Crystal Smith

Bloodleaf

© 2019 by Crystal Smith. All rights reserved

© С. Арестова, перевод на русский язык

© Ю. Капустюк, перевод на русский язык

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Виселицу возвели в тени часовой башни. Отчасти – чтобы солнце не слепило глаза публике, а отчасти – чтобы Трибунал мог совершать убийства точно по расписанию. Порядок во всем – таков был девиз Трибунала.

На площади собиралась толпа. Я стояла с опущенной головой, придерживая капюшон руками. Утро было промозглым. Пар от моего дыхания поднимался тонкими облачками и сливался с туманом. Я с тревогой огляделась по сторонам.

– Хороший день для повешения, – непринужденно протянул стоявший рядом человек.

Я быстро отвернулась, чтобы не встретиться с ним взглядом. Людей редко обвиняли в колдовстве из-за цвета глаз, и все же такое случалось.

При виде двух женщин, которых вывели на эшафот, толпа зашумела. Обеих обвиняли в колдовстве. Руки первой тряслись так сильно, что даже мне с задних рядов было слышно, как позвякивают кандалы. Вторая женщина, помоложе, с печальным лицом и ссутулившимися плечами, была совершенно неподвижна. Их платья превратились в лохмотья, а болезненно-бледные лица и спутанные волосы покрывала корка грязи. Должно быть, их не один день держали в темнице и морили голодом, чтобы довести до отчаяния и исступления. Все это делалось с хитрым расчетом: безумный и одичалый вид обвиняемых рассеет подозрения горстки совестливых горожан, способных усомниться в методах Трибунала, и сделает само зрелище еще увлекательнее.

Мой сосед придвинулся поближе.

– Веселое представление, не находите?

Я попыталась не обращать на него внимания, но он наклонился надо мной и тихо повторил:

– Не находите, принцесса?

Удивленно уставившись на него, я увидела полные решимости карие глаза, поджатые губы и вопросительно приподнятые брови.

– Келлан, – возмущенно прошептала я. – Что ты здесь делаешь?

Он выпятил подбородок, и под его бронзовыми скулами залегли тени.

– Как твой личный охранник, могу спросить тебя о том же.

– Мне захотелось развеяться.

– Развеяться? Тут? Все, мы уходим. – Он схватил меня за локоть, но я тут же отдернула руку.

– Если ты потащишь меня силком, на нас все будут смотреть. Ты этого хочешь? Привлечь ко мне внимание?

Келлан недовольно скривился. В пятнадцать лет он получил звание лейтенанта и назначение в королевский полк, а в семнадцать – должность моего охранника. Сейчас ему было двадцать, и он все так же был связан клятвой меня защищать. Пока распаленная орава ведьмоненавистников не догадывалась о моем присутствии, я оставалась в относительной безопасности, поэтому Келлан нехотя уступил.

– Почему тебя вообще сюда потянуло, Аврелия? Разве может такое зрелище пойти тебе на пользу?

У меня не нашлось разумного объяснения, и я молчала, нервно перебирая подвески на браслете, надетом поверх перчатки. Браслет, последний подарок покойного отца, всегда действовал на меня успокаивающе и пришелся как нельзя кстати, когда я увидела палача в черном и клирика Трибунала, объявившего, что сейчас на помост взойдет великий магистрат Торис де Лена.

В черной сутане с накрахмаленным воротником Торис моментально приковал к себе всеобщее внимание. Он расхаживал перед публикой, с видом горького сожаления прижимая к груди Книгу заповедей Основателя.

– Братья и сестры, – начал он. – Сегодня мы собрались по печальному случаю. Перед нами Мейбл Лоренс Дойл и Хильда Эверетт Гейбл. Обеим было предъявлено обвинение в использовании темных искусств. В ходе беспристрастного судебного разбирательства обе были признаны виновными. – На шее у него висел флакончик с красной жидкостью. Он поднял его, чтобы всем было видно. – Я магистрат Торис де Лена, носитель крови Основателя. На меня возложили обязанность руководить казнью.

