— Почту за честь. — Катерина улыбнулась.

Она пахла яблоками. Спелыми и сочными. Зелеными и влажными от капель дождя. Она была гибкая, точно ива. Ее скромная улыбка и нежный румянец очаровывали, влекли к себе, а глаза, похожие на два темных облачка, погружали в свою дымку, рассеивая все, что кружилось, вертелось и жило по сторонам. Она походила на птицу — маленькую и шаловливую, но запертую в клетке. Она была точно соткана из ветра и огня.

«Катерина... Иллюзия, обман» — ощущая неодолимую тягу к девушке, думал Элайджа. Он был уверен, что чувствовал к ней тепло не оттого, что она ему понравилась, а потому, что она была внешней копией Татии. — «Никлаус будет доволен», — взмах руки. Поворот. Робкая улыбка. Катерина невзначай обронила вопрос о хозяине замка, чье имя ей никто не говорил, но рассказывал о его красоте, остром уме и величии. Элайджа ответил ей, что это его брат и он скоро прибудет на торжество. Увлекая девушку в круговорот вычурного танца, против своей воли утопая в ее аромате и растворяясь в глазах, поведал ей пару забавных историй из их детства. Ему хотелось заранее очаровать Катерину своим братом, ведь она была ключиком к счастью того, с кем он давал клятву в семейной верности навеки быть вместе.

Шорох платья. Поклон. Задорный взгляд из-под ресниц.

— Так когда же таинственный владелец, о котором я так много наслышана, уже почтит нас своим драгоценным вниманием? — ступая вдоль стола, спросила Катерина. Элайджа, следуя за ней, взял кубок с вином.

— Как обычно, задерживается. Он любит эффектно появляться. — Шум музыки и голосов разбавили восторженные возгласы некоторых захмелевших дам, что безошибочно сообщило Элайдже о прибытии брата. — А вот и любимец публики, — обернувшись к массивным дверям, указал он девушке с флером гордости и восхищения.

Никлаус шел неспешно, кому-то кивая, с кем-то обмениваясь словом-другим. Толпа перед ним расступалась, как трава перед рекой. Катерина замерла, но Элайджа слышал, как ее сердце, пропустив удар, помчалось галопом, очевидно в ожидании близкого знакомства с явившимся «королем».

Глаза подошедшего брата впились в глаза девушки. Уголки губ приподнялись.

— Катерина, — сказал Элайджа, — позволь тебе представить, лорд Никлаус.

Она, словно завороженная, сделала реверанс. Древний же, опустив голову на миг, взял ее за руку и поцеловал тыльную сторону ладони.

— Имя Никлаус дал мне мой отец, с которым у меня сложились непростые взаимоотношения. Прошу, — он опустил ее руку, — зови меня Клаус. — Вязкая улыбка. — Откуда ты приехала, Катерина?

— Я из Каспичана, милорд.

— Катерина из Болгарии, — добавил Элайджа, зная, что брату важно знать откуда родом двойник. Ведь при снятии проклятия нужно было находиться на том месте, где девушка сделала свой первый вздох.

— Здравейте, Катерина! [3] — с толикой серьезности произнес Клаус. Девушка рассмеялась.

— У вас недурно получается, — подметила она. Ее щеки вспыхнули.

— Позволишь, брат? — Никлаус выразительно посмотрел на Элайджу, что означало «я бы хотел поговорить с ней наедине».

— Да, конечно, — кивнул Элайджа. — С днем рождения, брат! — кинул он только понятную для них фразу.

Предложив Катерине руку, Никлаус настойчиво и незаметно увлек девушку за собой. Элайджа отпил глоток вина, провожая их взглядом. Он был рад, что исполнение мечты брата близко, но внутри, где-то очень глубоко, в его душе заскреблись когти кошки-печали. Девушка ему понравилась. В ней не было некой дикости Татии. В ней таилась сама нежность. Сама любовь. Душа, не слушая голоса разума, полетела за ней.

 </p>

Ты меня не бойся, я не буря, я - прибой.

<p>

Вечер сменила ночь. За ней разгорелся день.

Пролетали сутки, миновали недели.

Катерина стала частым гостем в особняке. Элайджа всегда уделял ей время, порой, намного больше, чем его брат. Катерина не понимала поведения того, кто ей нравился - Никлауса. Однажды она об этом поведала Элайдже. Рассказала, что пытается осознать, почему Клаус за ней ухаживает, но в то же время остается сдержанным и неприступным, как айсберг. Элайджа ответил, что его брат занятой человек, далекий от романтики. Тогда она спросила, а верит ли он сам в любовь, когда два любящих человека всегда желают быть вместе, чтобы делить поровну радости и горести. Элайджа, немного поразмыслив, сказал, что он не верит в любовь. Но его сердце твердило об обратном. Чем больше времени он проводил с Катериной, тем явственнее понимал — Виктория была права. На том бале он нашел ту, которую полюбил. Но судьба вновь решила сыграть с ним злую шутку. Его мечта была связана с мечтой брата словно сиамские близнецы. Обоим им было не дышать. Требовалось разделить и спасти одного. Эдайджа бежал от этих мыслей, надеясь, что это все-таки не любовь, а страсть, переходящая в привязанность.

С тех пор прошел месяц.

Сидя за столом напротив Катерины и объясняя ей правила игры в шахматы, Элайджа внутренне сражался с собой.

— Ладья, — он взял в руки белую фигуру, — может ходить на любое расстояние по горизонтали или по вертикали.

— А эта? — она щелкнула пальцами по черному королю.

— Он ходит на расстояние одной клетки по диагонали, вертикали и горизонтали.

Катерина нахмурилась.

— Хорошо, давай попробуем, — она обворожительно улыбнулась, а в ее глазах зажегся огонь. — Только смотри, не жульничай! — погрозила пальцем. — Я, как-никак, неопытна. — Невинно хлопнула ресницами, а после рассмеялась.

— Я всегда играю по правилам, — с улыбкой отозвался Элайджа, — но с тобой постараюсь быть как можно деликатней.

— Может, я еще выиграю. — Кокетливо показала краешек языка.

— Не исключено. — Усмешка.