Но это дерьмо собачье!

Именно поэтому, я не хочу проводить ночь с Миа в ее мягкой, удобной постели. Я не буду заставлять себя разрываться между желанием обнять и попытками просто лежать рядом, но не прикасаться. Нас тянет друг к другу. Прошлой ночью сладковатый цветочный аромат ее шампуня щекотал мне ноздри. Я слушал ее глубокое дыхание, чувствовал каждое движение и поворот. Проснувшись утром, я мог с легкостью прижать ее к себе. А она, открыв глаза, улыбнулась мне той же улыбкой, что улыбается сейчас.

— Ты хорошо сегодня спал? — спросил меня Кэмерон.

Я повернулся к нему, моргнув несколько раз.

— Я спал на полу, — признался я, не в настроении выслушивать предположения относительно наших с Миа отношений. — Но, на удивление, хорошо.

Кэмерон вскинул бровь, он сомневался, когда поднес к губам бутылку. Затем его взгляд переключился на что-то за моей спиной, и на лице появилась недовольная гримаса.

— Кэмерон, — раздался голос Фрэнка Уотерса у меня за спиной. — Нам нужны еще стулья. Ты не мог бы принести парочку из гаража?

— Я могу вначале допить пиво? — раздраженно сказал сын отцу.

— Принеси стулья, — спокойным тоном повторил Фрэнк, ставя свой стакан и тарелку с едой рядом с грилем, — а затем помоги накрыть на стол.

Брат Миа спрыгнул со стула и побрел в сторону гаража, засунув одну руку в карман, а другой сжимал горлышко бутылки.

Пацан. Его еще сложно назвать взрослым, хотя ему двадцать один, и он вот-вот закончит колледж, похоже, не понимает цену своих споров с отцом. А, может, понимает, но ему плевать, так как просто нравится дерзить отцу. Да, скорее всего второй вариант. Это семейная черта Уотерсов.

Я опустил ноги на землю, приготовившись пойти вместе с ним, но меня остановил голос Фрэнка.

— Джей, спасибо тебе за помощь.

Я замер и повернулся к нему. — Не за что, я всегда рад помочь.

— Да, ты, кажется, единственный из троих мог таскать тяжести. — Отец Миа посмотрел на меня косым взглядом, пока разжигал гриль. — Думаю, в этом мы с тобой похожи. Используем наши руки не только, чтобы перебирать бумажки и печатать на клавиатуре.

Ладно, кажется, мне придется остаться и вести беседу с Фрэнком Уотерсом. Который определенно несправедлив к сыну и зятю. Конечно, Логану приходилось часто прерываться и то, потому что он отвечал на звонки с работы. Сейчас он работает над довольно сложным и важным делом.

Что до Кэмерона… я полагаю, он просто устал от постоянных поручений отца. К тому же он очень веселый и любитель поболтать. Так что я был не против выполнить кое—какую его работу.

— Думаю, да, — ответил я Фрэнку, — но вам не подкупить меня, чтобы я занял их места.

— Я тебя услышал, — отец Миа положил несколько початков кукурузы на гриль, закрыл крышку и посмотрел прямо на меня. — Я, надеюсь, ты знаешь, что я уважаю все, что ты делаешь. Если своим поведением я заставил тебя думать иначе, то это потому, что мне нравится подкалывать людей.

Да, конечно. «Относись к людям так, как хочешь, чтобы они относились к тебе». Продолжая стоять с невозмутимым лицом, я сказал.

— Не переживайте. Мне все равно, даже если вы говорили серьезно.

— Рад за тебя, — и он установил кухонный таймер. Я следил за ним, гадая, почему он не воспользовался таймером на телефоне. Очевидно, он всегда так делал, а зачем менять то, что хорошо работает, верно?

Облокотившись на столешницу, он взял свой стакан, на треть наполненный янтарной жидкостью, бурбоном, кажется. Фрэнк пил только его.

— В любом случае, это всего лишь зависть. Многие придурки не считают тебя настоящим врачом, если ты не тратишь половину своей жизни, рискуя получить срочный вызов в 3 часа ночи. Хотя многие из них втайне мечтают быть на твоем месте.

— У дежурств есть свои преимущества, — с вежливой улыбкой ответил я. В свои почти 60, Фрэнку тяжело понять посменный график, учитывая, что большую часть своей практики он проработал с 9 до 17 в центре амбулаторной хирургии.