– Никак не возьму в толк, – пробормотал Келлан мне на ухо, – ты решила себя испытать? Проникнуть в стан врага? Заглянуть в лицо своим страхам?

Я сдвинула брови. Конечно, я боялась ареста, суда и публичной казни, но это были далеко не единственные волки в лесу моих страхов.

– Мои подданные мне не враги, – настаивала я, пока те с нарастающей громкостью скандировали: «Вешай! Вешай!» – вскидывая вверх кулаки.

И тут у ног одной из осужденных – той, что была помоложе, Мейбл, – мелькнула тусклая тень. Она появилась из утреннего тумана и постепенно росла, приобретая все более ясные очертания. Дух впитывал энергию и тепло толпы, и на площади стало еще холоднее. Это был маленький мальчик шести или семи лет. Он прижался к юбке женщины, закованной в кандалы.

Никто не остановил его, никто на него даже не посмотрел. Его видела я одна. Но Мейбл знала, что он рядом, и на ее лице отразилось какое-то новое чувство: то ли боль, то ли радость, то ли облегчение.

– Я знаю эту женщину, – шепнул Келлан. – Ее муж продавал книги и почти каждый месяц проезжал через Грейторн. Он умер в прошлом году, от той страшной лихорадки, гулявшей в начале зимы. Как и их сын.

Я тоже знала Мейбл, но рассказывать об этом было опасно.

Часы на башне показывали без одной минуты девять, и помпезная речь Ториса подходила к концу.

– Теперь вам слово, – сказал он женщинам, пока на шее каждой затягивали петлю. – Мейбл Лоренс Дойл, вы предстали перед беспристрастным Трибуналом по обвинению в распространении запрещенных текстов и попытке воскресить умерших посредством использования магии и колдовства в нарушение заповедей нашего Основателя. Именем Основателя вам был вынесен смертный приговор. Ваше последнее слово?

Я напряглась, ожидая, что она вот-вот укажет на меня пальцем, назовет мое имя. Предложит мою жизнь в обмен на свою.

Вместо этого она сказала:

– Я обрела покой, мне не о чем жалеть. – И обратила лицо к небу.

В воздухе разлился знакомый аромат – запах шиповника, хотя его пора еще не пришла. Я знала, что это означает, и огляделась по сторонам, но Предвестницы нигде не было.

Торис повернулся ко второй осужденной, дрожавшей как осиновый лист.

– Хильда Эверетт Гейбл, вы предстали перед беспристрастным Трибуналом по обвинению в попытке нанести увечье жене своего сына посредством колдовства в нарушение заповедей нашего Основателя. Именем Основателя вам был вынесен смертный приговор. Ваше последнее слово?

– Я невиновна! – завопила она. – Ничего я не делала! Она лжет! Говорю вам, она лжет! – Хильда простерла трясущиеся руки в кандалах к женщине в первом ряду. – Клеветница! Клеветница! Ты за это заплатишь! Ты…

Минутная стрелка достигла двенадцати, и над площадью прокатился звон колоколов. Склонив голову, Торис произнес: Nihil nunc salvet te – «Теперь тебя ничто не спасет». Затем кивнул палачу, и под ногами осужденных провалился пол. Я вскрикнула, и Келлан торопливо прижал меня к своей груди.

После девяти ударов колокол затих. Ноги повешенных все еще подергивались.

Голос Келлана звучал мягче:

– Не знаю, что ты ожидала тут увидеть. – Он попытался повернуть меня спиной к эшафоту, но я заупрямилась. Каждый раз, когда я наблюдала переход от жизни к смерти, мой желудок болезненно сжимался, но эту казнь я обязана была досмотреть до конца.

Мейбл уже не шевелилась, но воздух вокруг нее мерцал. Было странно наблюдать, как душа освобождается от тела, скидывает с себя гротескную оболочку, словно светская дама – старый замаранный плащ. Сын уже ждал ее, и она сразу пошла к нему. Стоило ей дотронуться до него, как обе души исчезли, покинули пограничную зону и отправились дальше, туда, где я уже не могла за ними наблюдать.