Вы , быть может, уже поняли, что я не склонен доверять людям – я скорее побаиваюсь их. Но тогда, честное слово, я сразу же ему доверился! И предложил провести экскурсию по городу.
Мы гуляли весь день, до самого вечера, и разговаривали. Ближе к ночи расстались. Он тогда дал мне свой адрес в Брюсселе, сказал, что я могу приходить к нему, он будет рад снова меня увидеть, и, как дурак, сразу после каникул, я помчался по этому адресу, но меня встретила запертая дверь дома. Я приходил еще. Я ходил туда целых две недели, каждый день. Уже не понимал, зачем. Но его не было. Быть может, он вернулся обратно в Лондон? Он был англичанином. Или уехал в Париж? Я волновался, вдруг с ним что-то случилось, но не мог узнать. А потом…потом я перестал туда ходить, и вскоре забыл об этом. Но все же, иногда мне становиться так грустно, когда я гуляю по Генту один. Я вспоминаю этого человека.
Анри замолчал.
Этьен сидел с закрытыми глазами, скрестив ноги по-турецки, и, кажется, наслаждался теплым майским солнцем. Он выглядел красивым и умиротворенным.
– И это все? То есть, у вас с этим мужчиной даже секса не было?
– Мириам, но ведь он не был…гомосексуалом.
– Анри, конечно же был! Или ты чего-то нам не договариваешь?
– Я рассказал все, как помню, – тот пожал плечами.
– Многое ты мог позабыть. Мы иногда так делаем, – Мириам глотнула вина.
– Кто «мы»? – вдруг спросил Этьен.
– Люди. Огромный род человеческий. Ты чувствуешь себя частью людского сообщества, Этьен?
– Что я должен ответить, чтоб ты отвязалась от меня? – Этьен продолжал сидеть в той же позе. Он словно застыл. И произнес он свою реплику медленно.
– Таблетки помогают найти умиротворение? Этьен, ты не почувствовал ревности, когда слушал рассказ Анри?
– Нет. Мне все равно.
– Но тебе было жаль Анри за его страдания в прошлом?
– Не думаю, что моя жалость ему как-то поможет.
– Ты спас его от самоубийства, не забывай об этом. Теперь ты полностью несешь ответственность за судьбу Анри. Если что-то у него пойдет не так, он знает, кого можно обвинить. И, право же, на то у него будут все основания.
– Если ты пытаешься кого-то на что-то спровоцировать, Мириам, то иди к черту. И если это вторая часть твоего так называемого перфоманса, то иди к черту тем более.
– Анри, не хочешь сказать что-нибудь Этьену? Может, ты хочешь спросить у него что-то? Что-то такое, самое важное, что доставляет тебе тревогу? Анри, ты ведь мучаешься от этого вопроса весь последний месяц, не так ли?
– О чем ты? – Анри взглянул на Мириам с молящим выражением лица.
– Анри, ты должен спросить: «Этьен, ты любишь меня?»
– Пойдем отсюда, – Этьен резко встал, и протянул руку Анри.
Тот, изобразив на лице ухмылку, посмотрел на нас, поднялся, и, не взяв Этьена за руку, молча направился в сторону.
– Это он так задает вопрос. Ты должен немедленно пойти за ним, если не хочешь неприятностей. Ну же, Этьен, решай!
Он как-то глупо замешкался, совершил несколько непонятных телодвижений, потом остановился, открыл рот, и попусту рухнул на землю.
– Это что? – сморщившись, спросила Мириам.
– Обморок. Не заметила, как он побледнел до этого? И вообще, такое впечатление, будто он еле-еле держался. Наверное, не те таблетки принял.
Я попытался уложить Этьена ровно, пока Мириам кричала «Эй, Анри, тут твой парень в обморок упал! Он сейчас умрет!»
– Что же он, мать его, пьет такое? – задумчиво произнес я, укладывая тело Этьена.
Я на мгновение остановил свой взгляд на его бледном лице.
Милая мордашка: аккуратные черты, даже отдающие аристократическим благородством, следы тайных страданий и болезненности, утонченная нервозность…
«Проблема Этьена в том, что он из кожи вон лезет, чтобы выглядеть нормальным. И, кажется, он добился своего: все считают его хорошим и нормальным. Но я-то сразу увидела, что нормальностью там и не пахнет. Он, уверена, врет сам себе еще больше, чем людям», – вспомнил я недавние слова Мириам.
