Решили просто и незамысловато – уходить отсюда.

Быстрый завтрак – холодный чай с хлебом. Дров нет – костра нет.

Свёртывать лагерь и ходку – на километр-полтора.

Ниже по течению, вдоль русла, какие-то кустики чахлые должны начаться – Андрей вчера видел – там и привал, костерок, завтрак, чай.

Пока собирались, Колька не закрывал рта.

– Мне тут такую занимательную байку рассказывали. Дело было в Якутии. Приехали мужики из Москвы подкалымить – что-то рубили там в лесу. А медведей в этой Якутии развелось – невидимо! Всё просто – раньше их местные отстреливали время от времени. А потом – штраф за убитого медведя такой заломили, что себе дороже мишку завалить. Одним словом, развелось их… совсем обнаглели, жрать-то нечего, до того дошло – стали к домам выходить, в помойках рыться. Я всё это к чему рассказываю? К тому, что медведей до фига, и они у себя дома, а приехавшие москвичи к такому сожительству совершенно не готовы.

Ну… бригадир у них ушлый оказался. Всем свистки в магазине накупил. Из соображения – идут по лесу и свистят – медведь слышит, боится, уходит. Так и ходила бригада по тайге до места работ, посвистывая, медведей отпугивая, пока на какого-то местного мужика не наткнулись. Вот тот удивился!

Вы чего, говорит, охренели? В свистки свои дуете. Медведь – он же страшно любопытный, как чего непонятное услышит – интересно ему, идёт смотреть.

Уж за что купил, за то и продаю. Правда это или нет – не знаю. Но в свистки они сразу дудеть перестали.

Кстати, я же говорил, что солнце будет!

Сегодня ходки шли как-то легко – то ли солнце, то ли втянулись.

О медведе забыли уже через час. Нет его и следов нет – ну и ладно. Правда, Виталий ружьё с шеи не снимал – так и болталось, мешая при ходьбе с грузом.

И всё бы хорошо, если бы не комар. Даже ветерок, дующий им в лицо, не помогал. Чем выше поднималось солнце, тем комар становился лютее. Гул и чёрные точки перед глазами. Мазались. Потели. Снова мазались. Нахлобучиваешь капюшон энцефалитки – жарко, потно. Скидываешь – комар. Но всё равно было легче, чем вчера.

Ручей менялся на глазах.

Они ещё боялись поверить, но ручей медленно превращался в речку. Появился ярко выраженный врез – нет, пока ещё видна плоскотина по обе стороны, но и она стала другой. Уже не голый камень, а поросль, напоминающая карликовый кустарник, не более пятнадцати сантиметров высотой, присосалась, расстелилась по камням.

По берегам появились разбросанные тут и там камни, мелкие осыпи. Да и ширина ручья уже порой достигала трёх метров. Участки с чистой водой становились всё протяжённее. Колька, шедший первым, забрёл в такую «ванну», что чуть не залил болотники, – пришлось обходить по берегу.

Нормальный завтрак у них так и не получился. Лёгкий перекус с горячим чаем, который долго кипятили. Под котелок, стоящий на двух камнях, – узкая щель, расположена по ветру – подкладывали аккуратно в огонь веточку к веточке, под самое днище. Закипел всё-таки!

И снова – вещи на плечи и растянувшейся цепочкой – вниз по руслу, загребая сапогами воду, боясь поскользнуться на мокром камне.

Плавный поворот ручья.

Колька, шагавший первым, вдруг встал, скинул вещи на землю.

Подошли остальные, встали рядом.

– Похоже, точно… это река. – устало произнёс Вадим.

Ландшафт резко менялся.

Русло словно нырнуло вниз, прорезая горные породы. Вода разливалась мелко и широко, образуя широкую каменистую отмель. Берега с обвальным камнем расступились и словно ринулись вверх. По правому борту вливался ручей. На месте слияния куцей группкой стояли чахлые деревца – ивняк, береза – стволы перекручены, согнуты, но деревца! После бесконечной каменистой пустыни – радовали глаз.

Вниз по течению, сразу за отмелью, берега сходились, схлопывались, нависали почти отвесными пятиметровыми стенами, оставляя узкий проход для воды.

– Каньон! – изумлённо произнёс Виталий. – Круто!

– Давайте дойдём. Там привал. Осмотримся, – предложил Андрей.

Но взваливать вещи на плечи не спешили.