Фрэнк кивнул, отпивая из своего стакана. — А на что ты рассчитываешь после окончания ординатуры? На 15—16 смен в неделю? На этом карьеру не сделаешь.

— Ага, — ответил я, стараясь не показать своего недовольства. Вероятно, Фрэнк не в курсе, что я не планирую оставаться терапевтом в отделении скорой помощи, поэтому я не посчитал нужным его поправлять.

— Есть еще одно дело, которое я хотел с тобой обсудить, — он поднял таймер и проверил время. Потом он скрестил руки на груди, и начал потирать подбородок, при этом выглядя немного задумчивым, словно старался подобрать правильные слова. Что для него совершенно не свойственно.

Напряжение нарастало, я мысленно был готов к любому развитию событий. Что-то мне подсказывало, что мне не понравится наш разговор. Неужели он решил сейчас обсудить вопрос ночевки? Потому что это на 100% не моя вина…

Отец Миа прочистил горло. — Мы еще никому не говорили, но Гвен предложили место Верховного судьи.

Эмм, хорошо. Признаюсь, я не ожидал такого поворота событий. — Ого, — замешкав, ответил я, — Это… отличная новость!

— Да, — он выглядел напряженным, постоянно отводил глаза. — Как оказалось, перед назначением кандидата тщательно изучают. Проверяют, нет ли у него скелетов в шкафу, ну, понимаешь, таких, что могут в дальнейшем помешать работе.

— Понятно. — Серьезно, зачем он мне об этом рассказывает?

— И проверяют не только Гвен, — продолжал Фрэнк. — Членов ее семьи, ее друзей, а также друзей семьи.

На последней фразе он стрельнул в меня грозным взглядом.

Вот черт. Теперь понятно, к чему весь этот разговор. К горлу подступила желчь, я так сильно сжал челюсть, что боль отдала в основание шеи. Я смотрел в упор на пожилого мужчину, отвечая на его пристальный взгляд, мой пульс участился, в ушах звенело.

Этого не может быть. Я знаю, что он скажет дальше. Все происходящее кажется мне сюрреалистичным. Мне кажется, я сейчас парю над своим телом, смотрю на все со стороны, в ожидании сильного удара под дых.

— Почему бы вам не перестать ходить вокруг да около и не сказать прямо? — выпалил я, чувствуя, как мое смелое высказывание придает мне силы.

Выражение лица Фрэнка стало мрачным и серьезным. — Миа знает, что Бредшоу твоя ненастоящая фамилия?

Ублюдок! Да, так и есть. Эта одна из тех ситуаций, когда ты знаешь о грядущем ударе, но он все равно сбивает тебя с толку.

— Это моя фамилия, — сказал я, избегая прямого ответа на его вопрос. Потому что ответ «нет», Миа ничего об этом не известно.

— Не с рождения, — сказал ее отец. — Ты взял ее, когда тебе было 18.

Я продолжал смотреть на него, вкладывая все силы, чтобы выглядеть в этот момент спокойным и расслабленным. У меня было ощущение, будто на моей груди лежит полутонная гиря, а в голове копошится целый рой пчел. Но черта с два я покажу свое состояние Фрэнку.

— Ты рассказывал Миа о своем отце? — я слышал отчетливое напряжение в голосе Фрэнка.

Прокручивая в голове вопрос Фрэнка, я только и мог, что смотреть на него, не моргая. Он знал ответ на свой вопрос, не так ли? Поэтому я решил не доставлять ему радости признанием того, что у меня есть страшная тайна. И нет, я не делился этим с его дочерью.

— А о твоих правонарушениях? — продолжил он. — Ты рассказывал ей об этом?

Мои кишки стянуло узлом. Какого хрена? Убрав руки в карманы, я сжал их в кулаки. Я перевел взгляд на живую изгородь, вдоль которой расхаживал Логан, до сих пор разговаривая по телефону.

— О моих старых правонарушениях? — тихо спросил я. — Нет, Миа о них тоже не известно.

Но как он о них узнал. Вероятно, они наняли детектива. Должно быть, это обошлось им в кругленькую сумму, хотя они могут себе это позволить.

Отец Миа поднял свой стакан, покружил его, глядя на янтарную жидкость. — Джей, это проблема.

Из меня вырвался короткий смешок. — Для Гвен и ее назначения?

— Нет, не совсем. Она же не баллотируется в президенты. Я сомневаюсь, что они будут брать во внимание прошлое друга ее дочери.