводитель, пожимая плечами.

Стражи кинули факелы на землю и положили руки на рукояти. В их движениях не было суеты и спешки. Они не собирались уходить.

— Должно быть, — островитянин кивнул на дубы, — вы считаете это место особенным, раз так бежали сюда.

— Охранять рощу жизни — великая честь.

— Скоро охранять станет нечего. На рассвете деревья будут сожжены, а земля посыпана солью, — жестко ответил островитянин. — Этот холм нужно очистить. А пока мы отдохнем.

Завернувшись в плащ, он подсел к ближайшему костру, довольный, что последнее слово осталось за ним. Вальд лишь улыбнулся и прикрыл глаза. Демонстративно повернулся к обращенным спиной, словно провоцируя их напасть, но ведомые змеем люди не признавали в нем врага. Обеспокоенные товарищи Вальда угрюмо сверлили чужаков взглядом.

— Братья, — прошептал он едва слышно, — мы послужили Хозяину.

Словно очнувшись от спячки, стражи обрушились на него с вопросами, перебивая друг друга. Их яростный шепот напоминал шелест сухой листвы.

— Разумно ли мы поступили, приведя их?

— Сами они никогда не нашли бы путь сюда. Но ты развеял Голосом пелену и…

— Зачем мы нарочно оставляли знаки для этих гадов? Вели их к роще от самого города.

— Для чего Хозяин решил отдать рощу? Они же уничтожат ее!

— Что с вами? — удивился Вальд. — Прежде вы выполняли приказы без вопросов. Даже если они казались вам странными, вы никогда не просили пояснить их. С чего вдруг вы засомневались в дальновидности Хозяина?

— А разве тебя не беспокоит грядущее утро? Дубы растут сотни лет, чтобы стать достойной колыбелью, но хватит одного дня, чтобы превратить их в пепел. Роща погибнет…

— Но ведь не напрасно?

— Это воля Хозяина. Мне доверили Голос, а об остальном я знаю не больше вашего, — не без сожаления признался Вальд. — Мы должны привести на холм приспешников змея, кем бы они ни были. На этом наша служба закончена.

— Служба никогда не заканчивается, — возразил страж.

— Хозяин хотел бы, чтобы мы ушли вслед за Ниваром в горы, — сказал Вальд.

— В чужих землях мы перестанем быть теми, кто мы есть.

— Хозяину важен каждый из нас, но он не запрещал нам остаться. Мне приказано привести сюда обращенных, но не желать им добра, — усмехнулся Вальд. — Я свой выбор сделал, а вы?

Стражи переглянулись и повеселели. Сомнения как рукой сняло.

— Нет ничего лучше, чем погибнуть славной смертью, — подытожил страж за всех. — Лучше остаться в своей земле, чем потеряться в чужой.

Они обнялись на прощание. Каждый смотрел в будущее без страха — их ждала вечная жизнь в топи. Из нее они вышли и в нее предстояло возвратиться. Обнажив оружие, стражи неспешно выстроились в ряд. Лица предельно сосредоточены, но глаза радостно поблескивали в предвкушении. Вальд пропустил их вперед. Его время еще не пришло.

Оставаясь в тени, он спокойно наблюдал, как товарищи напали на обращенных. Умелых воинов среди последних было мало. Не встречая должного отпора стражи резали чужаков как коз. Крики боли, предсмертные хрипы, хруст расколотых черепов смешались с шипением залитых костров и лязгом железа. Поднялся ветер, роща зашумела. Не сговариваясь, люди Безмолвного герцога прорывались к одноглазому предводителю. Увидев окровавленных, впавших в боевое безумие стражей, желающих заполучить его голову, он в страхе попятился, пытаясь спрятаться за спинами товарищей. К счастью для него, обращенные гурьбой навалились на людей герцога. Вот первый страж обмяк, насаженный на копья, вот второго толкнули в костер, придавив для верности бревном. Оставшиеся стали друг к другу спиной, перейдя от наступления к обороне.

Вальд не стал дожидаться закономерной развязки. Он пошел прочь и отзвуки боя растворились, исчезли в звенящем воздухе рощи. Убывающая луна выплыла из облаков, осветив землю. Сердце замирало в предчувствии чего-то прекрасного. Вальд зашагал быстрее, почувствовав прилив сил и небывалую легкость в теле. Шаги давались невероятно легко. Если бы не скрип снега под ногами, он бы решил, что парит над землей.