Колька разлёгся, подставив под спину рюкзак, и закурил.

– Виталя! А ты чего такой радостный, словно тебя рублём одарили? Ну каньон, ну и что? Хрен его знает, что там дальше…

– Эх! Ничего вы, ребята, не понимаете. Ведь наконец-то свершилось! Судьба распорядилась за нас. Нет выбора. Я – свободен!

– Не понял. Что ты там городишь?

– А ты и не поймёшь. Живёшь, словно работу выполняешь. Посмотри вокруг, вдумайся. Там, – Виталик неопределённо махнул рукой, – ты всё время кому-то должен. Соответствовать должен. Не себе – другим. Жена, дети – обязан кормить, воспитывать. Даже любить – и то обязан. Работа – деньги зарабатывать, перед партнёрами быть ответственным. Машину купил, дачу построил – изволь и их содержать. Обвешан обязательствами, как ёлка новогодняя игрушками.

– Ну? К чему клонишь?

– Так нет здесь ничего этого. Посмотри. Свобода! Живи, радуйся! Как-нибудь всё сложится. Выберемся. Просто надо перестать думать о том, что с нами будет. И о том, что осталось в Москве, думать не надо – бессмысленно.

– Ага. Радоваться… Вот придёт медведь и схавает тебя.

– Ничего ты, Колька, не понял. Вот когда придёт, тогда и думать будешь. А сейчас-то что?

– Пошли уже, философы, – Андрей вскинул рюкзак на плечи. – Вадим, помоги лодку забросить сверху.

Они сделали ещё две ходки по каньону и встали лагерем.

Идти с вещами стало намного сложнее. Если раньше шли по мелководью, то сейчас воды стало значительно больше.

Это уже был не ручей, это была речка!

Приходилось идти по берегу, огибая и перелезая через огромные валуны. Каньон то расширялся – и тогда вода разливалась по каменистому руслу, образуя мелкие пороги, то сужался – камень сдавливал реку, и трёхметровая лента воды неслась вниз мощно и ровно, оставляя клочья белой пены, цеплявшиеся за валуны.

Лагерь разбили на отмели возле распадка, уходящего вверх по склону, заросшего хилыми деревцами. Палатки пришлось поставить далеко друг от друга – всё усыпано камнями, не найдёшь ровного места.

Вадим вызвался сходить вниз, на разведку, посмотреть, как оно там дальше. Никто не возражал.

Всех охватило возбуждение. Лодки! Пора надувать! Хватит этих изматывающих ходок с вещами за спиной. Плыть!

Раскладывали, развёртывали лодки на камнях – словно и не было изматывающего дневного перехода.

Андрей опомнился первым.

– Давайте возитесь с лодками, а я займусь костром и ужином.

Вернулся Вадим – рассказал, что прошёл с километр – всё то же самое. Кое-где можно плыть, а где-то придётся проводить лодку с помощью верёвки.

Расслабленно сидели у костра. Пили чай со спиртом. Костерок был хилым. Виталик всё рвался пойти что-нибудь срубить – его отговаривали.

Хоть и наломались за день, возбуждение не отпускало. Разговор всё время возвращался к лодкам – как проводить, как не пропороть?

Вдруг Адрюха выругался:

– Твою мать! Верёвка-то у нас только одна! На вторую лодку нет. Блин!

– Фигня! – Колька сообразил сразу. – От палаток растяжки свяжем вместе. Какая проблема?

– Да. Хорошая идея.

– Я вот что ещё думаю, – подал голос Вадим, – по камням будем тащить – пропоремся. Надо мягкие вещи – палатки, спальники, рюкзаки личные – на дно, а ящики – сверху?

– И надуть послабее, – подхватил Колька. – Ладно. Завтра всё с утра опробуем. Виталик, ты там не уснул? Что молчишь? Разливай давай!

Виталий сидел с закрытыми глазами. Костёр исчез. Голоса отдалились.

Открыл глаза. Андрюха тряс за колено.

Стукнулись кружками. Выпили. Запили чаем.

– Виталик, а давай пальнём! Салют устроим! Имеем право – праздник у нас, речка нашлась. Правда, не та, по которой плыть собирались. Но ведь всё равно речка!

– Угомонись, Коль. У нас патронов с гулькин нос. Может, действительно кого-нибудь подстрелить удастся. Тушёнка-то кончится скоро, что жрать будем? Ещё неизвестно, сколько нам выбираться.