Кроме Паркера, в конвое было еще три стражника. И как назло, все довольно высокие и крепкие ребята. Заключенные шли рядом, рука об руку. Паркер двигался, смешно прихрамывая, чуть впереди. Один из стражников обеспечивал тыл конвоя, а еще двое дюжих молодцев шествовали по сторонам. В таком порядке они и прошагали два квартала.

Иван отчаянно всматривался в темноту. Но тщетно. Ни шороха, ни звука. Только темнота и пелена дождя. Где же этот проклятый Скотт? Или, может быть, Генрих действительно сумасшедший? Все эти мысли роились в голове у юноши. Он посмотрел на напарника. Лицо того было непроницаемым и спокойным.

Ливень все усиливался. Гром грохотал где-то совсем рядом. Вспышки молнии были очень яркими и частыми. Одежда на заключенных уже промокла насквозь. Идти было неприятно, холодно и противно.

Вдруг Ивану почудилось, что гром прогремел где-то совсем близко, за спиной. Он не сразу сообразил, что на него валится поверженный охранник. Юноша шагнул в сторону и рядом с ним, лицом на тротуар упал один из конвоиров. На спине у погибшего растекалось под дождем пятно крови. Оглянувшись, Иван увидел рыжего детину в темной рубахе и рваных штанах. Со страшным оскалом тот, отбросив уже ненужный пистолет, накинулся на следующего охранника.

–Навались, – прорычал Генрих и, сцепившись с другим конвоиром, повалился на землю. В этот момент еще раз прозвучал выстрел. Паркер, констебль, шедший чуть впереди, разрядил свой пистолет в неожиданно появившегося Скотта. Лицо того исказила гримаса боли, и он, медленно и неуклюже, повалился в грязь. Глаза его так и остались широко раскрытыми и, как бы, выражали удивление такой быстрой смертью.

Но Паркер не успел восторжествовать. Кулак Ивана тяжело обрушился на его голову. Удар был силен. Констебль, слабо ойкнув, опустился на колени, обхватив лицо руками. Иван, бросив поверженного противника, подскочил к другому. И надо сказать вовремя. Тот уже прицелился в борющегося Генриха. Но Рыжов успел отвести угрозу, и выстрел прошел мимо. Затем Иван увернулся от занесенного для удара приклада и ногой отбросил противника подальше. Тот растянулся на земле, но тут же сделал попытку подняться. Иван был готов броситься в схватку, но его остановил возглас Генриха:

–Бежим, Джон, бежим.

Он оглянулся. Генрих избавился от своего противника и, стремглав, бросился в пелену дождя. Паркер сумел подняться и уже добрался до лежащего мушкета. Иван ногой оттолкнул констебля и бросился вслед за напарником. Юноша он был проворный, а Генрих тяжеловесным и неповоротливым, поэтому они быстро оказались вместе.

Прогремели два выстрела, почти слившись в один. Генрих вскрикнул и повалился на землю. Иван остановился. Бородач держался за ногу и ругался отборными, не трафаретными ругательствами.

–Что случилось?

–В ногу попали, сволочи.

Иван оглянулся. Стражники приближались. Времени для раздумий уже не оставалось и нужно было что-то предпринимать. Юноша наклонился к раненому, помог тому подняться.

–Бежать можешь?

Генрих огорченно тряхнул головой:

–Нет, бесполезно. Беги, Джон. Вспомни меня добрым словом.

–Не говори глупостей. Лезь.

Иван подставил свою спину под грузное тело Генриха. Тот взобрался на добровольного помощника, и с этой ношей Иван пустился бежать. Уйти от погони с таким грузом, об этом не могло быть и речи. Оставалась надежда, что служители порядка не видели ранения Генриха. Все-таки дождь был сильным, и сквозь его пелену мало что можно было различить. Плюс сумерки. Поэтому, в ближайшем кустарнике Иван оставил раненого:

–Жди меня здесь, я уведу их, – прокричал он убегая.

–Счастливо, Джон, – прохрипел в ответ Генрих.

