— С этими что делать? Я патроны берегу, на всех ублюдков не хватит. Может, запрём их в подвале под корпусом?

Краснокутский выдохнул воздух из могучей груди:

— Ага, напугала рыскунов тёплым помещением с двухразовой кормёжкой!

— Не знаю… — призналась Алина. — Некуда их деть. Думай, Вован. Думай, Паша. Не топить же их в ведре. Пусть расскажут, что на охоте случилось.

Алина не скрывала слёзы.

Вован сообразил, что, пока его левая рука заживёт и станет рабочей, он рискует лишиться всех своих людей. Или казнят, или расформируют команду (лично он сделал бы это, если бы речь шла о чужом десятке). Краснокутский напряг мозги, думая, как наказать своих пацанов (а он их прекрасно понимал!), да в здешних условиях? Да так наказать, чтобы десяток остался всё-таки его десятком?

— Еды нам не положено? — смиренно спросил один из парней Краснокутского. И добавил, оправдываясь:

— Я ни в чём стрёмном не участвовал… Толян нас вёл, я шёл. Не помню, когда мы ели в последний раз…

— Покормим, чем богаты, — буркнула Алина. — Каким хмырём надо быть, чтобы не накормить голодного. Володя, налей им супу. Пашке это тяжело морально и физически.

— Мы вернёмся за Денисом! — пообещал Максим Грек.

— Что значит, вернёмся?! — в один голос отозвались Зборовская, Краснокутский и Стопнога.

— Мы его того… оставили. Толян сказал. Оставить. Не искать, без нас найдут. Он торопился.

Алина не отворачивала от них мокрое от слёз лицо:

— За что, скажите? Денис, он же лучший был — за что вы его бросили?..

— Подонки мы… — шепнул один. — И подонка слушали.

Стопнога подошёл к Вовану. Кивнул на парней:

— Если сейчас отправятся за реку, попадают и уснут в снегу, вон как их разморило после еды, встать не могут.

— А куда их?

— Получить нож в спину не боишься?

— Да нормальные они пацаны, это Толян один был…

— …жёсткий, — закончил за него Пашка.

И предложил:

— Тогда забирай их к себе в котельную, как раньше было. Девушки с ними контачить не станут, я знаю девушек — так оно и будет, не сомневайся. Особенно Таня. А чтобы сперма в голову не стучала, скажи им учебники и книжки читать каждый вечер. Часа по два, и без дураков, пусть вникают в то, что читают. А потом Алине пересказывают. И так пока она их не простит. А когда Алина простит, тогда и девушки смилостивятся.

Большой Вован поперхнулся:

— Паша, ты садист! Ну и ну! Заставлю, конечно, пусть читают.

Пашка кивнул:

— Алина оценит!

Глава тринадцатая. В западне

Третий день их большой охоты был синий. Синий ледяной и прозрачный воздух, синее небо, по которому катилось бледное зимнее солнце; синие подмерзающие по краям зеркальные озерца болотной воды и уходящая вдаль полоса замёрзшей почвы — северный температурный след.

До сих пор они охотились в тумане и снежной мгле. Туристические палатки советских времён, запасённые в лагере ещё в те времена, когда деды этих ребят ходили с красными галстуками, — эти палатки замерзали по ночам и брезент к утру становился твёрдый, как фанера.

У добытчиков суровыми стали лица, глаза замечали каждую мелочь, слух и обоняние обострились. Они стали поджарые, как волки, чуткие к малейшим переменам, стойкие к колебаниям температуры, и осознавали эти изменения. Тело приспосабливалось к новому образу жизни. Но ничего не даётся даром, по ночам все спали мертвецки, рассчитывая только на сменный караул: что не подведёт, не проспит, и костры будут гореть всю ночь. Время от времени то один, то другой парень впадали в сон, похожий на оцепенение, и растолкать такого стоило терпения и усилий. Этих спящих называли «труп». Десятку приходилось задерживаться, дожидаясь, когда их человек придёт в себя и встанет на ноги.

Сами десятники пока держались.

Владислав Карнадут был неприхотливый и выносливый парень, а Денис Понятовский, после петли времени расставшийся с диагнозом, звучавшим как приговор, жил, бросив вызов судьбе. Никакая сила не могла заставить его признаться в собственной слабости. Только Алина знала, что в прошлом Понятовский был обречён. Он был благодарен Алине за умение молчать и боготворил её. Он был влюблён в Насту и хотел от неё ребёнка, как будто это было ещё и его личным спасением.

