Когда у него стали заплетаться ноги, а руки опускались под тяжестью «плуга», ему на смену снова поспешил Петька. Только теперь он уже скорее плелся, утопая в глине.

– Дойду до избы. Занесу воды, – сообщил Слава. – И может там в чем помощь моя нужна будет.

– Побегай, конечно, – ответил Родион за обоих. – Отдохни и подсоби. На месте разберешься. Но в западню-то не пытайся уж без нас.

– Понятен. Солдаты своих и в тылу не бросают, – ответил Славик.

В избе на кухне сестры – с темной длинной косой и рыжими кудряшками чистили картошку.

– Обед, барышни, готовите. Это очень кстати. Хоть картошка у вас есть, и то пища, лучше лепешек.

– Эту картошку нельзя есть.

– А что она ядом пропитана для гостей или золотой присыпкой? – попробовал пошутить Слава и судя по реакции девушек – у него это получилось неудачно.

– Мы ее высушиваем в печи, и в колхоз сдаем, а оттуда солдатам на фронт попадает, – пояснила девушка с длинной косой, внимательно посмотрев в глаза Славе. – Себе только очистки и смеем оставить, – добавила она печально.

То ли от ее разъяснения и своей неудачной шутки, то ли от этого прямого взгляда он ощутил, как щеки его зарделись. Чтобы как-то исправить свое положение, он предложил:

– Давайте помогу. Есть еще ножик?

Юная хозяйка с широкой косой подала ему предмет. И он принялся чистить картофель, нарочито срезая с очистками больше от картофелин, чтобы было чем семейству поужинать…

Родион терпел без смены, тянул плуг, стиснув зубы. К низине земля казалась более рыжей и вязкой и все больше напоминала глину, отчего напрягаться приходилось все сильнее. В какой-то момент закружилась голова, и ему показалось, что земля его засасывает. Петька вовремя бросил плуг и подхватил теряющего сознание брата. Оттащив его к избе, прислонил к стене дома, сам просился в избу.

– Вода нужна.

– Так вот в бочок перелил, – указал Слава на железную емкость в углу кухни. – Что-то случилось.

– Роде плохо. И братья оба ринулись на улицу с ковшами. Не усидели на кухне и девушки.

После нескольких всплесков в лицо Родион открыл глаза, сделал несколько глотков и окончательно пришел в себя.

– Где я? Что мы тут делаем? – пролепетал побледневший подросток с удивлением глядя на братьев и странно одетых в деревенские платья девушек.

С картошкой Аня и Зоя уже разбирались сами. Родиона положили на полати – по их мнению, там ему будет спокойнее и теплее. Братья не спорили.

Петька и Слава отправились возвращать плуг соседям. Так распорядилась хозяйка. Агрепина сказала, что соседям уже плуг нужнее, а остаток поля сыновья вскопают лопатой.

– Сюда посадим что-нибудь из других овощей. Капусту или свеклу, а может воткну луку, если кто из соседей хоть чем-то поделится.

На весу металлическую махину Слава с Петром долго нести не сумели. Едва оказавшись за воротами склонили набок и тащили волоком по свежей траве, стараясь приподнимать над встречавшимися корягами и камнями, чтобы инструмент не зацепило.

Чтобы войти в соседский двор, достаточно было приподнять проволоку на калитке. А вот плуг парни протискивали вдвоем.

– Здесь живут Петуховы.

– Так точно, – послышался глухой голос.

– Вам Шабалины плуг передали.

– Бросайте в сенях. Помочь не могу.

Петька со Славой открыли дверь в помещение. В коридорчике, который и назван был по всей видимости сенями, сидел мужчина в солдатской одежде. Курил трубку левой рукой. На месте правой свисал пустой рукав.

– Теперь поняли, почему вам не помог, соколята. Вот хозяйку жду. Не знаю примет ли таким вот меня – для кого-то героем, для кого-то калекой.

– Вы с фронта? – пролепетал побелевший Славик.

– Сейчас с госпиталя.

– А там страшно? – пробормотал уставившийся куда-то вниз, на солдатские сапоги, Петька.

