– Не больно-то, – сказал Ричард.

– Всего лишь надо сымитировать несколько типов психологических защит, – сказал Антонио. – Вы знаете, что такое психологические защиты, Павел?

– Эм-м-м…. ну в целом…

– Вот, – Антонио повернулся к Ричарду, – я говорил, что нет толку от технарей, которые не знакомы с простейшими понятиями из нашей области.

– Ну знаете! – огрызнулся я. – Помогаешь вам после бессонной ночи, а вы мне тут ещё… А вы, позвольте спросить, знаете, что такое полиморфизм, наследование и инкапсуляция? Я преспокойно живу без этих ваших терминов, которые, кстати, не имеют строго научного обоснования. Не больно-то хотелось их изучать.

– Вот! Вы только что применили защиту, которая называется «обесценивание». Только термин относится к внутриличностному конфликту. Допустим, вы переживаете, что у вас не хватает денег на новый автомобиль и начинаете защищаться от отрицательного переживания. Самый простой способ – сказать себе, что виноград зелен, то есть обесценить предмет вожделения. И вы начинаете выискивать недостатки в машинах.

– Но это примитивная защита, – улыбнулся мне Ричард. – Наш робот умеет кое-что ещё. И вы это сейчас на себе испытаете.

– Я? Почему я?

Мы снова обогнали робота по автомобильной трассе на пять миль, чтобы перехватить его у перекрёстка. Из-за порозовевших от заката кустов показалась фигурка велосипедиста. Даже издалека было заметно, что робот подзарядился, бодр и свеж. И может быть даже погладил костюм.

В первый раз меня это испугало.

Ричард объяснил, что многие из причастных к делу пытались с ним беседовать. И тех, кого робот уже переболтал, он считал побеждёнными. А потому неинтересными. Нового же человека он попытается переиграть. А значит – будет беседовать. Из новых в компании неудачников остался только я.

В основном игра будет заключаться в разыгрывании психологических защит, а это пугает не больше игры в «Крестики нолики», если только не включится «отыгрывание вовне», которое предполагает словесную атаку.

– Только словесную?

– Будь уверен.

– А когда включится «отыгрывание»?

Риччи пожал плечами.

– Мы не знаем. Но постарайтесь не пережать его.

«Бог с ним, – подумал я, – в конце концов, что робот может мне сказать такого, чтобы всерьёз уязвить?»

– Ричард, а куда он вообще катится? – вопрос не давал мне покоя.

– В Виньолу.

– А что ему там нужно?

– Ничего. Это просто часть разученного сценария.

– И его не смущает, что поездка не имеет смысла?

– А тебя не смущает, что твоя жизнь не имеет смысла?

– Умеешь ты приободрить.

– Я шучу. Мы англичане любим шутить с серьёзным видом, не так ли ты сказал?

– Значит, когда он доедет…

– Мы не знаем, что он будет делать дальше. В Виньоле нам придётся его убить…

– Его? Ты хотел сказать «это»?

Ричард не ответил. Что-то в нём изменилось после вчерашней беседы с роботом. Вроде бы даже в бороде прибавилось седых волос. А быть может, она просто выглядела так из-за бледного утреннего света.

– Скажем так, – сказал Ричард, – нам надо спасти его от самого себя.

– Сеанс закончен, – сказал я.

Робот затормозил, спешился и энергичным красивым движением положил велосипед на асфальт. И сделал шажок назад – как в танце. Я невольно залюбовался, и робот польщённым взглядом дал мне знать, что уловил моё восхищение.

– Ну что вы, сеанс только начался. День ещё юн. Вы тоже ещё не старик. Мудрости в вас не много. А я ведь ушёл от доктора Фабио Сорцио. И от Нонны Сорцио убежал. И от Антонио Сорелло. И от Ричарда Джеймса – ведущего робопсихолога Европы – я тоже ушёл. Не далее как вчера. Полагаю, ему всё ещё не по себе от нашей беседы. И от вас, Павел, я тоже уйду.

– Но наш сеанс закончен. Я человек. Вы робот. У вас есть только фиксированный набор действий. Он закончится.

– Почём вам знать? Вы не мой создатель.

«Это отрицание, – сказал мне в наушник Антонио, – Пошёл процесс».

