Писатель Шипов, большой любитель охоты, частенько уезжал от московской суеты куда подальше. Побыть наедине с природой, послушать лесную тишину, подумать о бренности бытия. Однажды в таких скитаниях приглянулся ему глухой район на севере Вологодской области. Было где порыбачить вволю и с ружьишком в своё удовольствие побродить. И прикупил в одной деревеньке избушку. Стал наезжать туда и вдруг в один из своих приездов узнаёт, что односельчане надумали восстанавливать разорённый храм. Писатель подключился к Богоугодному делу, принялся помогать по мере возможности поднимать церковь из руин. Деревенский люд довёл задуманное до победного завершения, после чего возник вопрос: кому окормлять паству нового прихода? Мужики да бабы долго чесать затылки в поисках ответа не стали, указали на Шипова: кому как не тебе. Ехал побродить с ружьишком по лесам, да лугам, а оказался в пастырях.
Недавно рассказали житейскую историю. В конце восьмидесятых годов прошлого века жила-была типичная советская семья: муж, жена, сын. Среднестатистическая по количеству членов и партийной принадлежности. Глава – руководитель отдела на оборонном предприятии и коммунист, сын – студент университета и комсомолец. Нарушала типичность хозяйка – верующая гражданка. Не афишировала отношение к Богу, в церкви вставала подальше от лишних глаз, за колонну. Знакомые похихикивали, глядя на шпионские ухищрения прихожанки: платочек, глубоко надвинутый на глаза, плюс очки с простыми стёклами, украдкой надеваемые в церковном дворе (жаль – с тёмными в церкви стоять нехорошо). Опасалась женщина больше не за своё реноме, боялась навредить карьере мужа. Тот ворчал на жену, однако категорично вопрос «или я, или церковь» не ставил. В тот день уезжал он в командировку, жена, провожая за порог, украдкой перекрестила спину, прошептала: «Спаси, Господи». Муж обернулся: «Что?» – «Иди, иди», – махнула рукой. Вечером муж неожиданно вернулся. В крайне возбуждённом состоянии… Машина, в которой ехал вместе с сослуживцами, попала в жуткую аварию. У одного коллеги перелом обеих ног, у второго – серьёзно повреждён позвоночник, у третьего – тяжёлое сотрясение мозга. Все в больнице. «Один я цел и невредим! – нервно ходил по комнате муж. – Как так получилось?» На что жена простодушно сказала: «Я ведь крестик в твой костюм зашила. Бог и уберёг». Муж махнул на неё рукой: не, плети, что не следует, какой ещё крестик? Жена подпорола бритвочкой лацкан мужниного пиджака, достала маленький, сантиметра в полтора, серебряный крестик. Муж осторожно двумя пальцами взял его, отставил от глаз руку на всю длину (очки разбил при аварии), посмотрел на крестик с разных сторон. «И что эта мелочь может?» – спросил, нисколько не сомневаясь в отрицательном ответе. Однако через четыре года стал священником.
Иисус Христос, проповедуя в Иудее и Галилее, призвал в апостолы рыбаков Петра и Андрея, Иоанна и Иакова, мытаря Матфея, врача Луку… В девяностые годы прошлого века Он, пока создавались и открывались новые семинарии, призывал к апостольской службе инженеров, учёных, военных, бизнесменов и даже партийных работников… Вот ещё пример из жизни. Владыка при реставрации кафедрального собора приметил каменщика (благочестивый украинец, из верующей семьи, исповедуется, причащается) и рукоположил. Начал новоиспечённый (правильнее – новорукоположенный) батюшка строить свой храм: и в брёвнах (точнее – в кирпиче), и в рёбрах – приход создавать. Белый священник не монах, не молитвой единой живёт – семья на плечах. Купил домик неказистый, на казистый средств не хватило. Жилая площадь ну очень скромных квадратных метров, надо расширять. А кому? Батюшка за каменщика в церкви от зари до зари трудится. Тогда матушка взяла в руки мастерок и принялась с помощью сына-подростка домашние стены класть. Батюшка поздно вечером вернётся со своего объекта и ну разбирать кладку, что матушка за день наваяла: переделывай, дорогая моя, не Пизанскую башню строишь, нам уникальная кривизна ни к чему, в Книгу рекордов Гиннесса записываться не будем. Так и возвели каждый свои стены. Батюшка – церковные, матушка – домашние.
Вопрос отца Михаила «Вам на самом деле интересно?» был излишним. Мне, любопытному, была более чем интересна история рукоположения отца Михаила.
