– Думаете, напугали? Чем? Умеете искать в интернете? Молодцы, моя бабушка, тоже умеет. Домыслами, что занимаюсь черным маркетингом и замочил корейский шлем виртуальной реальности? Так докажите, или у вас, как у моей бабушки, старческий маразм? Кредит? Не я. Видеозапись из банка есть? С фальшивым паспортом мог прийти кто угодно. Фотка моя? В интернете скачали. – Загнанный в угол Ираклий входит в раж, самоуверенность берет верх над благоразумием. – Хотели напугать громилами, которые меня привезли? Я могу таких же, а то и пострашнее нанять на вокзале за три… хотя нет, и двух бутылок водки хватит.

Мужчины молча смотрят на него. «Надо давить дальше», – решает Ир.

– Вот и сказочке конец, кто слушал – молодец! К вашему сведению, мой мобильный телефон отслеживается. Как только я выехал за границы заданной зоны, моей службе безопасности пришло уведомление: я в опасности. Так что сюда через минуту-две завалятся крепкие ребята и разнесут все к чертям. Пока этого не случилось, выход у вас один – отпустить меня домой и не строить из себя НКВД. И не просто отпустить – вызвать такси, хотя какое такси, еще деньги тратить из-за вас, клоунов. Везите меня домой.

– Хум, – как спустивший шарик выдыхает покрасневший толстяк, – ща лопну от смеха.

– Что смешного? – борзо реагирует Ираклий.

– Ой, не могу, задыхаюсь. Допустим, я поверю в россказни, мол, у тебя служба безопасности или какие-то телохранители, – берет себя в руки мужчина. – Как же они тебя найдут? Посмотри на свой телефон. Посмотри, я сказал, – командует он голосом, не терпящим возражений.

Ир повинуется. Странно, телефон отключен. На попытки включить не реагирует, хотя, уходя от Аркадия и Маргариты, он зарядил его полностью.

– Мои ребята заглушили сотовый, как только подошли, – объясняет мужчина. – Так что для твоей несуществующей службы безопасности просто сел аккумулятор твоего телефона. Ты выпивал в гостях и остался там навсегда. Даже если будут искать – не найдут. Никто. Никогда.

Ираклий чувствует, как капля ледяного пота скользит между лопаток словно первый лыжник, за которым по всему склону, то есть телу скоро последуют остальные. «Все серьезней, чем казалось вначале. Если меня тут убьют, то даже по биллингу телефона не найдут ни меня, ни убийц, – думает он. – Надо выкручиваться».

– Как-то у нас не заладилось. Давайте начнем все сначала. Что вам от меня нужно? – стараясь звучать максимально расслаблено говорит Ираклий.

– Другой разговор. На кого работал? Кто дал задание мочить корейскую разработку? Время мое не трать, говори только правду.

– Я даже не знаю, как к вам обращаться.

– Николай Иванович Погорелый, – представляется полный и кивает на стоящего рядом мужчину. – А это Смирнов Юрий.

– Я бы сказал, что рад знакомству, но вам нужна только правда, – пытается шутить Ираклий. На лицах собеседников никакой реакции.

– Честно говоря, не знаю на кого работал. Пришел заказ раскрутить шлем виртуальной реальности американской компании, который выводили на наш рынок одновременно с корейским. Думаю, заказчик как-то связан со Штатами, так как ключевым показателем эффективности был объем продаж. Необходимо было продать больше устройств, чем конкуренты. Потенциальный рынок очень маленький, и на нем может быть только один лидер. В процессе общения решили, что проще испортить продажи корейцам, чем пытаться вырастить свои.

– Как общался с заказчиком? – спрашивает Смирнов, молчавший до сих пор.

«Не телохранитель», – понимает Ираклий.

– В защищенном мессенджере, не хранящем логи переписки. Опережая ваш второй вопрос, услуги оплатили биткоинами, так что я не мог отследить заказчика, но он был очень щедрым.

– Ясно, этого и следовало ожидать, – говорит Юрий главному. Замечая его удивление, уточняет: – Ожидать, что заказчик зашифруется, а не то, что будет щедрым.