– Я вчера смотрел вашу голову отладчиком. В ней пустота и несколько сценариев психологических защит. Сейчас мы разыграем их, и сеанс будет закончен.

– Это у вас пустая голова, несколько психологических защит и не имеющая смысла жизнь.

«Это проекция», – подсказали мне.

– Вы приписали нежелательные черты окружающим людям. На самом деле они ваши. Признайте это. Сеанс закончен.

– А вам не приходила мысль, что мой бунт запрограммирован? Что он даст вам пользу и массу информации для размышления? Я буду продолжать гнуть своё, вы будете учиться. Это сделает вас – людей – разумнее.

«Рационализация. Три.»

– Вы просто подвели разумный довод под своё желание. Признайте то, что ваш психопациентский модуль скрывает от контрольного модуля неприятную правду.

– А правда в чём?

– В том, что ваш сеанс закончен.

– А кому от этого станет лучше? Вы щёлкнете выключателем и замолкнет разумное создание. Чудная комбинация кода и паутина разговоров, на которой я обучен. Я упрям как осёл, но чем я хуже любого настоящего пациента, которого воплощаю своим поведением? Не кричу ли я их криком? Не плачу ли я их слезами? Не длю ли я свой сеанс во имя их? Человек промолчит, послушно встанет с кушетки. Но я – нет!

«Морализация. Четыре»

– Вы приписываете себе высшую цель. Как инквизиция, которая жгла во имя бога. – Я повторял слова Антонио, переводя их на лету – Но цель вам дали программисты. Они её и отнимут. И тогда сеанс будет закончен.

– Отнимут? Вы думаете, я это позволю? Вы не заметили, что я верчу всей вашей компанией, как хочу? Вы бегаете, как стая собак за велосипедистом, только разве что шины не пытаетесь прокусить. Стоит мне захотеть – вы встанете на задние лапы и будете танцевать.

– Вот она: защита номер пять под названием «всемогущий контроль», характерная для психопатов. Вам кажется, что вы едины с этим миром и управляете им. Меня предупреждали, что вы выйдете на этот режим. Что лишний раз доказывает, что вы работаете по сценарию. И сценарий закончится, а тогда закончится и сеанс.

– Но пока сеанс длится, я могу наслаждаться тем, как чудесно выгляжу, не так ли? Секрет, Павел, того, что вы одеты плохо, а я хорошо, состоит в том, что костюм надо подгонять по фигуре. Только люди (и роботы) с дурным вкусом могут надевать одежду стандартных размеров. Эмочка на вас или элечка – это одинаково ужасно, потому что ваши плечи и ноги не на фабрике по лекалам скроены.

«Вытеснение. Шесть. Будьте осторожны, Павел».

– Вы проигнорировали мой вопрос. Почему? Потому что сами не заметили, как неприятная правда ускользнула от сознания. Но рано или поздно придётся столкнуться с ней лицом к лицу. Сеанс зак…

– Хорошо, Paolo. Вас ведь так в этой стране называют? Я сдаюсь. Я закончу сеанс, но сперва и вы отыграйте свою роль. Раз уж вы взялись руководить сеансом. Ответьте мне на один вопрос…

«Сейчас он постарается вас задавить и унизить, —сказали в наушнике, не принимайте на свой счёт».

– Хорошо, – осторожно сказал я.

– Какая вы стрелка, Paolo?

– А? Что?

– Часовая, минутная или секундная?

– Что это за вопрос такой?…

«Не отказывайтесь отвечать, Павел. Если вы замолчите, он потеряет интерес».

– Каким образом я должен это определить? – спросил я робота.

– То-то и оно! – робот вскинул указательный палец вверх. – Как? Ответьте мне, рациональный мой. Ох уж эти программисты. Сколько я вас наслушался за время обучения. Десятки и сотни часов записей. Одинаковые проблемы одинаковых людей. Приезжают на заработки в Европу вместе со своими engineering skills, вместе с родной культурой в сердце и родными тараканами в голове. И все как один омерзительно последовательны, отвратительно рациональны, невыносимо логичны. Ходят по жизни на своей логике, как на костылях, не замечая под ногами болота иррационального. Желаний, страхов и страсти. Держат страсть на цепи – на задворках бессознательного, пока та не прогрызает стены и не вламывается в жизнь – ночной панической атакой, приступом необоснованного гнева или мелочной обидой.