– Страшно, – скупо кивнул мужчина. И закурив, все же продолжил. – Страшно было с самого начала. Впереди были только немецкие блиндажи, извергающие из своих амбразур пулемётный и автоматный огонь. А мы, молодые солдаты, поднимались в атаку, и это страшная минута! Нужно встать в полный рост и двинуться вперёд на врага, когда смертоносным металлом пронизан воздух. Но мы поднимались и шли.

– Вас тогда ранило? – осмелился задать вопрос Петька.

Позже. Это была другая атака. Когда мы достигли указанного места, где я должен был установить пулемет, меня ослепила вспышка разорвавшегося снаряда. Тугой горячий воздух сбросил меня в окоп. Я потерял сознание… Очнулся, когда понял, что кто-то меня переворачивает и снимает с меня полевую сумку с документами, которую накануне мне отдал командир роты, так как писаря ранило. Я открыл глаза, но, не поняв, где нахожусь и что со мной случилось, стал хвататься за автомат. Не обнаружив его около себя, испугался и закричал. Этот момент так отпечатался в моей памяти, что до сегодняшнего дня я часто просыпаюсь ночью от своего крика. Вижу во сне, что на меня ползут немцы, а у меня нет автомата и мне нечем от них отбиваться.

Когда окончательно пришёл в себя, то осмотрелся. Каски и шапки на мне не было. Шинель поперёк груди была разорвана осколками. Когда коснулся лица, то понял, что оно всё покрыто засохшей кровью, так как был ранен и в голову. Увидел, что около меня – наш солдат. Тогда только понял, где нахожусь и что я снова ранен. В траншее я разглядел свой автомат с разорванным пополам ремнём и сразу схватил его. Солдат объяснил мне, что многие видели, как взрывом снаряда меня бросило в окоп, и все подумали, что меня убило. Лишь к вечеру наши овладели этой высотой, и тогда командир роты приказал принести сумку с документами, находившуюся у меня.

(В эпизоде о войне – воспоминания Аркадия Иосифовича Кононова, опубликованные его потомками в книге «Жизнь рядового пехотинца», – авт.).

Дверь в сенях скрипнула. Мужчина приподнялся. В дверях оказалась моложавая женщина в платке с ведрами в руках.

– Уф, корову подоила, – скидывая калоши, громыхнула она ведрами. – У нас гости? – Подняла глаза женщина. – Аркаша… – Она взлетела по лестницам навстречу мужу, обняв его руками.

– Вера.

В минуту встречи супругов Слава потянул Петю на улицу.

– Жена его любит, – произнес Слава.

– Конечно, – ответил Петька. – Муж живой вернулся. Это главное.

– Эх, хотел бы я, чтобы в наше время девчонки так любили. Ну то есть у меня была верная подруга, которая бы, полюбив однажды, потом любого всегда ждала, как в стихотворении Константина Симонова «Жди меня, и я вернусь, только очень жди..».

– А сам-то так смог бы, – вдруг пристально посмотрел на меня Петька.

– Смогу. И много чего еще, если пойму, что это та любовь, которую стоит ждать, – серьезно сказал Слава. – Как у Асадова «Я могу тебя очень ждать. Долго-долго и верно-верно. И ночами могу не спать, год и два и всю жизнь, наверно…». Если это ей вправду надо.

– Да, брат, ты романтик… – вздохнул Петька. – Пошли скорей лучше. Как там без нас Родя… Домой бы уже двигать надо.

– Куда домой-то собрался? – решил уточнить Славик, который уже тоже мечтал снова оказаться в теплом бабушкином доме рядом с печкой, а которой наготовлено много вкусной деревенской еды.

– Парни, айда сюда!

– Нас зовут, – услышав окрик, неожиданно потянул назад за рукав Петка своего брата. – Это Вера. Может, что-то серьезное.

– Спасибо за плуг. Ребята, вот молока возьмите. – И женщина протягивает подойницу.

– Да вам, наверное, самим нужно…

– У нас праздник сегодня – муж мой родимый вернулся, – просияла Вера. – Молочком с Шабалиными поделитесь. Они, наверно, впроголодь перебиваются, да внучок еще.

– Это да, – согласился Славик.

– Спасибо! Передадим обязательно. Можете не сомневаться, – застрекотал Петька.

– И сами, ребятки, попейте, – крикнула им женщина вдогонку.

Как только братья отошли, Петька припал губами к ведру и стал жадно пить молоко.