Это продолжалось много лет, пока мне не перевалило за двадцать. В то время кроме учителя любовь ко мне проявлял только брат. Однажды отец избил меня особенно жестоко, и брат больше не смог выносить этого. Он защитил меня от ударов, и когда отец принялся пинать и бить его, мой высокий и сильный брат инстинктивно совершил немыслимое. Он ударил отца в ответ. Ребенок, поднявший руку на отца даже в подобной ситуации, наносит ему страшное оскорбление. Такому не было прощения.

На следующий день я обнаружила письмо от брата. «Милая моя сестра, – написал он. – Не все любят дикие маргаритки. Не все замечают их и заботятся о них так же, как о розах или лилиях. Ты похожа на дикую маргаритку. Никто тебя не признает, но ты признаешь сама себя. Ты несешься по ветру. Ты качаешься, но не ломаешься. Я не такой сильный, как ты. Прошу тебя, возьми мою жизнь и живи за меня». Прочитав эту проникновенную записку, я тут же поняла: случилось нечто плохое. Я везде искала брата, но не могла найти. Из-за строчек про «дикую маргаритку» я решила сбегать в поле неподалеку, где росло много желтых цветов и диких маргариток. Он лежал там. Я трясла его, звала по имени, но он не шевелился.

Мой брат не вынес вины и раскаяния из-за того, что ударил отца, поэтому он наложил на себя руки. В нашей культуре самоубийство юноши считалось невероятным позором для всей семьи. Когда на нашу семью легло новое пятно, нам пришлось покинуть деревню. Дед решил, мы поедем в Америку.

Когда я сказала учителю о случившемся и о плане моего деда, он сказал:

– Это знак. Пришло время тебе уезжать.

Было очень больно слышать такие слова. Я не хотела уезжать, ведь сильно привязалась к моему учителю. И все же он знал, что мне пришла пора сделать новый шаг. Иначе я не смогла бы нести в мир его учение и исполнить свою мечту – стать учителем боевых искусств. Ему пришлось сказать мне:

– Если ты не поедешь, ты оскорбишь меня.

Итак, в двадцать три года я внезапно оказалась в совершенно другой стране и культуре. Я жила с семьей в трейлерном парке в Вермонте. Никто из нас не умел ни сказать, ни прочитать, ни написать ни слова по-английски. Я не умела водить машину. Я одевалась не так, как другие люди. У меня не было денег. Мой рост – всего 150 сантиметров. Но, начиная с первых дней в этом новом мире, я ни разу не отказалась от мечты стать учителем боевых искусств. Только для начала нужно было разобраться с более важными вещами. У моей семьи было 300 долларов на всех, и мне пришлось искать работу.

Я только приехала из другой страны. Что я могла делать? Я умела убираться, поэтому пошла мыть туалеты в отеле «Говард Джонсон», а еще я заправляла машины бензином, и делала это с удовольствием. Я очень гордилась работой уборщицы. Если люди спрашивают меня: «Когда ты впервые почувствовала, что добилась успеха в жизни?», я отвечаю: «Когда мыла унитазы на моей первой работе». Я этого не стыжусь. В Корее я убиралась в доме и туалете и получала за это побои. А здесь я зарабатывала деньги! Я чувствовала себя миллионершей. Эта работа стала первым шагом к созданию моей новой жизни.

Однако это было время множества испытаний, и мне приходилось напоминать себе практиковать все, показанное учителем. Представь, как трудно это было поначалу, когда я одевалась как азиатка и ничего не знала об американской культуре. Люди насмехались надо мной и давали мне обидные прозвища. Вначале я расстраивалась, не понимая, почему они так делают. Но потом сказала себе: «Подожди-ка. А почему я позволяю им расстраивать меня? Они не знают, кто я такая и что я могу предложить. Они судят обо мне, исходя из своего невежества. Я буду дурой, если позволю себе расстраиваться из-за этого».

