– Нет, я ему все выскажу! – шипит она гневно. Не выдержав и сорвавшись с места, Марго едва ли не бегом направляется к выходу из участка.

– Маргарита! – окликает вышедший следом Райтен, но она уже его не слышит. Или делает вид, что не слышит.

– Ох, не к добру… – закрыв за собой дверь, бормочет Адам, глядя на удаляющуюся женщину. – Майло, иди за ней, у неё револьвер…

– Вебер – подонок, – холодно чеканит Райтен, кинув косой взгляд на судью. – С таким ничего не случится. Всегда выходит сухим из воды, а ты вон как за него переживаешь. Вайс, почему ты покрываешь преступника?

– Я знаю, что такие вот пакости не в его стиле, – ровным тоном отвечает Адам, хоть в глазах его и читается растерянность. – Вебер может и не самый хороший человек, но делать что-то исподтишка – не его метод.

Майло закатывает глаза, не желая больше слушать оправданий, и идет следом за уже скрывшейся из виду напарницей. Крысы крысами, а Маргарита, действительно, всегда была излишне темпераментной – он прекрасно помнит ее нелегкий нрав еще со времен совместной учебы в полицейской академии. Тогда юная Стригатти растворялась в обручающих ее эмоциях, выводить ее из себя было себе дороже, в чем не раз убеждались не самые умные курсанты академии, и поручиться за ее поведение сейчас он бы точно не взялся.

«Если ее отстранят от расследования…»

– Ради него я бы палец о палец не ударил, – бросает напоследок Майло. – Только бы Маргарита сама не наделала глупостей.

***

Вебер хоть и мог по праву называться баловнем Судьбы, но черные полосы встречались и в его жизни. И, кажется, недавно началась одна из них. Нет, дела у него по-прежнему идут в гору, бизнес процветает, но в последнее время в его жизни то и дело возникают разные мелочи, отравляющие его существование.

Из Англии нет никаких вестей. Глупая, самоуверенная девчонка, которую он имел глупость отослать подальше и чуть ослабить контроль, исчезла без следа. Впрочем, в таком исчезновении нет ничего удивительного – родная кровь – и этим все сказано. Он тоже умеет вот так исчезать, будто и не было.

А тут еще этот допрос, детектив с бешеным нравом и чудесными глазами. Вебер знает, все это не к добру, а потому нынче утром был особенно зол, устроив из увольнения болтунов самое настоящее шоу с моральной поркой. После такого даже лучшие сотрудники ходят буквально по струнке, боясь поднимать глаза.

– Мисс Стрендж, не нужно строить из себя дурочку. Вы прекрасно знаете, что не так с вашим произведением, – он отрывается от документов, которые положил ему на подпись юрист, и смотрит в голубые глаза сидящей напротив черноволосой женщины. – И из меня дурака делать тоже не надо, я этого не терплю.

– Я не понимаю, мистер Вебер. Вам не нравится мой стиль? – ослепительно улыбается Элен. Она поправляет на носу небольшие очки-половинки, которые носит скорее ради имиджа, чем из необходимости.– Я выбрала ваше издательство, потому что слышала прекрасные отзывы, но я могу пойти и в любое другое.

– Я прочёл окончательный вариант вашей рукописи и могу заверить – со стилем все прекрасно. Проблема в другом: вы обманываете людей. Нет, не читателей, – Вебер даже удивляется твёрдой наглости, с которой мисс Стрендж выдерживает его взгляд. – Вы обманули людей, которые согласились поделиться с вами информацией. Я, знаете ли, сделал пару интересных звонков, и знаете, что узнал?

– Понятия не имею, мистер Вебер, – все также с приторной любезностью отзывается Элен Стрендж. – Но я, напротив, никого и никогда не обманываю. Я во всем предельна честна. Люди имеют право знать правду о прошедшей войне. Впрочем, я понимаю, ту бойню развязал ваш народ. Вероятно, и вы сами до того, как стать американцем, шагали под фашистскими знамёнами.

– Я имел наглость поговорить с несколькими людьми, которых вы интервьюировали для написания книги, и все они как один твердят, что вы гарантировали им анонимность и сохранение личной информации в тайне. Так может быть, вы ответите мне, мисс Стрендж, почему в рукописи выложены все их данные вплоть до адресов проживания? – ледяным голосом продолжает Вебер, пропустив мимо ушей замечание писательницы.

