«Что будет, если всеразрушающее ядро врежется в неразрушимую стену?» – вспомнил он детскую загадку.

– Ядро разрушит себя, – сказал Ричард, и Клаус понял, что как это часто случается, когда он задумывается, последнюю фразу пробормотал вслух.

На экране, на несколько секунд, появился Кирк Вармер. Излучая голливудскую улыбку, он делал вид, что увлеченно слушает седовласого японца.

– Как будто он хоть слово понимает из того, что говорит ему Саито! – Ричард одним глотком опустошил стакан, и сделал знак бармену повторить.

– Ну почему же? Мистер Саито-сан очень неплохо говорит по-английски – немец, казалось, выплеснул весь сарказм, отпущенный ему природой.

– Вот, Клаус, – словно не услышав последней фразы, Ричард ткнул пальцем в направлении телевизора, где снова появился Кирк. – Именно это лицо современной науки.

Клаус поднял свой стакан, с легким звоном коснулся стакана друга, который тот сжимал в руке, словно стараясь раздавить, и сказал:

– Пока есть такие как ты, старый хоппи, для физики еще не все потеряно.

Ричард, по своему обыкновению, хотел было едко ответить, но, было видно, что похвала ему приятна, и на лице появилась улыбка.

– За хоппи, – поддержал он тост.

Они соприкоснулись стаканами, и выпили.

– В конце концов, не тебя ли «Лайф» назвал человеком науки этого года?

Ричард скривился

– Долго ты еще будешь меня донимать этими «гравитационными турбинами»?

– Турбинами на гравитационных подшипниках, – наставительно подняв палец, поправил Клаус.

Ричард тяжело вздохнул, а Клаус рассмеялся.

– Ну, по крайней мере, суть твоей работы они не переврали.

– Ну да. И я этим удивлен не менее твоего. Как это Кирк донес хотя бы часть правды?

Клаус ненадолго задумался, непроизвольно барабаня пальцами по стойке, и осторожно сказал.

– По-моему, ты несправедлив к нему, – он жестом остановил Ричарда, готового снова бросить какую-нибудь колкость. – Все-таки, именно его центр финансирует перспективные разработки. В том числе, и твои турбины.

Ричард фыркнул.

– Его интересует только то, что можно продать репортерам. Да и кто бы его слушал, не будь Аш Вармер его отцом.

Клаус кивнул.

– Он не ученый, с этим я согласен. Но, будем откровенны, для того, чтобы ты и я могли делать свою работу, нужны такие как Кирк. Нужны администраторы.

– Денежные мешки ты хотел сказать, – проворчал Ричард.

– Не совсем, – Клаус покачал головой. – Сколько времени тебе понадобилось, чтобы запустить опытный образец?

– Четыре года, – неохотно ответил Ричард.

– А сколько до этого ты пытался заинтересовать «денежных мешков» своим проектом? Молчишь? А я помню, как ты два месяца искал деньги на генератор, чтобы продолжить эксперимент.

– Насос высокого вакуума, – поправил его Ричард.

– Неважно, – отмахнулся Клаус. – Зато теперь, ты можешь не только спокойно работать, но и чуть ли не каждые выходные, покидать свой мрачный Лондон и ездить в солнечный Ном.

Ричард выглянул в окно, словно ожидая увидеть море и песчаные пляжи. Но чуда не произошло: на улице все так же сверкал снег.

Зал потихоньку стал заполняться пассажирами с прибывшего поезда, и то тут, то там шла оживленная торговля.

В дверь вошел новый человек, и заметив, брошенный на него невзначай взгляд, направился к стойке.

– Хей! Налей три текилы! – крикнул он бармену, и для верности показал три пальца.

Гир кивнул, поставил перед незнакомцем три стопки, и наполнил их. Парень небрежным жестом подвинул две текилы завсегдатаям, поднял свою, и произнес:

– За знакомство! – ловко опрокинув стопку, он потянулся за лимоном.

– Боже храни королеву! – улыбнулся Клаус, и проигнорировав недовольный взгляд Ричарда, не менее ловко оприходовал свою.

Видимо, решив, что необходимый ритуал выполнен, незнакомец развалился на стуле, и, так же небрежно, как до этого выпивку, бросил на стол упаковку веретида.