Я терпела и верила: однажды я покажу себя людям и найду тех, с кем мне суждено быть и кого я научу боевым искусствам. В то же время я знала: если сидеть дома, никто не постучит в мою дверь. У всех есть цели и мечты, но мы должны сами воплощать их в реальность.

Я драила унитазы и раковины на работе, занималась повседневными делами и одновременно постоянно искала возможность предложить кому-нибудь мои таланты. Я визуализировала планы на будущее и представляла, как буду тренировать. Я хотела стать искрой, разжигающей огонь в других людях так же, как мой учитель разжег огонь во мне. Каждый день я проходила мимо старшей школы и смотрела на учеников. Они вели себя совершенно не так, как дети в моей деревне в Корее, начиная с того, что девочкам и мальчикам позволялось вместе ходить на уроки. Я могла бы их многому научить. Но с чего же начать? Я сама выглядела как школьница. У меня были длинные волосы, я весила около пятидесяти килограммов, не красилась и не носила высокие каблуки.

Постепенно начал складываться план. Я решила сесть возле кабинета директора и дождаться возможности объяснить ему, чем я хочу заниматься. Я ожидала, кто-то спросит меня: «Чего ты хочешь? Кто ты? Как тебя зовут?» Я доставала мой корейско-английский словарик и практиковала ответы: «Я хочу учить боевым искусствам. Меня зовут Тэюн Ким». Я представляла, какие еще вопросы мне могут задать и как я на них отвечу. Целый месяц я сидела у кабинета по нескольку часов в день, дожидаясь возможности показать умения. Наконец меня пригласили. В тот раз я усвоила важный урок: никогда не сдавайся.

Как я и ожидала, школьная администрация задавала вопросы. Я понимала не все, но недоуменные взгляды говорили сами за себя.

– Я хочу учить боевым искусствам, – сказала я.

– О нет, нам это не нужно, – ответили мне. – И вообще у нас нет денег, чтобы тебя нанять.

Я не просила денег, и готова была работать добровольно. Я улыбалась и вела себя очень уверенно.

Администраторы спросили, как же я буду учить, если не говорю по-английски. К этому вопросу я тоже была готова.

– Правильно, – сказала я. – А вы не говорите по-корейски. Я быстро учусь. Я могу учить боевым искусствам на ломаном английском.

В то время Брюс Ли был очень популярен. Конечно, они сказали еще кое-что, к чему я была готова:

– Мы не хотим, чтобы наши ученики поранились или сломали колено себе или кому-то еще.

Я уже заготовила ответ с помощью словаря.

– Нет, нет, – ответила я на ломаном английском. – Я буду учить их разбивать умственные барьеры. Я научу их быть уверенными и дисциплинированными, сосредоточенными и позитивными.

Администраторы сомневались, но, услышав это, решили дать мне шанс. Многие ученики и учителя собирались каждый день посмотреть на странные и завораживающие движения, упражнения и уроки, которые я показывала. Удивительно, но самые непоседливые дети стали лучше учиться. За несколько месяцев мой курс стал самым популярным в школе. Невероятно, но меня выбрали учителем года и дали премию. Администрация была настолько довольна, что мне выделили маленький спортзал в здании начальной школы, где я могла преподавать боевые искусства учителям и родителям, захотевшим попробовать. Я вкладывала в тренировки жизненные принципы моего учителя, и они действовали.

Со временем я стала искать способы увеличить охват. Через много месяцев я смогла открыть «студию» боевых искусств в старом гараже. Я давала уроки боевых искусств после школы, по ночам убиралась в отеле, а в выходные работала на заправке.

Прошло четыре года, и я наконец-то накопила достаточно, чтобы открыть школу боевых искусств, где могла передавать людям жизненные навыки и мудрость моего учителя. В конце каждого урока мы с учениками выкрикивали лозунг: «Он может, она может, а как же я?»

Одна возможность привела к другой. Новости о моих успешных уроках прогремели по стране, и Вермонтский университет в Берлингтоне предложил мне вести аккредитованный курс физического воспитания, который, в свою очередь, привел меня к курсу в компании IBM.