Из стены дождя показались фигуры преследователей. Иван еще немного подождал их, чтобы стражи порядка не вздумали искать Генриха. Прозвучал выстрел, и «прожужжавшая» где-то совсем рядом пуля напомнила бывшему узнику о своей собственной судьбе. Иван «припустил» во все тяжкие. Несмотря на мокрую и сковывающую движения одежду, бежалось ему легко. Пьянящий воздух свободы буквально придал крылья, еще недавно печальному и казалось обреченному на вечное уныние, молодому русскому. Преследователи не отличались столь резвой манерой бега как наш герой, да и цели у них были более прозаичными. Поэтому, неудивительно, что погоня довольно быстро исчерпала себя и, Иван заметил, что он остался один посреди улицы, ночью и насквозь промокший. Свобода, как говориться была полная. А что делать теперь с этой свободой? Куда податься? Денег нет, документов тоже.

Для начала, надо отыскать Генриха. Уж он то знает, куда теперь деться неприкаянным. Только где его найдешь в этой темноте? Иван место, где он оставил напарника, помнил смутно. Но делать было нечего, надо было искать. Генрих был ранен и нуждался в помощи. Иван пробирался по темным улицам, по которым он только что спасался от конвоиров, зорко всматриваясь в темноту, рискуя натолкнуться на преследователей.

А вот, кажется, то самое место, где он расстался с коллегой по несчастью. Да, вот и трава примята, а на ней ярко алеет кровь. А где же Генрих? Иван заглянул в кусты. Пошарил в темноте и, наконец, тихо позвал. Ответом ему был только несмолкающий шум дождя. Иван позвал громче. Дождь, как бы издеваясь над юношей, тоже усилился. Иван окликнул напарника еще раз, немного подождал, усиленно вслушиваясь во всплески падающих капель.

Искать дальше не имело смысла. Крики могли привлечь, еще недалеко ушедших, стражей порядка. Куда же делся раненый? Неужели его схватили? Вряд, ли. Это стоило бы конвоирам труда, Генрих физически был не подарок. Если он не схвачен, то куда подался? Этого Иван не знал, да и не мог знать. Судьба свела его с этим бородатым человеком, который вытащил его из большой беды и вот теперь опять развела.

Но предаваться таким мыслям у Ивана не было времени. Его собственная судьба волновала сейчас юношу в большей степени. Где искать приют несчастному, куда направить свои непутевые ноги? Назад, к барину? Иван вспомнил трясущиеся губы и покрытый испариной лоб Кошелева после той роковой драки. Он невольно усмехнулся. Нет, к барину он теперь не пойдет ни за какие коврижки. Море! Вот куда необходимо бежать. Море дает приют сотням несчастных и гонимых судьбой бедолагам, ни спрашивая документов, не взирая на чины и ранги. Оно дает шанс забыть прошлое и начать новую, более счастливую жизнь.

Иван еще немного поразмыслил и решил направиться туда, откуда его и забрали, нарушив привычный уклад жизни – в «Райский уголок». Вилли к нему неплохо относится, глядишь и поможет устроиться на какой-нибудь отплывающий корабль. И тогда прощай прошлая постылая жизнь, и здравствуй новое счастливое будущее.

С этими мыслями юноша и отправился к Вилли.

Тот уже укладывался спать, когда послышался стук в дверь.

–Кто здесь? – спросил бывший моряк.

–Я, Иван Рыжов, – донеслось с улицы.

–О, Святая Пятница, – сказал Вилли, отворяя дверь и впуская грязного и промокшего Ивана в свое жилище, – каким ветром тебя сюда занесло? Тебя отпустили?

–Дай сначала попить воды, Вилли, – произнес Иван, устало опускаясь на скамью, – потом я тебе все расскажу.

–Попить воды? Как будто ее недостаточно льется с небес. На тебе вон сухого места нет, – насмешливо проворчал старый морской волк, наливая полную кружку и протягивая ее Ивану.

Тот стал жадно пить, утоляя скорее не жажду, а успокаивая нервы. Закончив процесс водонасыщения, и утерев рукой рот, он не спеша поставил кружку на стол, немного помолчал и негромко начал свой рассказ:

–Убежал я, Вилли. Да-да, не смотри на меня так, убежал. – сказал он, заметив изумленный взгляд бывшего пирата. – Меня обвинили в убийстве, и лучшим исходом для меня была бы тюрьма. А за что? Понимаешь, за что? Ведь не убивал я того несчастного. Ты мне веришь?

–К сожалению, Иван, я был далеко от того места, где произошла трагедия. Но я уверен, что ты славный и честный малый, и если ты говоришь, что не виноват, то Вилли понимает, что так оно и есть.