– У меня с собой еще триста, точнее, двести девяносто девять таких пачек, – сообщил он с довольной улыбкой.

Ричард уставился на него с явно читающимся ужасом в глазах.

– Надеюсь, вы сдавали его в багаж? – он ткнул пальцем в рюкзак за спиной парня.

Незнакомец смотрел на него с непониманием.

– Разумеется нет.

– Судя по выговору, вы из штатов?

– Ну да. Сел на поезд в Нью-Йорке.

– И все это время, препараты были при вас?

– Конечно, – ответил незнакомец, не понимая, к чему клонит собеседник.

– Триста упаковок, – покачал головой Ричард. – Мне вас искренне жаль.

– Да в чем дело? – запаниковал американец.

– Триста упаковок, – Ричард обхватил голову руками. – От самого Нью-Йорка.

– Да что случилось-то? – незнакомец сорвался на крик.

– Дело в том, – сочувственным голосом продолжил Ричард – Что упаковка не герметична. Обычно, это неважно, но триста штук… Видите ли, действующее вещество этого препарата весьма эффективно, а одним из побочных последствий его приема, является импотенция.

Незадачливый продавец побледнел, глаза его расширились так, что казалось, прямо сейчас перед ними проносится вся жизнь.

Клаус не выдержал, и расхохотался.

– Да ну вас к черту! – со злостью бросил незнакомец, и схватив упаковку, направился в зал. – Найду других покупателей.

– Спасибо за выпивку! – бросил ему вслед Клаус, и потянулся за текилой, к которой Ричард так и не прикоснулся.

– Знаешь, он чем-то похож на Кирка, – сказал Ричард, глядя в спину незнакомца – Так же ищет где заработать лишний цент, не особо задумываясь о законности сделки.

– Ага. И это именно те деньги, которые ты тратишь на турбину в лаборатории, и на выпивку в Номе.

– Я не об этом, – отмахнулся Ричард. – Помнишь, когда началась вторая космическая гонка, казалось, что вот, наконец-то, ресурсы пойдут в нужное русло, и мы двинемся вперед с небывалой скоростью.

Ричард перевернул ладонь, и согнув два пальца, вызвал голографическое изображение со вживленного коммуникатора.

– Еще больше цветов, выше четкость, и полуживая лунная база. А мы так и продолжаем выпрашивать деньги на фундаментальные исследования.

Клаус пожал плечами.

– Хоппи не ходят на баррикады. Нельзя мгновенно поменять сознание, заставив людей отказаться от привычного комфорта, предложив взамен великую цель. Да просто представь, что тебе урезали финансирование, например, чтобы основать колонию на Марсе, как бы ты отреагировал?

– Это разные вещи, – насупился Ричард.

Клаус поставил стакан, и в упор посмотрел на друга.

– Ты понял о чем я.

Ричард отвел взгляд, и кивнул на экран.

– Давай послушаем, что он скажет.

Широко улыбаясь, на сцену концертного зала в Стокгольме поднимался Кирк Вармер.

Представитель фонда протянул руку для приветствия, и пожимая ее, Вармер слегка повернулся на каблуках, увлекая за собой распорядителя, чтобы предстать в более выгодном для камер ракурсе.

– Для нас большая честь вручить вам эту награду.

– Для меня не меньшая честь, оказаться на этой сцене, – ослепительно улыбнувшись, ответил Кирк.

Он стоял под лучами софитов, наслаждаясь взглядами, прикованными к его персоне, и почти не слушал речь с перечислением заслуг. Кирк всматривался в лица, с легкостью читая эмоции. Очень красивая девушка в третьем ряду смотрела на него с восхищением, настолько явным, что ее спутник от беспокойства начал ерзать в кресле. Вармер на секунду задержал на ней взгляд, слегка наклонил волевой подбородок, отчего незнакомка пришла в полнейший восторг, и тут же забыл о ней, продолжая всматриваться в зал.

Замечая интерес, он тут же оценивал финансовый потенциал человека, и если находил его достаточно интересным, делал мысленную пометку пообщаться с ним на предстоящем фуршете. Эта премия была ему как нельзя на руку: кто же откажется поговорить с нобелевским лауреатом?

За время, пока представитель фонда говорил, Кирк успел наметить более дюжины потенциальных инвесторов, и, оценив вероятность успеха примерно в 80 процентов, остался доволен результатом.