Глава 10

Утро Фредерика XI, датского короля выдалось весьма добрым. После трапезы он сел перебирать письма, после чего подозвал своего секретаря:

– Олав. – обратился к нему король. – Как дела у наших ребят под Кёнигсбергом?

– Я не успел донести, сообщили буквально несколько минут назад. Русский король узнал о деяниях Разумовского и его людях, их немедленно отправили на каторгу.

Фредерик вскрикнул:

– Что? Как?

– Не знаю, но уверен, к этому причастны прусаки.

– Как они могут быть к этому причастны, болван?

– Разведка донесла, что в Петербург приезжал человек Бисмарка.

Лицо монарха одновременно приобрело гримасу удивления и злости.

– Что? Ты смеешь говорить мне об этом лишь сейчас?

– Эти известия не подтверждены.

– Ты должен говорить мне все, что слышишь сам. Все.

– Я понял Вас, мой господин.

Фредерик несколько успокоился, сделав минутную паузу он подошел к широкому окну, и произнес, глядя в него:

– Этот человек все еще в Петербурге?

– Сего я не знаю, Ваша Светлость.

Монарх снова вскричал:

– Ну, так узнай. А сперва, принеси мне чаю, и поскорее.

Олав, поклонившись, удалился.

В Берлине в тот же самый час король Вильгельм и министр Бисмарк готовили план возможной войны:

– Если Россия сдержит свое слово, то Франция и Британия нам помешать не смогут. – Говорил министр. – Старый австрийский волк Франц поддержит нас, желая заполучить Гольштейн, так тому и быть. Наша армия гораздо сильнее датской, что скажете?

– Я соглашусь с Вами, Отто, но чтобы Россия не вмешивалась в нашу войну, мы должны оказать им помощь.

– Я предлагаю отправить туда генерал – адъютанта Альвенслебена, он силен в дипломатии.

– Так тому и быть.

***

Александр проснулся довольно рано, а его сон длился всего пять часов. Голова болела Польшей, и правитель не мог спать, пока в стране творился раздор. Он никого не вызывал этим утром, а лишь думал о том, как подавить восстание не применяя насилие? В голову ничего не шло, ведь ранее Россия уже обходилась со шляхтой гуманно и демократично, но то не произвело ожидаемого эффекта.

Ровно в тот час, когда король Фредерик пил утренний чай, думая о грядущей войне, в Польшу вернулся Замойский. Приехав в Тыкоцин, он направился в дом своего приятеля Владислава Цихорского, который уже два года жил в этом селении. Сам Владислав ранее трудился клерком в «Государственной комиссии по духовным сборам» и ни в каких подпольных делах замечен не был. Однако в 1861 году он переехал жить сюда, где стал участником повстанческого кружка, который входил в состав Центрального народного комитета.

Казалось бы, что царский приближенный забыл у Цихорского? Но причина встречи была.

Едва войдя в дом Владислава, Януш приветствовал его:

– Здрав буде, полковник!

Хозяин дома гнусавым басом отвечал:

– Какой я тебе полковник?

– Служивый! Возвещаю, что тебе дали этот чин, в надежде, что ты послужишь Царству Польскому.

– Не понимаю, о чем ты.

– Восстание в мыслях затевал?

– Да какой же поляк о том не думал?

– А вот более умные шляхтичи не только думали, но и решили.

– Бунт? Да я только бы людей имел.

– Людей тебе даем с полсотни, десятого числа трубим клич, а ты немедля идешь на Высоке-Мазовецке, силой ли, уговорами, но взять ты его обязан.

Цихорский повторил.

– Только людей мне.

– Вижу, готов! Хвалю! Знай, теперь ты полковник, и будущие успехи великой Речи Посполитой – на твоих плечах!

Похлопав его по плечу, Замойский не дожидаясь слов прощания, покинул комнатушку.

Дело близилось к вечеру, Кристиан гулял по аллеи один, его супруга чувствовала себя неважно и уже к восьми она уснула. Не желая тревожить ее хождениями по дому, Гофман вышел на воздух. Неожиданно рядом с ним развязался конфликт: трое подвыпивших мужчин, бранились с четвертым:

– Мсье, я Вас заверяю, что все ваши слова могут быть использованы против Вас. Аз нахожусь под защитой государя, и любое Ваше действие вызовет его страшный гнев. – Все эти слова он говорил спокойно и с улыбкой. – А впрочем, пусть император занимается более важными делами, а я разберусь с вами сам! Как вы желаете, пистоль или шпага?

