— Или друга семьи? — я усмехнулся, повторяя его вчерашние слова.

— Смотря какого друга.

Я был совершенно уверен, мое сердце замерло. К горлу подступила тошнота, когда я заговорил. — Мне кажется, мы, наконец, подошли к сути дела.

Фрэнк выпил все залпом. Набирался храбрости?

— То, откуда ты, история твоей семьи и твое прошлое. — У него действительно хватило смелости говорить мне это, глядя прямо в глаза. — Ты не подходишь Миа. И ты сам об этом знаешь.

Да пошел ты! Нет, я этого не знаю, мудак!

Мне показалось, у меня пошел дым из ушей. Да, было много причин держаться от его дочери подальше, но то, что я недостаточно хорош для нее? Я ее не достоин? Моя семейка и мои проступки, совершенные практически в детстве, бросают тень на всю мою дальнейшую жизнь?

Нет! Будь он проклят! Он не имеет права стоять здесь и осуждать меня, основываясь на фактах, которые больше не часть моей жизни.

Я всегда считал, что он принял меня в качестве друга Миа. Но он не дурак и не слепой. Вероятно, он понял, какие между нами отношения и решил предпринять попытку остановить их. Ладно, отлично. Мне не составит труда рассказать ему обо всем.

— На вашем месте, я бы не беспокоился, — я заставил себя говорить непринужденно, но понимал, что прозвучало это не совсем убедительно.

Франклин Уотерс, уважаемый врач, профессор колледжа и хороший семьянин сверлил меня взглядом.

— Что ты имеешь в виду?

— Фрэнк, ваша дочь не собирается выходить за меня замуж, — ответил я, сверкая улыбкой. — Мы только трахаемся и не более того.

Я дал ему минуту переварить сказанное. Наблюдал, как он отшатнулся, как вспыхнули его глаза, и он покраснел. Немного насладившись этим зрелищем, я взял свою бутылку пива и ушел.

***

— О чем ты говорил с моим отцом? — спросила Миа, расставляя тарелки на обеденном столе в патио. Мы были одни, помимо Фрэнка, все еще стоящего у гриля, и Логана, разгуливающего с телефоном у уха, остальные члены семьи были в доме.

— О работе. — Этот ответ машинально слетел с моих губ. На самом деле, наш разговор действительно начался с этой темы, но ей не обязательно знать, чем он закончился. Это моя проблема, а не ее. Не говоря уже о том, что я не знаю, как рассказать, не затрагивая тему моего прошлого.

Я взял бокалы, которые Миа принесла на подносе из дома. Мы медленно кружили вокруг стола, расставляя посуду, и я старался держаться к ней как можно ближе, не упуская ни единой возможности коснуться ее. Потому что всего в нескольких метрах, ее отец стоит возле гриля, попивая свой бурбон, проверяя таймер и поглядывая на нас.

Да, я веду себя глупо, но к черту его.

— Он ничего не сказал о вчерашнем вечере? — Миа поставила последнюю тарелку.

— Нет, — у меня щемит сердце, дрожат руки, когда я ставлю бокал.

Получается Фрэнку и Гвен все известно о моем преступном прошлом и моем отце. Ну и что с того? Я должен успокоиться. Никто не умер и не умирает. Вся эта ситуация не стоит моих переживаний.

Мне придется рассказать обо всем Миа, иначе она узнает от родителей. После стольких лет дружбы я просто обязан это сделать. От этой мысли меня бросает в холод, и мне захотелось врезать Фрэнку за то, что он поставил меня в такое положение. Будь он проклят!

— А тебе никто ничего не говорил? — спросил я.

— Пейдж рассержена на меня за то, что я не рассказала ей о нас. Мама тоже хочет поговорить, но я стараюсь не оставаться с ней наедине, поэтому…

Склонившись над столом, раскладывая столовые приборы, она заканчивает предложение на полуслове, да и нет смысла его заканчивать. Солнце начало садиться, и Миа в этом свете выглядела такой маленькой и хрупкой. Кончики ее пышных волос покачивались на ветру. На ней были джинсовые шорты, свободная футболка зеленого цвета, на несколько оттенков темнее цвета ее глаз.

Я тяжело вздохнул. — Я не так планировал провести этот уикэнд.

Миа подняла голову, застыв с ножом в руке. — Это хорошо или плохо?

