Но как бы я не ходила по городу, не вчитывалась в людей, мне не попадались люди подобного уровня. Книги были в основном иностранными или написанными людьми, уже не живущими. Я не знала на что мне опереться. Периодически в городе появлялись какие-то неведомые экстрасенсы или духовные адепты, но при общении с ними я встречала лишь фальшь и шарлатанство.
У меня не было никаких источников знаний кроме книг. Хотя во многих книгах поддерживалась идея указателей, что, будучи в полной гармонии с собой, человек начинает двигаться в правильном направлении, что судьба или внешняя сила сама направляет его, сталкивая с нужными людьми, дает знаки, подсказки. Да и вообще каждый человек встречается с тем, чего он заслуживает. Но все попытки или их отсутствие не помогало мне понять, как развивать свои способности и что делать со сновидениями.
В некоторой литературе говорилось, что даже в сновидениях можно найти советчиков, учителей, что многие сновидцы, через сон знакомились с высшими знаниями, которые подсказывали им, как поступить в той или иной ситуации. Но я не находила никого кроме Этих, как я их называла.
Эти – ночные кошмарные сущности, принимающие разнообразные формы от длинный вытянутых столбов, до чудовищ с уродливыми лицами, от теней, сфер, квадратов, треугольников, до сложных конструкций, излучающих силу. Контактировать с Этими не получалось, какой бы вопрос или запрос я им не посылала, всегда происходило то же самое, потеря контроля над состоянием, провал в нечто неизведанное и сильное угнетенное физическое и моральное состояние после пробуждения.
Обереги помогали ослабевать их появление, но они словно каждый раз тоже готовились к встречи, подбирая действующие средства против моей защиты.
Как-то Маша сказала:
– М-м-может тебе просто сходить в церковь. П-п-поговорить там с кем-нибудь? Он-ни же тоже проповедуют духовность и сверхъес-с-с-тественность. Мм-может нужно попить святой воды, к-креститься.
Я задумчиво посмотрела на Машу, отодвинув книгу.
– Нет, это не поможет. Нина Ивановна рассказывала мне о вере, о традициях и обычаях. О том, что люди добровольно принимают веру, крестятся, крестят своих детей. Соблюдают посты, читают молитвы, пьют святую воду. Пару-тройку лет назад я заходила в храмы, церкви, беседовала с служителями, прихожанами. Я пыталась почувствовать церковную благодать, понять, может ли церковь дать нужные знания, дать направление. Люди приходят туда за утешением. Они создают себе иллюзию. Большую прекрасную иллюзию. Именно эта иллюзия дает им силы, надежду и облегчение. Это неплохо, это в каких-то случаях необходимо людям. Если строго следовать традициям, быть безупречным в своем служении Богу, это дает энергию, очищает, возвышает. Но это не та энергия. Она не спасет меня, она не моего уровня восприятия. Я вижу людей, которые приходят в церковь, работают в лоне церкви. Они сами не настолько глубоко верить, я не видела никого, кто подлинно верит. А именно подлинная вера открывает двери, раздвигает границы.
– Н-но ты сама ни во что не веришь. Т-Т-ты сама отказываешься от нер-рац-циональных теорий. Ты вовлекаешь в себя в поиски д-д-духовного знания, д-д-духовной истины, но в эт-то не веришь. П-почему ты считаешь, ч-что д-др-угие должны искренн-не верить, с-с-оздать д-д-для тебя идеальный эргр-р-регор, к-к-который поможет т-тебе лицезреть истину. Ук-к-казать неведомый путь. С-с чего ты в-в-ообще взяла, ч-что есть как-к-ой то Пут-ть? Г-где здесь т-твоя хвал-л-еная р-рациональность? Или т-ты возомнила себя м-м-месией? Ос-с-вободи себя от в-внутренних б-б-локов, а п-п-потом одевай б-браслеты и ищи з-з-защиты, истины, свет-т-а. Или как ты эт-то все н-н-азываешь!
Я зажмурилась и напряглась. Мне самой трудно было во всем разобраться. А чего собственно я ищу, а не слишком ли высоки мои запросы к этому окружающему миру? Действительно, подсознательно я жду какого-то знака, какого-то события, которой подскажет мне или докажет мне правильность пути, который спасет меня от кошмаров и поможет понять, как все устроено и зачем.
