— Смотри, сынок! — услышал он голос отца. — Вот он, наш славный король!

Задрав головку, Пико посмотрел туда, куда показывал отец, и в который раз ахнул. Перед распахнутыми воротами башни запряженная четверкой маленьких лошадок стояла чудесная золотая карета. Она сияла как солнце! А расшитые серебряными нитями камзолы кучера и форейтеров были усыпаны алмазами!

Пораженный увиденным, дрозденок следил, как за каретой короля из башни дворца выкатывались кареты королевской свиты. Они, конечно же, были поскромнее королевской, но столь же ослепительно хороши. Наконец, когда последняя карета покинула башню и кортеж замер, сей же час четверо герольдов в великолепных синих кафтанах стали по краям изумрудной дороги и развернули свитки с указом короля.

— Его Глупейшее Глупейшество король Врунглупии Пищурх дарит вам счастье отменного здоровья! — зычными голосами провозгласили герольды, и в каждом квадратике площади дрозды затопали башмаками.

А еще все, кто стояли на площади, трижды прокричали очень странную здравицу: «За-ви-ду-ем! За-ви-ду-ем! За-ви-ду-ем!»

Не иначе, решил про себя Пико, король добрый волшебник и может указом одаривать всех своих подданных здоровьем. Но вот герольды подняли вверх крылья, топот смолк и вновь зазвучали слова королевского указа: «Его Глупейшее Глупейшество король, уважая свои прежние указы, провозглашает! Ни одна копейка из королевской казны не осквернит карманы подданных. Всем жителям Врунглупии даруется незабываемое счастье бедности!»

Теперь топот и крики были столь долгими, что дрозденку казалось, они не кончатся никогда. Увы! Пико был безнадежно умным мальчиком, он никак не мог понять смысл королевского указа, а еще более причину зависти, которая охватила подданных короля, когда их ушей коснулось сообщение о счастье бедности.

Герольды терпеливо дождались тишины и продолжили чтение королевского указа: «Его Глупейшее Глупейшество также искренне позволяет избегать тяжелого и противного отдыха, Его Глупейшее Глупейшество разрешает с наслаждением трудиться от зари до зари. Что же касается безделья, то благородный король освобождает от этой непосильной простым дроздам обязанности и перекладывает ее на свои королевские крылья. Да будет так всегда!»

Как только герольды объявили последнее, ударили барабаны, и Пико увидел, что все дрозды прикованы взглядами к дверце королевской кареты. Дверца медленно отворилась, и из кареты показалась пухлая правая лапка короля. На ней красовался красный сапожок с огромной бриллиантовой пряжкой.

— Красный! Красный! — зашумели ряды. Когда же крики достигли того квадратика, где стоял с родителями Пико, его отец, подхватывая, воскликнул: — Красный! Король показал красный сапожок! Какое счастье, что король соизволил начать с красного цвета. Ведь это цвет наших башмаков! Ложимся скорее на спину и подымем наши уставшие лапки во славу короля.

Между тем целый лес из красных башмачков вырос на дворцовой площади.

«Что бы это значило? — размышлял Пико, устроившись рядом с родителями. — И почему короля славят ножками?»

Пико был ужасный «почемучка» и «чтокалка-чегокалка», он еще много вопросов нашел бы для себя, но в это время случилось нечто неожиданное. Он вдруг ясно почувствовал, что откуда-то сверху на него упала дождевая капля, она была соленой!

— Боже мой! — воскликнула толстая дроздиха в шляпке и очках. Она лежала рядом с родителями Пико. — Слеза короля отметила вашего сына! Ваш сын, должно быть, необыкновенно одаренный ребенок! Он, должно быть, прелестно глуп! О! Вы достойны самой большой и самой черной зависти!

Да! Дама в очках и шляпке не ошиблась. На Пико упала подлинная слеза короля.

Всякий раз, когда король Пищурх на Празднике Прекрасной Глупости совершал королевской лапкой величественный жест и показывал того или иного цвета сапожок, тотчас пространство дворцовой площади покрывалось огромными словами. Слова получались из башмачков подданных. И всякий раз король не забывал прослезиться.