– Да мы тебя сейчас изрубим на этом самом месте.

Один из трех достал саблю, его примеру последовали остальные, неизвестный же извлек шпагу:

– Да, видя ваши клинки, понимаю, на шпагах не получится. Может тогда на пистолях?

– Ах, ты сволочь. – Крикнул один и замахнулся своим оружием, но человек ловко увернулся, сохраняя на лице прежнюю улыбку. Кристиан подбежал к ним и извлек свой палаш.

– Что здесь происходит?

Неизвестный сказал:

– Мы с молодыми людьми не можем решить, где лучше дамы, у нас али в Париже.

Последовал еще один удар, но человек вновь увернулся. Неожиданно саблями замахнулись все трое и неизвестный смог увернуться от двух, но третья… Впрочем, он был обязан едва пришедшему Гофману, который сдержал своим палашом саблю неприятеля.

Разразилась драка, в результате которой налетчики были разогнаны и изранены, неизвестный подошел к Кристиану.

– Ловко ты с клинком обращаешься, где учился?

– Я обучался у своего отца, в Берлине.

Человек заинтересовался:

– Так ты прусак?

– Именно, Кристиан Гофман, к вашим услугам.

Он протянул руку для рукопожатия, неизвестный ответил тем же.

– Владимир Гурьев, русский солдат.

– Так, что вы действительно не поделили?

– Эта шайка давно допилась до белой горячки, причудилось им, что я украл кошелек одного из них.

– Причудилось?

– Заверяю Вас, я достаточно обеспечен, чтобы воровать чужие кошельки. Но давайте о том не будем. По случаю столь захватывающего знакомства, я предлагаю вам выпить со мной французского вина. Сочтите за честь, я недавно прибыл с Парижу и там смог приобрести сей дивный напиток.

– Я прошу меня простить, но вынужден отказать.

– О, не спешите отказываться, такого вина вы не пробовали в жизни. В России его не достать, а производится он во французском городе Шампань, я заверяю вас, вы будете в восторге. Прошу, не отказывайте мне!

– Хорошо, я смогу украсть час своего времени.

– Вот и прекрасно, здесь не далеко, прошу!

Кристиан последовал за Владимиром, Петербург накрывала мгла, ночь вступала в свои владения, русский правитель уже лег в опочивальню после томного рабочего дня, но в Европе еще бодрствовали все монархи великих держав той эпохи. Действительно, Европа вновь теряла равновесие, и было уже не понятно, кто союзник, а кто противник. Англы и францы совместными усилиями старались устранить опасность укрепления Берлина и Петербурга, но с недоверием смотрели друг на друга. Пруссия хоть и заключила с Россией дружбу, но искала свою выгоду даже в ней. Новая Италия не могла доверять никому, но рдела от прусской политики. Вена шла на помощь Берлину, но не желала делить территории поровну. Маленькая Дания искала поддержки у всей Европы, не желая отдавать немцам то, что с таким трудом было завоевано десятки лет назад. Не поменялось лишь одно – подлость монархов и жажда власти. Но чесать всех под одну гребенку было бы моей главной ошибкой, дорогой читатель, ведь в каждом правиле свои исключения, и в каждом исключении свой нюанс. Монархи менялись спустя годы, но оставалось одно – желание возвысить свою державу любой ценой. Некоторые выбирали честный путь, другие же путь обмана. Одни решали вопросы методом меча и крови, другие – мудрой дипломатией. «Á la guerre comme á la guerre» – говорят французы, что дословно переводится – «На войне как на войне». Все законы Европы, от правления Клавдия до нынешней эпохи, были законами военного времени, ведь войны шли постоянно. Один неверный шаг, мог стать крахом целой державы, и потому все, кому выпала нелегкая доля править – по истине, могут считаться людьми великими, ведь править – значит уметь управлять.

Между тем ночь полностью объяла Петербург, Гофман и Гурьев пили шампанское вино, которое и впрямь было в диковинку не только русским, но и прусакам. Однако вкус прельстил Кристиана, и тот решил вырвать у себя еще полчаса.