– Я просто хочу найти лекарство от своих кошмаров.
– М-может т-тебе с-с-тоит мозг обследовать. М-м-ожет у тебя т-тупо какая-то опухоль. А т-т-ты тут б-бренчишь яз-з-з-ыческими б-браслетами.
– А ты предлагаешь противоречивые средства, то пойти в церковь, то сходить к врачу. – Я улыбнулась, хотя испытывала смятение.
Что может знать и понимать человек, которому только исполнилось 16 лет? Может ли он быть полностью в гармонии с собой, может ли он полностью понимать, чего он хочет и к чему ему стремиться. Те, кто знал, что у меня есть дар, есть какая-то мудрость в том, что я делаю для людей, в том, что я вижу в людях, слепо считали меня эталоном безупречности, человеком просветлённым, необыкновенным, почти святым. Они возлагали на меня какие-то свои несбывшиеся надежды.
Если есть дар у человека, значит он знает гораздо больше, чем знают остальные, значит он всемогущ, в нем есть божественная искорка, которую человек способен передать другим, значит он не имеет недостатков, значит он уже идеален и гармоничен. И их порой удивляло, что сама я нуждаюсь в совете или поддержке, что я не все понимаю, не обо всем имею представление, что я вынуждена с чем-то бороться внутри себя, чего искать. Что я живой человек, еще подросток, не лишённый эмоций и простых человеческих потребностей.
Даже умная Маша периодически об этом забывала, возлагая на меня невероятную миссию по спасению страдающих душ. Может она где-то в глубине души верила, что однажды я посмотрю на Машу или дотронусь до нее, и Маша перестанет заикаться и плохо видеть.
Маша тоже отгоняла от себя эту мысль, так как, тоже была всего лишь подростком, который хочет верить в чудо и иметь хотя бы маленький островок наивности внутри своей души. Островок, в котором сбываются мечты, в котором мир прекрасен, а люди вокруг все очень добрые, где все и все хотят дарить любовь и излучать свет.
После этого разговора я, действительно, решила пройти обследование. Я договорилась в детской больнице, в которой подрабатывала, чтобы мне провели обследование. Я сделала МРТ и ЭЭГ, побеседовала с неврологом. Никаких явных патологий мозга обнаружено не было.
Меня даже спросили, с чем связано желание обследоваться. Я честно сослалась на ночные кошмары. Врачи сказали, что это возможное следствие каких-то детских переживаний, накопившейся усталости, подросткового периода.
Дальнейших исследований мне не предложили. Хотя и некоторые показатели немного превышали норму, например ЭЭГ, показала некоторую сверх активность, но это было не критично и не вызвало у врачей никаких подозрений или поводов к волнению.
Я на этом остановилась. Хотя иногда у меня появлялась мысль прийти в исследовательский институт мозга и сдаться на поруки специалистов. Мол, у меня есть дар, исследуйте его, объясните мне и миру как такое может быть. Но в стране была не очень хорошая обстановка, связанная с исследованиями и наукой. Финансирования не хватало, проекты загибались, в управление научными учреждениями просачивались недобросовестные люди. Люди, которым хотелось купить подешевле, продать подороже, а то и вовсе что-то украсть и быстренько получить за это деньги. Мало кому хотелось думать о завтрашнем дне.
Большинство руководителей хотели побольше получить здесь и сейчас. Не потому что они такие плохие, просто не позволяла ситуация в стране, конъюнктура рынка делать долгосрочные прогнозы, удерживать предприятия на плаву, отстаивать свою точку зрения, получать заказы. Наука очень страдала в это время.
Даже если бы получилось найти 1-го хорошего специалиста, который честно был готов проводить исследования, открывать что-то новое. Ему бы не получилось придать свои идеи огласке. Нашелся бы кто-то, кто захотел бы сделать деньги, кто знал бы как и кому это выгоднее продать. А это опасно. Я колебалась, мне не хватало опыта и понимания, чтобы знать к кому обратится. Все, что я могла, это просто бродить по городу и заглядывать в лица людей, чтобы читать их мысли.