– Кто решил, что эффективнее загубить корейское устройство, чем раскручивать американское? – спрашивает Николай Иванович.

– Точно не помню, может быть я, а может и заказчик в ходе переписки. Было несколько факторов. Во-первых, я провел тщательный анализ. Потенциальные покупатели, планировавшие приобретение шлема виртуальной реальности для себя или детей, выбирали только между двумя этими устройствами. Так как устройство недешевое, то большая часть при выборе опиралась на отзывы в интернете. – Ираклий замечает, что его внимательно слушают, возможно, даже с уважением. И продолжает говорить о своей работе с гордостью и без приукрашивания. – Во-вторых, негативным отзывам люди верят больше, так как по поводу положительных есть предубеждение, что они заказные, проплаченные. Отрицательными сообщениями люди охотно делятся, чтобы обезопасить друзей от неудачного опыта. Соответственно, создать негативный образ легче, эффективнее и менее затратно.

– Как? – с нескрываемым интересом спрашивает главный.

– В три этапа. Первым был анализ, про него я уже рассказал. Затем выделил две потенциальные группы людей, принимающих решение о покупке: родители и взрослые игроки. Для родителей ключевым фактором была безопасность устройства, для игроков – производительность и надежность. Поэтому главной задачей было добиться впечатления, что шлем легко ломается, ненадежный и может причинить вред здоровью. – Ир чувствует себя профессиональным бизнес-лектором, выступающим перед неофитами. – У меня несколько профилей в социальных сетях, через которые начал прокачивать эту историю. Купил два шлема, отфотографировал их в разнообразных интерьерах и фонах. Затем один расколотил молотком, а второй поджег. Разместил множество объявлений в социальных группах, на сайтах и форумах, что продается шлем на запчасти, с фотографиями и уточнением, что компания отказывается его ремонтировать и менять. Несколько сообщений с жалобами на качество сборки также разместил в официальных группах корейского производителя. В сети стали обсуждать большое количество сообщений о браке, историю даже подхватили специализированные СМИ. Стали появляться сообщения, что у кого-то тоже поломался шлем. Хотя скорее всего поломки были преднамеренными, люди засомневались, что купили правильный шлем, ломали и пытались вернуть деньги. Официальные паблики корейского производителя тоже сыграли мне на руку, сначала все отрицали, что, мол, на испытаниях в лабораторных условиях не поломался ни один шлем, а потом предлагали всем бесплатный обмен. Появилось огромное количество проплаченных корейцами ботов, утверждавших практически в идентичных сообщениях, что у них все отлично работает. Это вызвало очередную волну негатива и недоверия. Было видно, что представители корейцев не разработали единую коммуникативную стратегию и сами себе противоречили, пытались тушить пожар, не выключив замкнувшую электропроводку.

– Говорил же Калачеву, а он не слушал, – перебивает рассказчика Николай Иванович, обращаясь к самому себе, а не к собеседнику.

– Так это вы отвечали за официальные социальные группы корейцев? Да, и за ботов тоже, – догадывается Ир.

– Да, – нехотя признает мужчина, – но это уже не имеет значения, что дальше?

– А дальше, по классике – третий этап. У знакомого племянник ехал на самокате, упал и стер волосы на затылке. Мой работник придумал чумовую историю про бабушку, решившую подарить шлем внуку на день рождения. У нас как раз был заброшенный профиль бабушки со времен рекламы молочных и фермерских продуктов. Легенда была простая: у внука день рождения, бабушка дарит корейский шлем. Мальчик играет весь день, вертит головой, и шлем из-за некачественного материала стирает волосы. Печаль. Тоска. Шикарно написанный текст, смешные фотки и грамотный посев по сетевым ресурсам сделали свое дело – пост стал вирусным. А фразы из него разошлись на мемы.

– Верните волосы Олежке, ему завтра в школу, – цитирует Юрий.

– Да, оно самое, – подтверждает Ираклий. – Честно говоря, не знаю, можно ли сейчас как-то исправить эту ситуацию. История уже вышла за пределы нашей страны. Репутация продукта безнадежно испорчена.