– Слава… – начинает было бормотать Тенёв, но тут же осекается: славить бога в этих стенах, пожалуй, несколько неуместно. – У меня уж чуть кишки в узел не завязались…

Не удостоив демона ответа, Роза спешно начинает обмазывать Мариуса густой слизью, пахнущей болотом, вампир благодарно скалится. Слизь впитывается не сразу, и вурдалак вскоре становится похож на обычную кучу грязи.

Дьявол старается не смотреть на него. Он вообще ни на одного из них не хочет смотреть. Люди почитают его и его свиту за настоящих чудовищ, но до чего же эти монстры на самом деле жалкие! Он останавливает взгляд на резном набалдашнике, впивается взглядом в бриллиантовые глаза собаки и спрашивает:

– Идеи?

Молчат. Отводят взгляды, хотя ни на кого их них Сатана и не смотрит. И зачем только они денно и нощно следят за королевой, если ничегошеньки о ней не узнали? Неудивительно, что они всё время проигрывают…

– Хотя бы плохие? – безо всякой надежды повторяет Дьявол.

А разве сам он лучше? Сам он хоть что-нибудь о ней узнал? Алису Евгеньевну мало что волнует и занимает, её мир перевёрнут с ног на голову. Она не хочет ни денег, ни власти, ни почёта – он знает, чего она не хочет. Но есть ли хоть крохотный шанс заставить её рискнуть душой и целым миром?

Дьявол отрывает взгляд от собачьей головы, обводит свиту взглядом: Тенёв пытается слиться с полумраком в углу, Роза обмазывает своим болотным зельем поясницу Мариуса – гадкое зрелище, не заставить ли их уйти? – Второе Знамение ищет комара на подоконнике. Дьявол пристально смотрит на фамильяра, пока тот не начинает чувствовать этот взгляд, ощущать, как шерсть от него встаёт дыбом.

– Она сказала, что терпеть не может «Кошек», – говорит он обречённо. – Заставим её слушать их до одурения?

– Чушь собачья! – возражает Дьявол.

– Но-но! – обижается кот. – Я бы попросил!..

Щелчком пальцев Сатана отнимает у фамильяра возможность говорить. Он бы попросил? Какова наглость! Просить у Дьявола могут лишь те, кто заключают с ним сделки и выполняют свою часть обязательств, или его поклонники и почитатели, приносящие ему кровавые жертвы: как только этот жирный котяра добудет хоть сколько-нибудь полезные сведения, он получит право просить. Но не раньше.

– Стащим у неё парня? – предлагает Мариус из-под капающей на пол слизи. Жижа попадает ему в рот, вампир отплёвывается.

– Хватятся, – возражает Тенёв. – К тому же она сразу поймёт, что это мы, и кинется его искать.

– Никуда она не кинется, – сухо прерывает его Дьявол, поднимая трость. – Королева его не любит, неужели вы не заметили? Отпадает любовник… Ещё что-нибудь?

***

– «Фантазёр или безумец» – вот тема нашей программы сегодня!

Выставок Николая Щапоньева всегда с нетерпением ждут, его полотна уходят с аукционов за бешенные деньги… Когда девятнадцатого сентября художник не вышел на связь, организаторы сразу забили тревогу: как оказалось, не зря. Лишь на следующий день он был обнаружен в Ялте.

– Я не помню, как там оказался! – кричит с экрана Щапоньев. Выглядит он при этом, как самый настоящий безумец. — Не пил, клянусь! Это всё проделки Дьявола!

– Да-да, – согласно кивает появившееся вслед за Щапоньевым расплывчатое чёрное пятно. — Вон из того окна мне прямо на лысину наблевали. Да, девятнадцатого сентября, да…

Вернувшись в город, художник сразу же пошёл в полицию…

– Посторонних лиц в номере отеля не было, – зачитывает с листка сотрудник полиции. — Как и следов взлома. Сотрудники отеля не видели за время отсутствия Щапоньева Н.М. никаких подозрительных лиц, камерами они так же не были зафиксированы. При обыске обнаружено несколько бутылок из-под шампанского, все были заказаны девятнадцатого числа…

– Сегодня здесь, в студии «Пусть говорят», жена художника Анна! Она хочет разобраться, нуждается ли её муж в помощи психиатров, или же он действительно был всего лишь пьян. Анна, выходите к нам!