Всё началось на четвёртый день, после безбрежной синевы, открывшей дали до самого горизонта, и, как им казалось, ещё дальше — потому что мир вдруг распахнулся и стал виден как на ладони. Далеко на западе сверкнул под небом изгиб реки и пропал, заслонённый лесами, не успевшими потерять окрас стволов и ветвей: охристых, нефритово-серых, бледно-коричневых и так до почти чёрного цвета, с вкраплениями зелени и тусклого золота там, где отдельные деревья встретили первый снег с не опавшей ещё листвой. В болотах росли вербы, ольха, тонкие берёзы и осины. Были целые лесные острова на высоких буграх, и оттуда приходило зверьё. Скорее всего, это не острова леса — это дремучие чащи врезались в болота заречной низменности. Были гиблые топи: зелёные или с пожухлой травой, нарядно очерченные лишаями красного цвета — нетронутыми ягодниками. Болото кормило здешних диких обитателей. Зверья им встречалось много. Болото не замерзло, и лишь в полосе холода земля была твёрдая, слегка припорошенная снегом, и эта прямая белая линия на местности одним своим концом показывала направление домой, а другим тянулась за горизонт. Охотникам хотелось узнать, куда ведёт северный температурный след? Что там? По твёрдой земле хорошо было передвигаться, и это оценили не только добытчики, но и звери. Животные переходили по замёрзшей полосе заводи и непроходимые топи, потом расходились в стороны, чтобы кормиться.

Им встретились стада косуль, охотиться на которых они наловчились и уже сделали несколько схронов с мясом коз. Попадались благородные олени и лоси, но преследовать крупную дичь оказалось опасным для жизни, и потому, чудом завалив одного за другим двух оленей и ещё большим чудом избежав серьёзных травм, решили не рисковать больше, не бросаться на крупного зверя.

Денис Понятовский носил под курткой книжку, которую ему вручила Наста. Она взяла с него обещание, что он прочитает книжку как можно скорее.

Им не удалось поговорить перед расставанием, почему это так важно и срочно, — сначала парни вытаскивали из-под ограды упавшего Вована, потом Денис был занят, перераспределяя людей в отрядах.

Прощание с Настой вышло слишком торопливым, и Денис мучился этим. Всё должно было быть не так…

Но книгу Денис не отложил. Тоскуя по своей девочке, открыл книгу в первую же ночь.

Наста оставила меж страниц листок с контуром своей ладони и внизу подписала: «Держись!» Понятовский накрыл своей загрубевшей мозолистой ладонью контур маленькой ладони, усмехнулся. Затем пролистал новёхонькую книгу со штемпелем лагерной библиотеки, осознавая, что не вникает в слова. От усталости коменданта клонило в сон, но он приказал себе сосредоточиться, и уже на третьей странице понял, что охотникам крупно повезло с этой книгой.

Денис выбрался из палатки под низкое, затянутое тучами, небо, разыскал среди ночной стражи Жеку Бизонича и сказал ему:

— Жека, нужно кое-что просмотреть прямо сейчас. Ты умеешь читать по диагонали и выхватывать самую суть, это дело как раз для тебя. Если найдёшь важное для нас, заложи страничку. Я сосну часок, потом разбудишь.

Жека принялся листать книгу, и от костра не ушёл, хоть его пришли сменить. Временами он присвистывал и тряс головой.

Парням объяснил:

— Этот Григорий Федосеев реально нас выручит! Он ходил с экспедицией по Восточному Саяну ещё до Великой Отечественной войны. Он, наверное, последний человек, видевший безлюдные территории, и он умер полвека назад. А его книжку недавно переиздали. Федосеев пишет про то, как геологи выживали в дикой тайге и в горах.

К Жеке придвинулся Карнадут:

— Нашёл что толковое?

— Это читать надо всем. Полезного много. Например, они летом немедленно вспарывали брюхо пойманного зверя — иначе мясо есть нельзя. Прикиньте, что было бы с нами, если бы мы об этом не узнали? Он рассказывает, как вручную делали лодки долблёнки, пишет подробно и понятно. Я и не думал, что лодки так делаются. Как устраивать костёр надья из стволов деревьев — отличный костёр, все сибиряки о нём знают, а мы — нет. В этой книге полно важных ништяков. В команде Федосеева были крепкие дядьки; в горах перепады температуры до тридцати градусов за сутки, а они под открытым небом жили месяцами, и днём и ночью. Они тонули, разбивались на плотах, замерзали в снегах, но все выжили, потому что друг друга спасали. В общем, это нам пригодится.