Я не уверен, как ответить на ее вопрос. Стоят ли, минет в машине, ласки на лестнице и жесткий секс под луной, всех последующих неприятностей? Ответ — определенно стоят. Даже ее мудак отец не заставит меня сожалеть об этой поездке.

— Думаю, и то, и другое, — ответил я, пожав плечами.

Миа разложила последние приборы и затем немного склонилась ко мне, понижая голос до шепота.

— Может быть, вечером, ты покажешь мне, как сегодня усердно трудился. Ну, ты понимаешь, хочется посмотреть на тебя потного, без рубашки, в одних шортах…

Она накручивала на палец край моей футболки, игриво улыбаясь, от чего мой член ожил. Но сейчас не место и не время.

Однако я не смог не бросить взгляд в сторону ее отца. Ага, он за нами наблюдает. Поэтому я наклонился и шепнул Миа на ухо.

— Не знаю. А ты дашь мне еще раз поиграть с твоей сладкой попкой?

Я чувствовал, как она выпрямилась, слышал ее удивленный вздох. Я нежно зажал ее мочку зубами, опустил руку, сжал ягодицы и прижал ее к своему паху. Все это длилось не дольше нескольких секунд, и когда я ее отпустил, заметил покрасневшие щеки. Посмотрев на меня взглядом полным страсти и обещания, она развернулась, взяла пустой поднос и упорхнула в дом.

Я поймал на себе убийственный взгляд Фрэнка. Я гордо поднял голову, не желая первым отводить взгляд. Вот так, старик. Я такой, какой есть. И мне плевать на тебя и твое мнение.

Своим поведением я еще раз доказал ему, что не подхожу его дочери? Возможно.

Должно ли это меня волновать? Вероятно.

Но волнует ли это меня на самом деле? Я не знаю.

Последние приготовления к ужину прошли в полной суматохе, и вскоре я уже сидел между Миа и ее братом, в окружении всех Уотерсов, за обеденным столом в патио. В саду стрекотали цикады, столовое серебро звенело о керамическую посуду и, в перерывах между едой, в саду раздавался заливистый смех.

Как обычно, алкоголь лился рекой, а стол ломился от яств на любой вкус: идеально приготовленное на гриле мясо, картофельный салат, цветная капуста, запеченный картофель и овощные рулеты. Даже Фрея и Эбигейл с удовольствием поедали свои сосиски с початками кукурузы, запивая соком, с таким довольным выражением лица, какое бывает у детей, которым редко позволяют сладкие напитки.

Как только девочки доели, они пулей вылетели из-за стола, чтобы успеть поиграть в саду перед сном. Кэмерон, съевший свой ужин, практически не пережевывая, вызвался добровольцем последить за девочками и, когда он уходил, Гвен предупредила его, что уже слишком темно позволять девочкам забираться в домик на дереве.

У меня не было аппетита, поэтому закончив легкий ужин, я откинулся на спинку стула, попивая вторую бутылку пива, слушая разговор за столом. Он быстро перешел на тему политики. В беседе в основном участвовали Фрэнк и Лили, они сидели по разным концам стола, поэтому им приходилось повышать голос, чтобы услышать друг друга. Вскоре остальные члены семьи разделились на два фронта, и обстановка за столом начала накаляться.

Миа также иногда высказывала свое мнение, но мы с Пейдж решили не принимать в этом участия. Я заметил, что Пейдж весь вечер молчала, гоняя еду по тарелке, пила воду, задумчиво уставившись в пустоту. Ее рука лежала на округлившемся животе. Она избегала зрительного контакта со всеми членами семьи, включая мужа.

Когда пришло время укладывать девочек спать, именно Логан пошел звать их, сражаясь с просьбами разрешить им еще немного поиграть. Не сломив волю отца, девочки пожелали всем спокойной ночи, и Логан увел их в дом, даже не взглянув на жену.

С ними что-то не так. Интересно, Миа это заметила? Стоит ее об этом спросить. Потому что, очевидно, я переживаю за брак ее сестры.

Потому что они мне все не безразличны. Да, даже Фрэнк, который сидел во главе стола, по разные стороны от жены и старшей дочери. Неприятно это признавать, но мне важно его мнение. Я не могу его послать, как бы сильно мне не хотелось это сделать. Но самое горькое, я чертовски расстроен сложившейся ситуацией.