В прихожей он попрощался с хозяевами и неловко пожал горячую ладошку Светланы. Не прятал глаза, смотрел прямо, и ее ладонь обожгла, пронзила до самого темени, и даже волосы на затылке вздыбились. Девушка видно тоже почувствовала и непроизвольно отдернула руку, а потом смутилась и вернула ее обратно.

— Я очень постараюсь до полуночи забежать, — почему-то шепотом сказал он. В груди росла сладкая волна и растекалась, растекалась.

— Я буду ждать, — таким же шепотом ответила Света, и на ее губах ему почудился изгиб соприкасающихся ног.

Белов действительно выглядел не очень. Бледный, с синими кругами под глазами. А в самих глазах какая-то потерянность. Будто он уже вовсе не он. Четыре_пи пожал его вялую руку…

— Старик, что с тобой? — ему нравилось это не соотносящееся с действительностью — «старик».

— Да все нормально, — пустым голосом отозвался Иван. — Устал, наверное.

— Ну так выходной у тебя! — ободряюще воскликнул Коля. — К тебе товарищи пришли. Давай-давай, долой хандру!

Белов вскинул голову, хотел что-то сказать, но промолчал.

— Может ты влюбился? — спросил Четыре_пи и тут же вспомнил Свету… Вернее сначала он вспомнил ее, а потом спросил.

Иван хлопнул ресницами, в его глазах на мгновение появился фокус. Он вдохнул и снова потух.

— Да вы проходите, чего в дверях стоять, — сказал он тоном, которым обычно информируют, что гостям не рады.

В распоряжении доктора находился полноценный дом, с двумя комнатами и большой кухней. Райздрав от щедрот выделил: о молодых врачах пеклись, привлекали жилплощадью. Поэтому посиделки обычно назначались здесь.

Стараясь не обращать внимание на отсутствие радушия, гости прошли на кухню, служившую гостиной, и водрузили на стол авоськи с продуктами.

— А елка где? — Коля стал озираться вокруг.

— Нету елки, — пожал плечами хозяин. — Елка это пошло.

— Елка — это празднично.

— Да какой тут праздник. Все это сплошное мещанство, — в Белове прорезалось раздражение. — Сборища эти на кухне… болтовня за водкой. Все вздор!

— Погоди, — мягко сказал Четыре_пи. — Ты же сам нас пригласил.

И даже обрадовался. Сейчас Белов укажет им на дверь, и он вернется к Светлане.

— Пригласил? Я? — доктор вскинул бровь. — Ну пригласил. Ну и что.

— А то что давай на стол накрывать, — Коля стал опустошать сумки.

— Вот я и говорю, мещанство, — Ваня немного залиловел. — Посидели, потрепались, разошлись. Это не праздник… это чертовы будни. Новый год нужно отмечать на полярной станции, на вершине Эльбруса, в Беловежской пуще…

— Интересно, а чем тебе колхоз им Гайдара не угодил? — перебил Кузнецов.

— ААА, нечего с вами разговаривать, — с досадой сказал Белов и несколько мгновений смотрел на выгружаемые бутылки водки. — Вот почему нужно обязательно пить?!

— Ты же сам просил три пузыря, — укорил Николай. — Мы ж культурно — по единичке на брата.

— Вот правильно Ленька говорит, — устало отмахнулся Белов. — Мы алкоголики. Нас уже не спасти. — Он вдруг тяжело уставился на Четыре_пи. — Игнатьев, ты что-то такое знаешь, правда? Что-то такое про всех нас знаешь…

Четыре_пи от неожиданности вздрогнул.

— Что ты имеешь ввиду?

Белов отвел глаза, вздохнул и присел на стул.

— Не знаю, Леня… Но вот мне кажется, что ты знаешь. Какая-то чертовщина вокруг творится. Полная чертовщина.

— А ты расскажи. Давай вместе разберемся с твоей чертовщиной.

— А давайте все-таки на стол накрывать, — попросил Кузнецов. — Мы так вообще ничего не успеем.

— Вот видишь, — вдруг взвился доктор, теряя остатки безразличия. — Вот они друзья! Жрать приходят! Пить им подавай! А как выслушать, понять…

— Да, ладно-ладно, чего ты взъелся то?! — примирительно дал задний ход агроном.

Четыре_пи подошел к Белову почти вплотную и положил руку ему на плечо. Где-то однажды по телевизору он видел, что так делают. А затем посмотрел в глаза и серьезно, тепло и уверенно произнес:

— Рассказывай.

