***

Когда после ярко-синего дня решили, что пора возвращаться с добычей, что-то изменилось. День слился с ночью, превратившись в серые сумерки, и в серой мгле падал и падал снег, забелив и сровняв и их дорогу, и болота. Не только охотники потеряли все ориентиры, животные тоже не могли выйти с этой территории. Добытчики настигали стадо, отбивали пару самок или молодых самцов одно-и двухлеток, которые ещё ходят с матерями и сёстрами, окружали их и, набросив сеть, валили и добивали. Их преимущество было в численности. Как у волков. Семья белых волков — двое взрослых и один молодой волчонок шли за отрядом, задерживаясь в местах, где разделывали добычу. Этим волкам еды хватало, но всё равно, ребятам приходилось на ночь выставлять охрану, жечь костры вокруг палаток. Спали урывками, готовые вскочить и отгонять хищников, отступавших, растворявшихся в белом мареве только на рассвете.

Лишённые солнца, они жили, следуя указаниям часов: у Леванта и Прокопенко ещё работали батарейки в электронных часах, у одного из парней были раритетные механические часы. Они шли по компасу, но вскоре убедились, что компас ненадёжен, когда пересекли под прямым углом собственные следы и вышли к собственным костищам. Что-то происходило и со временем: парни чувствовали то головокружение, после которого часы вдруг показывали следующие сутки или, наоборот, минуты длились слишком долго. Но главное — они не могли найти дорогу домой на незнакомой снежной равнине, и десятники Денис Понятовский и Владислав Карнадут уже не раз отходили в сторону, чтобы вдвоём обдумать, как сказать людям правду.

Подозвали Игоря Шабетника, Славу Леванта, Жеку Бизонича и Елисея Прокопенко — эти парни были способны генерировать идеи.

Жека предположил:

— Помните, что сказала Алина, когда впервые мы столкнулись с западным температурным следом? «Меня волнует чёткий геометризм здешних событий!» Она правильно это подметила. Мы идём по аномалии трое суток. Куда мы попали — непонятно, но мы явно вышли в область пространства с немного другими свойствами.

Елик кивнул:

— Одно радует: мы ещё не левитируем!

— Не скажи, может, летать в нашем положении было бы неполохо! — отозвался Игорь.

— Что заметили необычного? Думаем, думаем! — подогнал ход мозгового штурма Карнадут, чувствуя, что воспоминание об Алине тревожит и внутри грызёт беспокойство об оставленных в лагере девушках, младших детях и совсем ещё зелёных девятиклассниках.

Слава заметил:

— Мы вышли на свои следы под прямым углом. Очень нетипично для блуждающих людей.

— Ветер меняет направление слишком часто.

— Или мы поворачиваемся?

— А как ты определишь? Здесь нет крупных ориентиров, и видимость сегодня почти на нуле.

— Так, — сказал Понятовский, выслушав всех, — если компасу и часам мы не доверяем, и ориентиров нет, надо сделать то, что точно зависит только от нас. Нас здесь тридцать лбов, придумайте, что сделать, чтобы проверить свои хм, пространственные ощущения.

Влад Карнадут конкретизировал:

— Проверяем слух, зрение, ориентацию. Вдруг мы все слетели с катушек? Кстати, — глюков ни у кого не было? Не мерещится ничего?

Игорь Шабетник обдумал возможность проверки слуха. Решил, что свист раскручиваемой плети — то, что надо. Этими плетями с грузом на конце охотники приспособились ловко вертеть, бросая их копытным животным под ноги, и верёвка делала захлёст вокруг голеней дичи, сбивая шаг, иногда животное падало на колени, иногда, при особо удачном захлёсте, кувыркалось на всей скорости через голову. Свистеть плетью все умели, и звук получался одинаковой силы, именно это было важно для эксперимента.

Поставили охотников в ряд, на равном удалении от них стали парни с плетью. Все испытуемые сказали, что слышат плеть справа и не слышат слева. Меняли парней с плетью, меняли расстояние и поворачивались относительно сторон света — эффект остался прежним: все добытчики слышали лучше правым ухом и хуже слышали левым. Что это могло объяснить в их положении — непонятно. Проверили, точно ли держат направление? Для этого в три приёма метали полутораметровой длины копьё. Задача была — выдержать прямую линию. Получилось только у Адамчика. Все остальные отклонились вправо, и заметно. Это их удивило.

