Всю ночь я прощалась с той, кого еще совсем недавно желала видеть больше всего на свете. Я разговаривала со своим животом, гладила его, объясняла свое решение и просила у него прощение. Мне казалось, я все делаю правильно, потому что этим решением увеличиваю шансы на жизнь старшего ребенка. Под утро, совершенно без сил, я пришла к врачу на процедуру самая первая и попросила сделать это прямо сейчас, потому что моральных сил уже не осталось.

Неожиданно дверь открылась, и в кабинете забежала маленькая беленькая девочка трех лет, мама которой сидела в очереди и ждала, когда я выйду. Девочка подбежала к врачу и потянула мужчину за халат.

– Пожалуйста, не делайте укол моей маме, я очень хочу братика, – защебетала она и потянула врача в сторону двери. – Скажите маме, что нельзя убивать моего брата, – продолжила малышка и топнула ногой с серьезным личиком.

Мать девочки схватила ее за руку.

– Доктор, простите, она случайно услышала наш разговор с отцом. Сейчас ее уведу и приду позднее. Простите еще раз.

Доктор молча покачал головой и вернулся ко мне.

– Ну что ж, сейчас будет немного неприятно. Потерпите.

– Стойте, – со слезами на глазах я слезла с большого кресла. – Я не могу, извините, я не могу.

– Да что ж за день сегодня такой, – пробурчал доктор себе под нос, убрал большой шприц на металлический поднос и снял перчатки.

Утиной походкой с большим животом, обгоняя других женщин, я петляла по больничным коридорам, пытаясь найти выход. Голова почти не работала. Я не знаю, что будет потом, но я не могу этого сделать сейчас. Я не могу убить своего ребенка. Не могу. С этими мыслями через час я все-таки оказалась дома и почти целый час не отпускала от себя старшую дочь. Может быть, я хотела ей признаться во всем и получить ее прощение за свои мысли. Я не знаю.

После той ночи я каждый день проживала с чувством вины перед Аришей. А она с самого рождения с особой жадностью и усердием впитывала в себя все то, что мы называли жизнью. Постоянно улыбающийся довольный счастливый кудрявый моторчик, который помогал своей матери и бабушке хотя бы на время забывать о тяжелой реальности.

Утром я открыла глаза оттого, что внутри меня шевелилось что-то холодное и сильное. Что происходит? Такое ощущение, что я снова беременная, но только ощущения в несколько раз сильнее шевеления ребенка.

– Доброе утро, – раздался голос Александра.

Как только он вошел, меня тут же потянуло навстречу, будто внутри моего тела сидела голодная змея, только что увидевшая свой обед.

Видимо, поняв мое стремительное приближение, мужчина улыбнулся:

– Тянет к людям?

– Не знаю. Наверное, – удивленно ответила я.

– Потерпите, я в защитном ка, поэтому не пригожусь. Но после завтрака мы накормим вашу змею тем, что она ищет.

– Откуда вы знаете про змею?

– Про Зуве мы знаем все, вернее, почти все.

Я смотрела на него испуганными глазами и быстро хлопала ресницами.

– Не пугайтесь. Скоро привыкнете. А пока приятного аппетита.

Как только он ушел, змея внутри меня свернулась клубочком и больше не мешала своими движениями. Я тихо дошла до кровати, рядом с которой уже стоял столик с завтраком.

Минут через 30 я уже раздумывала, что бы такое надеть. Сегодня же особый день, черт возьми, меня будут чему-то учить и кормить какую-то змею. Я накинула на себя серебристый комбинезон и отправилась к окошку, разглядывать то, что спрятано за пределами этой лаборатории.

Впрочем, долго этим заниматься не пришлось. Буквально через 10 минут за мной пришел Александр. В этот раз змея даже не пошевелилась от его присутствия. Наверное, поняла, что защитный ка ей не по зубам. Учебная комната находилась ближе, чем говорящий кабинет. Я насчитала всего 23 лампочки и 3 поворота.

– Садитесь. – Александр махнул рукой в сторону округлого стола. – Чтобы вам быстрее всему научиться, рекомендую сначала только слушать. Все вопросы завтра.

– Почему не сегодня, – не удержалась я.