Дверь с тихим щелчком приотворяется – жест этот робкий, с головой выдающий страх человека по ту сторону. Тенёв привык упиваться страхом и беспомощностью жертвы, даже если секунду назад он её таковой не считал, но сейчас он не обращает на это загнанное, ищущее опоры и защиты движение никакого внимания: до того демон поглощён просмотром. Не услышав недовольного окрика, в дверном проёме появляется рыжеволосая голова. Удостоверившись в том, что её не прогонят, Роза заходит и притворяет за собой дверь.

В комнате царит полумрак, шторы плотно прикрыты. Тенёв и Мариус с комфортом расположились на большой кровати: демон сидит, поджав ноги по-турецки, вампир почти лежит. Оба таращатся в экран «изобретения Лукавого», с виду совсем, как телефон Розы, только размером с саму ведьму, с паутиной трещин, разбивающих картинку на сотни секторов. И из всех них, перебивая друг друга, орут перекошенные, красные от гнева физиономии.

«Ну надо же! – поражается Роза, едва сдерживаясь, чтобы не высказать восхищение вслух. – Такая большая и громкая штуковина, и они её не испугались! Надо было сразу к ним идти с телефоном… А что, если они сделают так, что и из него будет кричать толпа?»

– На что вы смотрите? – осторожно спрашивает она, не решаясь отойти от двери и сесть рядом с Тенёвым.

– Смотрим, как толпа орущих психов, – не отрываясь от экрана, отвечает Мариус, – решает, нужно ли другому орущему психу лежать в больнице. Вон, как у людей всё теперь устроено…

– Прекрасный образчик современной человеческой поп-культуры, – поддакивает ему Тенёв. Звучит он куда более бодро, нежели вампир, которому не то не нравится шоу, не то бодрствование днём. – Очень мне нравится! Глотки друг другу готовы перегрызть за просто так! – Голос Тенёва становится выше, демон чуть не захлёбывается слюнями от восторга. – Обязательно при первой же возможности схожу к ним «экспертом»… Садись, посмотри с нами.

Роза не уверена, что хочет слушать людские крики и видеть, как они глотки друг другу перегрызают. Насмотрелась уже! Из окон их спальни в академии открывался довольно живописный вид на ад, заметны были даже шпили замка Сатаны. Товарки её частенько устраивались по вечерам возле окна с биноклями и смотрели на него и на мёртвых людей, штурмующих заколдованные ворота: они вопили, распихивали друг друга локтями и коленями, кусались и царапались, топтали ногами упавших – они на всё были готовы, лишь бы быть поближе к Дьяволу, когда он всё же выйдет, утомлённый криками, и уничтожит тысячу-другую. Впрочем, с уничтожением себе подобных люди и сами неплохо справлялись.

«Срань господня!» – смеялись её товарки. Это высказывание они относили не к ситуации, а к самим людям, хотя те предпочитали верить, что бог их сотворил, а не высрал. Не больно-то велик такой бог, если эти жестокие неразумные создания стали венцом его творения. Но люди свято в это верили, не желая признавать, что они всего лишь животные, не больше и не меньше. Их склоки перед замковыми вратами были для юных ведьм чем-то вроде петушиных боёв. Они делали ставки корнями мандрагора и приворотным зельем. Роза ставок не делала.

Однако она подходит к кровати Тенёва и в нерешительности опускается на самый край.

«Мракобес! – доносится из разбитого экрана. Вопит очень тучная женщина. Изо рта её в камеру летят слюни. – Ирод поганый! Ничего святого у него нет!» Они будто бы уже и забыли, что должны были вызволить из психиатрической больницы здорового человека. Жена художника плачет. Роза отворачивается от экрана.

Глядя на собственные сложенные на коленях ладони, она спрашивает:

– Ребят, мы с вам друзья?

Вампир поднимает голову, внимательно смотрит на неё, хмурится. Друзья – это понятие, свойственное одним только людям. Что-то вроде стаи, основанной не бог весть на каких принципах: стая защищает друг друга, вместе охотится, справедливо делит еду, состайники греются о бока друг друга холодными ночами и почитают вожака. Люди принимают в свои «стаи друзей» тех, с кем есть о чём поболтать, с кем можно выпить кофе или пива… Вожаков, которые разрешали бы споры меж ними, нет, поэтому дружеские узы часто непрочны, не подкреплены никакими принципами и то и дело рвутся. А даже если и нет, друзья – не стая, и совсем не факт, что они станут прикрывать друг другу тылы, помогут перевезти мебель, поделятся едой в голодную зиму.