И Белов тут же потерял воинственность и почти всхлипнул.

— Ребята, кажется я с ума схожу… Несколько дней назад привезли больного. Вроде был инфаркт, я это точно помню… А потом как в тумане. Помню операционную, но очень смутно. И там… — Он сглотнул. — И там жуть какая-то.

— Ну какая такая жуть? Не томи! — воскликнул Кузнецов.

Белов покрутил головой, растер виски, словно стараясь сбросить наваждение. Затем нашел на столе какую-то неведомую точку и потерялся в ней. Четыре_пи решился и легким импульсом вывел Ваню из транса. Тот встряхнулся, его глаза больше не смотрели сквозь.

— Жуть, — медленно повторил он. — Я прооперировал больного. Сделал настоящую торакальную операцию с протезированием верхнего участка аорты…Это сделал я, — Белов сказал это утвердительно, но с сомнением.

— И что? Помер? — участливо поинтересовался агроном.

— Кто помер?

— Как кто… Больной.

— В том то и дело, что он жив и быстро восстанавливается, — тихо сказал доктор.

— Тогда в чем жуть? — недоуменно спросил Коля.

— В том, что я не мог, не мог сделать такую операцию! — почти закричал Ваня. — Я даже не помню, что там было…

— Ну а кто еще мог это сделать? Маргарита? — Коля говорил мягко, словно добрый родитель.

— Вот, он! — доктор внезапно пальцем указал на Четыре_пи. — Он все видел. Он!

Кузнецов с Четыре_пи переглянулись. Коля понимающе подмигнул.

— Ты же был там, Леня! — надежда в его голосе была какой-то грустной и торжественной. — Скажи, ты же был там?

— Когда привезли больного, я был с тобой больнице. Маргарита Алексеевна опоздала на пересменку. Ты сам все сделал, Ваня. Как ты мог забыть?

— Как я мог забыть, — горько усмехнулся Белов. — Да как я вообще мог это сделать. Я бы даже не диагностировал аневризму… Я ведь думал, что это инфаркт.

— Да, ты так думал сначала, а потом сделал ЭКГ, — словно растолковывал Четыре_пи. — Кардиограмма инфаркт не подтвердила. Ты предположил осложнение аневризмы…

— Я? — горько спросил Белов.

— Ты, — твердо ответил разведчик.

Где-то я крупно напортачил с внушением. Интересная реакция… Я ведь все сделал аккуратно. Даже потом синопсисы протестировал. Откуда пошел сбой? Что я не учел? Какие вводные упустил? Четыре_пи, который всегда четко и безукоризненно выполнял постановку нейрофизиологических иллюзий, был не на шутку озадачен. В больших полушариях коры головного мозга доктора разрывались искусственные связи, и сквозь наложенную паутину проступала реальность. Эдак он еще вспомнит мой манипулятор, с тревогой подумал разведчик. Проводить повторную психоблокаду было опасно, да и не хотелось. Поэтому все зависело от вполне правдивых аргументов.

— Ты, — повторил Четыре_пи. — Больше некому. Тебе помогали медсестры. Они подтвердят.

— Да уж, они подтвердили, — горько отозвался Белов. — Глазами лупают, как дуры. Думаешь, я у них не спрашивал…

— Ну кроме того, что лупают, неужели ничего конкретного не говорят? — Четыре_пи даже забеспокоился, ибо внушенная девушкам энграмма была составлена крайне тщательно.

— Говорят. Как будто шпаргалку зачитывают. А я прямо чую, не по-настоящему это все. Подвох какой-то…Чертовщина. Понимаешь, Леня… Я не мог сделать такой операции. И Марго не могла. Вообще в нашей больнице, даже если б профессор из области приехал, он бы и то не смог. Я бы и не поверил, что это вообще было. Но на рентгене свежая заплатка стоит. А разрез… смехотворный какой-то… Больше на укол похож.

Четыре_пи сел на соседний стул.

— Ваня, давай рассуждать логически.

— Давай, — Белов словно ухватился за надежду.

— В больнице из докторов на смене был только ты, правильно? Больного осматривал ты, так? Продиагностировал инфаркт миокарда, который не подтвердился электрокардиограммой. Сделал вывод, исходя из симптоматики, о возможной аневризме главного сосуда. Я ничего не упустил пока?

— Ну… допустим, — не очень уверенно, но с прежней надеждой согласился Иван.