— Ваше Глупейшее из Глупейшеств Глупейшество, — кланяясь в пояс, сказал хитрый министр. — Велите меня отправить к Камню Смерти, но прежде позвольте вашему преданному слуге сказать то, о чем умолчали придворные певцы. Они почему-то упустили из виду, что слеза короля отметила этого мальчика на Празднике Прекрасной Глупости. А разве это не значит, что дрозденок просто обязан был стать талантливым?

— Да, конечно обязан. Моя слеза многого стоит. Ты очень глупо сказал, — согласился король. — Но что из этого следует?

— А следует из этого, — отвечал министр, — что слава Хрустального Горлышка — это не его слава.

— Что такое? — нахмурился король. — Чья же тогда эта слава?

— Ваша, мой король, — улыбнулся министр. — Поэтому, когда народ славит Хрустальное Горлышко, он славит не его самого, а Ваше Глупейшее из Глупейшеств Глупейшество.

— Пожалуй, — смягчился король. — Но что ты скажешь о том, что мои подданные стали добряками?

— Ах, Ваше Глупейшее Глупейшество! — воскликнул министр и возвел свои хитрые глаза к потолку. — Вспомните, как приветствуют ваши глупые подданные выезд короля. Они ведь не стучат по булыжникам башмаками, а поднимают свои лапки вверх и складывают из них слова любви к своему повелителю. Маленькой лжи достаточно, чтобы понять, что в их любви есть немножечко доброты. Вот уже сто лет короли Врунглупии раз в год совершают праздничный выезд и ничего, что могло бы нанести вред королевской короне, не случилось.

— Хм-м-м. Так оно и есть, — король призадумался, затем встал с трона и объявил. — Назначаю Пико — Хрустальное Горлышко Первым Придворным Певцом. Каждый день за свое пение он будет получать с моей короны три, нет, четыре яблочка! О прочем пусть позаботится королевский казначей. Завтра же доставить во дворец Пико, чтобы вечером, после праздничного ужина с цирком, я смог бы услышать его пение.

— Будет исполнено, Ваше Глупейшее Глупейшество, — сказал министр эбэганов и король Пищурх милостиво разрешил ему поднять яблочко, которым он запустил в Лопордну в начале беседы, когда казалось, ничто не предвещало такой счастливой для министра развязки.

Магистр замолчал, а я очень живо представил себе, как явился во дворец Пико — Хрустальное Горлышко, и разозлил короля Пищурха, назвав его дураком и простофилей. Пико попал в гранитное подземелье к камню Подвига, а там он в два счета расправился с аспидами, расшифровал криптограмму скрижали и расколдовал, наконец, свой народ.

— Вы забыли, сударь, что в королевстве Врунглупии слова дурак и простофиля звучат как похвала, — прервал мои фантазии голос магистра. — Назови Пико короля дураком или простофилей, возможно король Пищурх и огорчился бы, потому что слишком маленькой оценкой его королевской глупости показались бы ему слова дрозденка, но разозлиться по-настоящему — это уж увольте. И разве вы не знаете, сударь, что скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Все было совсем не так.

Я устыдился своей поспешности, и магистр раскурил новую трубку кальяна.

Итак, министр тайной эбэгании Лопордна сказал королю: «Будет исполнено, ваше Глупейшее Глупейшество». Сказать-то он сказал, но как сделать, чтобы талантливый дрозденок пел то, что угодно королю? От этого Пико не знаешь, чего ожидать! Говорят, он превратил в красавицу какую-то дурнушку! И потом, эти ужасно умные придворные певцы уверяют, будто дрозденок знатно врет, а это не совсем так. Кому-кому, а министру тайной эбэгании хорошо об этом известно. Петь абракадабру — это еще не значит врать! А может потому и становятся дрозды добрыми, что этот Пико — Хрустальное Горлышко не врет? Да, тут было над чем призадуматься Лопордне.

И вот утром следующего дня перед домиком Пико остановилась черная карета. С каждой стороны кареты на подножках стояло по два огромных эбэгана в черных плащах и канотье. Черные плащи скрывали тяжелые цепи, предназначенные для узника, а шляпы не позволяли шевелиться даже самой крохотной мысли в головах эбэганов, потому что эбэган должен жить одними приказами.

Эбэганы сошли с подножек и, гремя цепями, направились к домику. Один из громил ударил железным сапогом в двери, она слетела с петель и жалобно застонала.