– Владыка Вениамин приехал в наш городок на престольный праздник, – начал рассказ батюшка, – мне только-только тридцать шесть исполнилось. Постоянно помогал батюшке Ефрему в алтаре, на клиросе. Подхожу к владыке на благословение, он вдруг спрашивает: «Ты долго в миру ходить будешь?» Меня жаром обдало, заикаться начал: да я что, да я как, да я не знаю… Потом вырвалось: «Как благословите». Он: «Смирение – это хорошо. Надо тебе в духовное училище». К батюшке Ефрему повернул голову: «Привози осенью».
Домой прихожу, голова кругом, что делать? Жена умница: «Раз владыка сказал, надо слушаться…» Сказать-то он сказал, пускай не семеро у нас по лавкам, да тоже не вдвоём за обеденным столом. Младшему сыну – годик, старшему – четырнадцать, дочери – двенадцать. На жизнь мелким бизнесом зарабатываем – магазинчик у нас. «Попробую без тебя, – говорит супруга, – что раньше времени умирать, владыка он дальше нас видит». В сентябре поехали с отцом Ефремом в духовное училище. Батюшка ректору нахваливает: «Готовый священник, службу знает, голос отличный. Мой первый помощник. И любое дело в руках горит».
Начал учиться. Домой наездами, жена одна бьётся-колотится. Магазинчик через дорогу от дома, жена с утра за прилавок встаёт, малыш с бабушкой, тёщей моей дорогой. Если надо за товаром ехать – тёща в магазин идёт торговлю вести, нянькой остаётся наша дочь, а жена на такси по оптовикам. В свободное от учёбы время сын помогал в магазине. Вся семья на жизнь зарабатывает, папа учится. И это сыграло свою роль, и Иоанн Златоуст с Иоанном Кронштадтским. Почитал их труды о священстве… В Евангелии от Матфея написано: «Священники – соль земли». Думаю, ну я-то какая «соль»? Какой из меня окаянного пастырь? Как могу окормлять и оберегать свою паству, если сам неразумен. Возложу на себя бремена непосильные, сам не спасусь и других введу в грех. Батюшка Ефрем до духовного училища институт окончил, в техникуме десять лет преподавал, а я со второго курса политехнического ушёл в армию. Больше никаких образований.
Иоанн Златоуст в шести словах о священстве говорил, что личные подвиги пастыря: пост, бдение, чтение, тайный плач – хорошо, но мало. Главное – бодрствовать над стадом, не отпускать овец гулять далеко, замечать приближающегося волка, и рук ни на кого не возлагать поспешно. Кого я могу от волков сберегать, наставлять на путь, когда сам нуждаюсь в духовном руководителе. Смалодушничал и сбежал из духовного училища, как последний двоечник. Вернулся домой побитой собакой. В церковь глаз не кажу. Жена ходит на службы, я – ни-ни… Больше месяца просидел в затворе, потом подъезжаю к заправке, а там машина отца Ефрема, и он выходит из павильона – не сбежишь. Ни одним словом о моём малодушии не обмолвился. Пожурил, что на службах не бываю. У меня от сердца отлегло, начал в церковь ходить, причащаться, в алтаре помогать. Жизнь пошла своим чередом. Вдруг в Великий пост батюшка говорит: «Был у владыки, требует тебя привезти». Я успокоился: владыка на меня нерадивого рукой махнул…
Мы не торопились с отцом Михаилом выпить «для веселья». Куда спешить, дорога длинная, рассказывал батюшка увлечённо, слушать одно удовольствие. Но ум наш, известно дело, непоседлив, любит витать, по всей земле бегать… Вспомнился мне профессор из США Лори Манчестер, с которой познакомила меня тема «русские китайцы». Однажды открыл для себя сообщество омичей, часть жизни которых прошла в Харбине (они ставят ударение на последнем слоге), станциях и городках Китайской восточной железной дороги, а так же в дивном уголке Маньчжурии – Трёхречье. Лишь в пятидесятые годы прошлого века приехали они из Китая в Советский Союз. Интересны соотечественники были тем, что жили в экзотической стране, а воспитывались по канонам дореволюционной России, несли в себе русскость, которая была утрачена в самой России под воздействием коммунистической идеологии. Общение с этими людьми вдохновило на работу, я написал семь или восемь повестей и рассказов о «русских китайцах». Лори Манчестер (правильнее называть её, православную, Ларисой) изучала русскую эмиграцию, её китайскую составляющую. С этой целью приехала в Омск, кроме этого собирала материалы в Москве, Челябинске, Хабаровске – центрах реэмиграции наших соотечественников из Китая. Манчестер притяжение к России почувствовала по прочтении ещё в подростковом возрасте романов Достоевского. Начала изучать русский язык, в конце восьмидесятых впервые приехала в Советский Союз, потом ещё несколько раз посещала постсоветскую Россию. В Москве приняла крещение. Недавно по электронной почте сообщила о крещении восьмилетней дочери, причём, та сама попросила об этом. «Теперь у нас половина семьи православные… – писала Лариса, – а вторая – муж и сын – нет».