— Не правда ли? — говорил Его Глупейшее Глупейшество сопровождавшим его принцессе и королеве. — Сверху прекрасно видно, как мои подданные ненавидяще меня любят! И какая это замечательная глупость поднять тысячи лапок и изобразить простые сердечные слова: «Любим короля»! Прекрасно… Прекрасно…

— Это даже ужасно трогательно! — с большим удовольствием разделяла королева умиление своего супруга.

— Очень жаль, папенька, что наши подданные никогда не смогут увидеть сами свою преданность… — в свою очередь поддерживала настроение короля принцесса и подносила к его глазам платочек.

— Бедные, бедные мои подданные, — всхлипывал король Пищурх. — Глупышки мои дорогие! Никогда вам не любоваться с нами вашей благородной глупостью.

Он ронял слезы, затем несколько успокоившись, менял лапку. На другой лапке короля был сапожок иного цвета, и король мог убедиться в преданности другой половины подданных, слагающих из башмачков все те же два слова: «Любим короля». Случалось, ветер подхватывал королевскую слезу, и тот счастливчик, на которого изволила опуститься драгоценная влага, становился настоящим героем Врунглупии — придворные поэты посвящали ему стихи, музыканты писали музыку, а простые граждане слагали легенды и завидовали!

Увы! Опять увы! Снова увы! Опять маленький Пико не смог понять счастья, о котором гудел окружавший его народ. И опять по той же причине, по которой не смог уяснить смысл королевского указа. Покуда взрослые спорили и гадали из какого именно глаза, из левого или из правого, упала королевская слеза, золотая карета короля приблизилась, и из квадратика, где стоял забытый спорящими дрозденок, можно было хорошо разглядеть и синий сапожок, — король сменил лапку — и бриллиантовую пряжку на нем, и в дорогой сбруе животных, которых Пико принимал за маленьких лошадок. Но это были вовсе не лошадки, это были кроты, черная шерстка коих взмокла от пота.

— Ах! — вскрикнул Пико, бросаясь под мамино крыло. — Это не лошадки! Посмотри! Ты только посмотри!

— Конечно же это не лошадки, — сказала мама, но ее ответ утонул в криках восхищенных дроздов.

— Я же говорила! — распушив хвост и поправляя шляпку, сказала толстая дроздиха в очках. — Этот мальчик прелестно глуп! Какое точное попадание королевской слезы! Лучшей глупости я никогда не слышала! А ведь он совсем кроха!

— Да уж, глуп отменно! — согласились с ней дрозды и наперебой стали поздравлять родителей Пико.

— Завидую! — говорил один. — У вас замечательный сын! Не зря король на него наплакал!

— Я очень хорошо злюсь! — вторил другой. — Нам взрослым до такой большой глупости еще расти надо! Поздравляю.

— И я вне себя! — подхватывал третий. — Я потрясен талантом вашего ребенка говорить столь славные глупости. Завидую от всей души!

— Поздравляю, завидую, злюсь! — неслось отовсюду в уши смущенных похвалами родителей Пико. И вот наступил момент, когда они окончательно поверили в выдающуюся глупость своего сына. В самом деле, думали они, разве простой глупышка будет с такой искренностью, глядя на кротов, утверждать, что это не лошадки?

— Это не лошадки, это не лошадки! — отвечал каждому завидующему дрозду отец Пико и, пританцовывая, похлопывал себя по бокам.

— Это не лошадки, это точно и безусловно не лошадки, — приговаривала счастливая мама дрозденка, поглаживая сынишку по теплой головке.

И неудивительно, что не успела карета короля проделать и полпути, как уже вся площадь знала о чудесной глупости избранника королевской слезы.

— Это не лошадки! — шептали дрозды, всматриваясь в измученных кротов, из последних сил тянущих за собой золотую карету короля.

Сам же Пико страшно рассердился. Еще бы! Его принимают за круглого дурака! За дрозденка, который говорит потрясающие глупости. Ну уж нет, не бывать этому!

— Послушайте! — крикнул он как можно громче. — Разве вы не видите, что ваш король ужасно жестокий дрозд?! Несчастные кроты от рождения слепые, они могут оступиться и сломать ножку. Ведь они живут в земле и не могут заниматься извозом!