— Именем короля, ты арестован, Пико! — торжественно произнес эбэган приказ Лопордны. Ему, конечно, и невдомек было, что хитрый министр по-настоящему арестовывать Пико вовсе не собирался, он хотел лишь напугать дрозденка, ведь страх делает глупых дроздов сговорчивее, а потому и отдал эбэганам такой приказ.

Проснувшиеся родители дрозденка, услышав страшные слова, бросились в ноги эбэганов и умоляли их пощадить сына, они говорили, что произошла ужасная ошибка, что их сын ни в чем не виновен, что они будут жаловаться самому королю, да только уши эбэганов не хотели ничего слышать. Свирепее этих эбэганов не было во всем королевстве. В один миг они надели на Пико цепи и бросили его в карету.

— Береги правду и не принимай ложь! — успел крикнуть дрозденок рыдающей Анероз, и карета вылетела со двора.

Запряженная четверкой черных лесных крыс, карета неслась не касаясь колесами земли. Через минуту на полном ходу она впорхнула в ворота дворца и остановилась у маленькой потайной двери, которую закрывал собой куст красного шиповника. Один из эбэганов трижды подпрыгнул на одной лапе, дверь тотчас отворилась, и Пико втолкнули в огромный мраморный зал. Дрозденок сделал несколько шагов и стены зала захохотали страшным железным смехом. Не было еще узника, который, попав в мраморный кабинет Лопордны, не лишился бы чувств от этого ужасного смеха. Даже привычные ко всему эбэганы каждый раз немного бледнели, когда им случалось приводить провинившихся дроздов к своему министру. Но маленький дрозденок ничуть не испугался, он ведь был умным и понял, что это звенят опутавшие его лапки цепи, а от стен отражается обычное эхо. На стенах зала не было ни одного пятнышка, ни одного предмета, за который мог бы зацепиться взгляд. Все было голо и пусто. И вдруг, прямо на глазах у Пико, мраморная стена, которая была слева от дрозденка, поползла вверх и в зал, описывая полукруг, вкатилось невероятных размеров малахитовое кресло. Его форма поражала несуразностью. Если бы не спинка — это кресло вполне можно было принять за этажерку, такие длинные и тонкие были у него ножки. В кресле, на узком сиденье дремал какой-то старичок, у которого вместо очков сидел на клюве самый настоящий бинокль. Это был министр тайной эбэгании Лопордна.

— Что такое! — прокаркал он с высоты вороньим голосом. — Кто посмел надеть на лучшего певца королевства железные цепи! Немедленно снять!

Оторопевшие эбэганы кинулись снимать с дрозденка цепи, а когда справились, коварный министр, окунув клюв в бутылочку с подсолнечным маслом, заговорил с Пико так ласково и так участливо, что дрозденок не знал, что и подумать.

— Видишь, как тяжело королевскому министру работать с этими умными эбэганами, — сказал Лопордна, призывая Пико в свидетели. — Что им не прикажешь — все сделают наоборот. Но теперь это маленькое приключение позади. Сегодня же я прикажу наказать виновных. И давай больше не будем вспоминать плохое. Я очень надеюсь, что Первый Придворный Певец подружится с Первым Министром.

— Первый Придворный Певец? — удивился Пико.

— Вот именно, — проворковал министр. — Ты, наверное, читал во вчерашних газетах речь короля на открытии памятника яблоку-китайке. Его Глупейшее Глупейшество сказал, что каждый талант является достоянием королевства. И где же, как не во дворце хранить это достояние? А теперь — слушай меня и радуйся. Его Глупейшее Глупейшество Пищурх своей королевской волей назначил тебя Первым Придворным Певцом. На всех королевских балах ты будешь исполнять прекраснейшие врали, которые напишут для тебя искуснейшие поэты и музыканты двора Его Глупейшего Глупейшества. С завтрашнего дня твои родители будут назначены на должность Главных Лесничих всех королевских лесов. В твою собственность жалуются золотые залы дворца, двадцать слуг, шестерка кротов из королевских кротюшен, выездная карета и алмазная перчатка короля. В этой перчатке ты будешь каждый день принимать четыре яблочка-китайки с короны короля, что является знаком высшего расположения его Глупейшего Глупейшества. Кроме того для тебя открыта королевская казна. Да! Я не сказал о важном. У тебя ведь есть невеста. Так вот, завтра она будет представлена принцессе, она станет фрейлиной и будет блистать в ее свите своей красотой.