– Потому что осознание бессознательного – это долгий процесс, и, возможно, ночью вы сами поймете то, что вам сегодня объяснят. Такая форма усвоения нового материала намного эффективнее. Кроме этого, свои вопросы формулируйте максимально понятно. Договорились?

Я молча пожала плечами.

– Анна, в ваших же интересах быстрее получить всю базу знаний.

– Почему мне это должно быть интересно?

– Потому что только после этого у вас появится шанс увидеть детей.

«Что ж, ради детей буду хорошей ученицей», – подумала я, но вслух ничего не сказала.

– Итак, начнем. Что вы можете сказать об этой женщине?

В кабинет вошла черноволосая коренастая женщина с пухлыми ногами и руками.

Я почувствовала, как молниеносно во мне развернулась змея и бросилась в сторону женщины. С трудом удерживая свое тело на стуле и вцепившись руками в стол, я задрожала.

– Объясните змее, что необязательно приближаться к человеку физически, – одобрительно сказал Александр.

– Каким образом я ей объясню? – со злостью я зыркнула на учителя, продолжая удерживать себя силой на стуле.

– Все просто. Она это вы. Просто в человеческом теле. Объясните себе, что можно не приближаться, и дайте ей, то есть себе, свободу. Сосредоточьтесь на женщине. И змея сама найдет дорогу к ней без физического контакта.

Я зажмурила глаза, сжала пальцы и зубы. Со стороны мой лоб, вероятно, походил на сморщенное яблоко.

– Итак, что вы скажете об этой женщине?

Вдруг что-то внутри меня, что недавно было холодным и неприятным и называлось змеей, превратилось в теплый журчащий поток и будто вылилось из моего лба в сторону женщины.

А дальше начались сумасшедшие вещи.

Будто слайды кинофильма один за другим сменяли друг друга моменты из жизни этой женщины.

С закрытыми глазами я заговорила:

– С детства девочка жила с обидой на мать. Та уделяла все свое время младшему сыну. Вот девочка стоит в углу за то, чего не совершала. Вот она не получила обещанный подарок. Вот ее не похвалили, хотя она очень старалась. Вот ее брат порвал ее платье и свалил все на нее. Острое ощущение несправедливости по отношению к себе. Обида на родителей, на брата. Вот ее повели в кружок гибкости, и над ней смеялись все ребята, потому что ее мышцы совсем неэластичные. Вот ее отец кричит за то, что она не смогла сдать нормативы в школе и теперь ей не дадут аттестат. А это значит, что она не сможет никогда устроиться ни на какую работу. Толкает ее. Девочка падает и плачет. Вот ей добрый мужчина предлагает создать семью, а она не соглашается. Теперь ей кажется, что все мужчины такие же, как ее отец, и могут поднять на нее руку.

– Довольно! – громко и четко скомандовал Александр.

Я вздрогнула, и теплый поток моментально втянулся в меня. Только теперь я не чувствовала холода внутри. Наоборот, я наслаждалась, как усталый путник, получивший возможность выспаться, или умирающий от жажды, получивший глоток воды. Мне казалось, что сейчас я сделала то, для чего была рождена. И не было ничего важнее и приятнее за всю мою жизнь, чем этот теплый поток, распахивающий передо мной всю жизнь другого человека.

Александр выдержал паузу в несколько секунд и захлопал в ладоши.

– Что ж, поздравляю, отличное начало. Что вы сейчас чувствуете?

Я проводила взглядом женщину, которая уже скрывалась за дверью.

– Мне сложно описать словами. Но… это было здорово.

– Голова не болит?

– Пожалуй, нет. Скорее хочется летать.

– Летать? – Мужчина удивленно поднял брови.

– Я образно выразилась, – улыбнулась я и поймала себя на мысли, что автоматически пытаюсь направить на него свой поток, который даже не думает открываться.

Все-таки защитный ка отлично работает.

– Я сегодня молодец? – продолжила я, пользуясь хорошим настроением учителя. – Может, расскажете, кто такие Зуве?

– Помните, о чем мы договаривались утром?

– Все вопросы завтра, – рассеянно ответила я, уставившись в стол. – Но это же не про женщину, а про то, что вообще…