Анри уже был тут, и, чего я не ожидал, он довольно грубо оттолкнул меня от Этьена, еще и умудрившись бросить в мою сторону такой взгляд, подобных которому…
Я не прощаю. Анри, в ту секунду ты сам себе подписал приговор.
– Опять. Он падал в обморок на этой неделе, – с беспокойством произнес он.
– Вот оно что. Но с ним все в порядке? – поинтересовалась Мириам.
– Не знаю.
Этьен вскоре пришел в себя. Все это время я стоял над Анри и Этьеном, сжимая и разжимая кулаки, и наблюдая, как Анри пытается совершать бестолковые манипуляции с телом своего друга. Счастье Анри, что он не повернул в ту секунду голову в мою сторону, и потому не мог видеть, как я смотрю на них обоих.
Я чувствовал спиной взгляд Мириам. Она улыбалась. Её улыбка словно щекотала мое нутро.
Этьен тяжело дышал. Он попросил воды. Ни у кого из нас не было воды.
– А, хрен с ним. Ребята, – он через силу улыбнулся, – у меня действительно огромные проблемы.
– Со здоровьем?
– Да, и с этим тоже.
Этьен сел, облокотившись на плечо Анри.
– Я горстями пью эти гребанные таблетки. И мой психотерапевт об этом не знает. Я ворую у него рецепты, и потом покупаю в аптеке кучу таблеток. Наверное, в совокупности они дают не очень хороший эффект. Иногда кажется, будто я развалюсь на запчасти, но лучше пусть так.
– Что с тобой такое, Этьен? – Мириам не на шутку встревожилась.
– А еще я нюхаю кокаин. Вы с Мартином, кажется, тоже?
– Нет. С чего ты решил? – спросил я.
– В тот раз вы упоминали его в своем разговоре.
– Я уже не помню. Наверное, это была шутка, – я пожал плечами.
– Шутка, – он показался мне разочарованным. – Пару раз я пробовал кислоту. Это оказалось слишком для меня…
Анри сидел с таким видом, будто сейчас расплачется. Я подумал, что, если каждая наша встреча станет оканчиваться слезами Анри, то это, пожалуй, будет смешно.
– Этьен, Этьен. Ты пытаешься таким замысловатым образом покончить с собой? Анри, теперь это ты должен спасать Этьена! Видишь, как непостоянен сей мир, и как быстро меняются роли. Этьен, позволь полюбопытствовать: а сколько ты платишь своему психотерапевту?
Этьен хищно улыбнулся.
– Нисколько.
– Как же так? – Мириам изобразила удивление.
Этьен выдержал театральную паузу.
– Мой психотерапевт является по совместительству моим отцом. И моя мать устраивает мне психологические консультации, потому что она психолог.
Мириам ахнула, а я с еще большим любопытством начал разглядывать Этьена.
– Да. Он всю жизнь относился ко мне, как к пациенту. И вот я стал его пациентом. Я ненавижу его. И мать свою ненавижу за то, что позволила ему со мной так обращаться. Но ничего, они получат свое. Будет смешно, если однажды их единственный сын умрет от передозировки разными препаратами. Вы не находите это смешным? – Этьен продолжал скалиться.
Он ждал, что мы скажем нечто вроде: «о нет, Этьен, ты должен прекратить, и как-то разобраться со всем этим дерьмом, давай, налаживай свою жизнь!»
–Конечно, находим. Это в самом деле очень смешно, Этьен. У тебя прекрасное чувство юмора. Продолжай в том же духе! – я мило улыбнулся ему.
Потом Мириам будет ворчать, что я увел из-под носа её реплику.
Я не успел ничего спросить про то, как именно Этьен ворует рецепты на свои таблетки: Анри помог тому подняться на ноги, бросил «вы просто две твари», и повел Этьена под руку – подальше от нас.
Мириам прильнула ко мне, и положила голову на мое плечо.
– Мартин, как же мне скучно, как же мне безумно скучно!
– Разве? Напротив: выясняются новые и все более волнующие подробности, Анри оказался совсем не таким, как мы о нем думали, равно как и Этьен. Они словно сговорились и решили поменяться местами.
– В том-то и скука: я с самого начала поняла, что они, когда мы узнаем их чуть получше, окажутся не такими, как о них можно подумать. Анри – умен, по-настоящему травмирован, и способен давать отпор и защищать, а Этьен – трус, слабак, легко поддается искушениям, и просто истеричка. Они, пожалуй, нам теперь не достанутся?