Десятники обдумали ситуацию, и решили возвращаться домой, делая поправку — забирать влево.

Они не могли понять, когда сбились с курса, но снова вышли на собственный след под прямым углом. Судя по пройденному расстоянию, они описали на местности квадрат со сторонами в семь и больше километров. Или пространство приняло форму квадрата и они могли двигаться исключительно в этом оставленном для них периметре.

Они додумались разделиться на две группы. Люди Понятовского остались наблюдать со стороны на то, как уходит группа Карнадута. И лишь тогда увидели, как один за другим каждый человек то исчезает, то снова становится видимым, словно проходит сквозь несколько незримых объектов, заслоняющих фигуры людей. Тогда они вернули парней Влада Карнадута, заставили их двигаться туда и сюда, пока не выяснили, где находятся зоны невидимости, причём, пока длились переговоры и Елисей разъяснял, что конкретно они ищут, две зоны самоликвидировались, и Елик Прокопенко начал суетиться и торопить парней.

— А что конкретно вы задумали? — спросил Карнадут.

— Надо попробовать пройти строго перпендикулярно температурному следу и сделать это точно в зоне невидимости.

— И кто готов пойти?

— Я и Понятовский, — отвечал Елисей.

— Почему вы?

— Мне пришла в голову эта идея. А Понятовский — чтобы две команды были представлены своими людьми.

Когда странные аномалии были обозначены ветками, Елик и Денис встали между меток и сошли с тропы под прямым углом. Через несколько шагов они пропали из видимости, затем оказались стоящими лицом к отряду, из которого они только что ушли. Они сделали шаги обратно, упали на тропу, в ноги охотникам, закрыв головы руками и отказываясь говорить.

Денис сжимал ладонями виски и катался по земле — его мучила головная боль.

Елисей рыдал, закрыв руками лицо, содрогаясь всем телом.

— Разбивай лагерь! — махнул рукой Карнадут. — Никто никуда не идёт.

Дениса и Елисея проводили в палатку, отпоили кипятком с сильно разведённым в нём вином и давленой мёрзлой клюквой, и только тогда, успокоившись, ребята рассказали, что случилось.

Елик носил мобилу как талисман, и у него «там» включился смартфон. Елик вздрогнул, потом лихорадочно обхлопал себя по карманам, и чуть не выронив, включил-таки смартфон, с опаской глядя на него, как на василиска.

Денис, стоявший рядом, слышал, как Елисею звонит мать и говорит будничной скороговоркой:

— Елисей, уроки кончились? Что ты на себя напялил? С дедом Колей в гараже в погребе хозяйничали? Я тебе дозвониться не могу. Наташа просила забрать Костика из продлёнки. Ты сходи за ним. Только не забудь!

Смартфон погас.

— Не забуду, мама! — ошалело произнёс Елик в мёртвый экран, приложил смартфон ко лбу и заплакал. Парни были так поражены случившимся, что немедленно повернули назад.

Елисей, шумно прихлёбывая «глинтвейн» и вряд ли ощущая, что пьёт, непритворно страдал:

— Кто-то с моим именем живёт за меня!

— Радуйся! — буркнул Денис. — Мы живы. По крайней мере, там.

Он прикрыл глаза, терпеливо пережидая тошнотворную головную боль, которая появилась внезапно в той, прежней, жизни, и о которой он успел забыть здесь.

Впервые Денису было страшно.

К нему подсел Влад.

Сидел, касаясь плечом, и молчал.

Денис, не поднимая веки, нашарил руку друга и стал прощаться.

— Ты чего? — не понял Влад.

— Голову сдавило… — прошептал Понятовский. — Я сходил в прошлое, а не надо было. Не лезьте туда, нас там никто не ждёт. Судя по Елику и его родакам, там ничего не изменилось. Наверное, я там сейчас, в эту минуту, умираю… возможно, и здесь тоже.

— Да в чём дело?! — волновался Влад.

— Тебе Алина расскажет. Насту мою береги, ладно? Обещай!