– Без этого книга перестает быть документальным расследованием. Просто беллетристика.

– Эти люди доверили вам свои тайны взамен на сохранение статуса инкогнито. Мне не нужны судебные иски от недовольных людей, и даже на это я мог бы закрыть глаза, но вы, мисс Стрендж, имели наглость споить окружного судью. Низкие методы, мисс, мерзкие.

– Мистер Вайс рассказал мне все сам и с большим энтузиазмом, – возражает Элен, сверкнув стеклами очков.

– Если бы я выпил столько, сколько вы в него влили, то рассказал бы и не такое, при том, что никогда не был участником боевых действий, – коротко усмехается Вебер, ставя очередную подпись и ожидая, когда юрист отдаст ему новую пачку требующих подписи документов.

– Как насчёт того, чтобы пообедать или поужинать, мистер Вебер? – тут же интересуется Элен, подавшись вперёд.

– Чтобы вы и меня споили? – интересуется он, оторвавшись от своего занятия. – Глупец учится на своих ошибках, а умный – на чужих.

– Вы знаете чего от меня ожидать, а я знаю, вашу репутацию среди женщин, – лукаво говорит писательница. – Разве вам не интересно искусить судьбу?

– И, тем не менее, мы разные, мисс Стрендж, – Вебер откидывается на спинку кресла, буравя писательницу взглядом. – Я не использую ложь и клофелин, чтобы получить желаемое. Вы – да. И я вам гарантирую: если Вы не уберёте из книги то, что обещали сохранить в тайне, Вас не напечатает не только мое издательство, но и любое другое на территории этого штата. Война кончилась почти десять лет назад, и мы оба прекрасно понимаем, что у Германии и без ваших стараний уйдут десятилетия, чтобы реабилитироваться в глазах мирового сообщества. Хватит пинать мертвую лошадь.

Вебер хочет сказать еще что-то, но его отвлекает раздавшийся снаружи шум, и что удивительно – шум действительно громкий, ведь его кабинет расположен дальше любого другого: и от залов, и от кухни, и от служебных помещений как раз и ради того, чтобы царили тишина и покой, которые Вебер так ценит, и которых нет ни в школе, ни в театре, ни в издательстве, ни в офисе на Уолл-Стрит.

– Мисс Стрендж, если у вас есть еще какие-то вопросы, подождите меня здесь, мне необходимо уладить кое-какие дела. Если нет, то до свидания, – будничным тоном говорит Вебер и, взяв трость, поднимается из-за стола. Зыркнув на писательницу, увязавшуюся следом за ним, он быстро выходит из кабинета.

«Уволенные решили напомнить о себе напоследок?..» – раздраженно думает Вебер, выйдя в зал, и обводит тяжелым ледяным взором посетителей, но, не находит источника шума. Он медленно поворачивается к двери, ведущей в кухню и дальше к заднему входу, возле которого собралась целая толпа.

«Пожалуй, это даже забавно…» – усмехается про себя мужчина, наблюдая за тем, как пятеро крепких мужчин не могут совладать с одним щуплым человечком.

Маргарита, встретившись со взглядом ледяных серо-голубыми глаз, свирепеет словно бык, увидевший красную тряпку, и Веберу думается, что она очень сожалеет, что его нельзя убить просто взглядом.

– Вы уберёте своих людей или предпочтете и дальше вести себя как кусок дерьма?! – выплёвывает Маргарита гневно, обнажая в оскале ровные белые зубы. Она с силой вырывается из рук поваров и, когда они, повинуясь жесту начальства, все же отпускают ее, оправляет поехавшую вбок рубашку и воротник тренча. Следом, запыхавшись, в зал вваливается ещё кто-то, но Марго не оборачивается, продолжая сверлить взглядом Вебера. – Отлавливая крыс, вы забыли о самой крупной – той, которую видите в зеркале! – голос ее под напором исторгаемой ярости вибрирует словно стекло.

– Поговорим наедине, донна, – произносит Вебер абсолютно спокойно, словно бы ничего не происходит. Словно все так, как должно быть. – Не нужно сцен на людях, вы же не истеричка, – он делает приглашающий жест рукой.

– Маргарита, – на плече детектива оказывается крепкая ладонь. – Не надо.