Старец продолжал служить в кафедральном соборе Святой Троицы. Его жизнь текла мирно до 1 мая 1965 года. В этот день, когда суббота Светлой седмицы совпала с днем солидарности трудящихся, произошло событие, которое всколыхнуло весь Советский Союз. Отец Гавриил в монашеском облачении и с крестом (утром он служил литургию в храме Кашвети) на праздничной демонстрации облил керосином (взятым у свечницы храма) и поджег портрет Ленина размером 8 х 5 м с надписью «Слава великому Ленину», водруженный на здании Совета министров. Обрамлявшие его раскалившиеся лампочки начали лопаться и издавать звук наподобие взрыва. Перед испуганными и ошеломленными партийными работниками и народом монах начал бесстрашно проповедовать: «Я это сделал, потому что нельзя боготворить человека. Там, на месте портрета Ленина, должно висеть распятие Христа. Зачем вы пишете: „Слава Ленину“, ведь такая слава не нужна человеку. Надо писать: „Слава Господу Иисусу Христу, который победил смерть и подарил нам вечную жизнь“».

Старец Гавриил. Икона

В городе была объявлена тревога первой категории. Избитый разъяренной толпой, с переломом челюсти и семнадцатью другими переломами, отец Гавриил был спасен от смерти только благодаря вмешательству 8-го полка. Он был арестован следственным отделением КГБ по статье 71 часть I «за антисоветскую пропаганду» и 12 мая доставлен в изолятор № 1 службы безопасности в районе Ортачала[20]. Вот как рассказывал об этом событии сам старец: «Окружили меня солдаты, как Христа, и ведут с этажа на этаж. Поднимаюсь наверх. А я знаю, что горит правительство. Тревога у них, приехали пожарные команды. Поливают Ленина спереди и сзади… <…> И вот закончилось, и я сказал: „Господи, я иду на мучение. Я знаю, что не избегу расстрела. Вот, Христос мой, всю жизнь я мечтал пострадать за Имя Твое. И сейчас мне представился такой случай“…» Впоследствии, когда старца Гавриила просили рассказать об этом событии в его жизни, он кратко полушутя говорил несколько слов, как будто с ним приключился забавный курьез, но когда посетители уходили, признавался: «Трудно рассказать, какие ужасы там творились. Если бы не Божия помощь, никто бы не выдержал этого».

О поджоге отцом Гавриилом портрета Ленина вскоре узнали в Москве, и постановлением Верховного суда Грузии он был приговорен к безоговорочному расстрелу (следствие носило лишь формальный характер). На допросе лидеры коммунистического режима потребовали от отца Гавриила признания в том, что его поступок совершен по приказу высшего церковного руководства, а взамен обещали сохранить ему жизнь. Терпя долгие измождающие пытки, иеромонах Гавриил остался непреклонным. Следствие предложило отцу Гавриилу другой путь «спасения»: публично извиниться перед советским народом, признав, что его поступок совершён из-за тлетворного влияния религии и что теперь он образумился. Отец Гавриил остался непоколебимым и на этот раз.

На последнем допросе присутствовал занимавший в то время пост министра внутренних дел Грузии Эдуард Амвросиевич Шеварднадзе. Он спросил у отца Гавриила, почему тот сжег портрет вождя, ведь христиане должны уважать власть. Отец Гавриил парировал: «Потому что на портрете было написано: „Слава великому Ленину!“ Вся слава принадлежит Богу, а какая слава может быть у мертвой головы! Я сжег его портрет не как правителя, а как идола!» Отца Гавриила продолжали допрашивать и пытали по несколько раз в день. После одного из допросов изможденного и молящегося отца Гавриила посетило видение – изображенная сиянием цифра 7. Он увидел в этом Божий знак, что через семь месяцев Господь возвратит его домой, и его душа сразу успокоилась. По воспоминаниям отца Гавриила, «после этого видения в тюрьме <…> воцарился страх. Если прежде на всех допросах меня били и пытали, то после этого видения, силою Господней, не решались трогать меня. Следователи тайком приходили и говорили: „Прости нас, отче, за то, что мы совершили, не гневайся и прости“».

Тем временем ситуация с отцом Гавриилом стала известна иностранной прессе. Журналы и газеты Европы и США широко распространили информацию об этом сенсационном происшествии. Такое развитие событий отразилось на политике властей – отца Гавриила из изолятора перевели в тюремную камеру. Здесь один из узников попытался его избить, но отец Гавриил перекрестился и помолился, и все сидевшие в камере вдруг стали просить у него прощения. А когда в тюрьму пришло известие, что попавший к ним священник – родной брат умершего всесоюзного вора в законе по кличке Двуглавый, арестанты прониклись особым уважением к отцу Гавриилу. Когда он молился, то вся камера вставала на молитву вместе с ним.

Как вспоминали сестры отца Гавриила: «Вся тюрьма говорила о Гаврииле. Люди, возвращавшиеся со свидания, говорили окружающим: „В тюрьме сидит какой-то удивительный отец, и вся тюрьма смотрит на него. Воры говорят: „У нас в тюрьме такой человек сидит, что и выходить из тюрьмы не хочется^“».

После нескольких месяцев заключения и пыток власти, видимо, не желая создавать ему славы мученика, смертный приговор заменили принудительным психиатрическим лечением, объявив отца Гавриила психически больным. Вот одна из иллюстраций того, как сотрудники тюрьмы воспринимали поступки, выражавшие стремление души святого к Богу. «Сижу я в комнате, – вспоминал отец Гавриил, – захотел помолиться. Вижу в углу веник. Поломал его, маленькой ниточкой перевязал и сделал крест, поставил в углу, молюсь. Надзиратель в глазок увидел это, зашел ко мне и отнял мой крест. Я рассердился, встал у стены вот так: „Я сам крест!“ А он спрашивает: „Ты что, помешался?“»

18 августа 1965 года отца Гавриила отвезли в городскую психоневрологическую больницу для экспертизы и принудительного лечения. Когда пришли санитары, чтобы побрить его и остричь, старец ответил им: «Я монах, меня стричь нельзя». Санитары возразили: «Нет, ты враг народа, мы тебя острижем!» Один из них взял машинку и подошел к отцу Гавриилу. «Я взмолился, – вспоминал старец, – „Матушка Богородица, как Тебе угодно, пускай так и будет“. Вдруг у этого человека отнялась рука. Другой санитар решил помочь: „Сейчас я его остригу!“ – нагнулся за машинкой, так и остался – разогнуться не в силах! А я остался с бородой». В психиатрической больнице старца пытали. Митрополит Фаддей (Тианетский) свидетельствовал, что однажды главврач принес молоток, большой гвоздь и стал вбивать его в колено отца Гавриила, чтобы он отрекся от Бога. Но святой устоял в вере.

В отделении отец Гавриил был помещен в маленькой палате с одним психически больным пациентом с той целью, чтобы он сам, постоянно находясь с нездоровым человеком, сошел с ума. Прогулки и свидания запретили. Советское правительство намеревалось навсегда изолировать отца Гавриила, но по его молитвам к Божией Матери и ходатайству тайного христианина, заслуженного академика в области психоневрологии Авлипия Давидовича Зурабашвили, по просьбе Патриарха Ефрема II 19 ноября 1965 года отец Гавриил был выписан из больницы и даже получил пенсию… «за поджог портрета, вождя“»! Отец Гавриил вспоминал, что пребывание в психиатрической больнице было несравнимо тяжелее тюремного заключения.

Отцу Гавриилу сохранили священнический сан, но совершать богослужения запретили. На молебнах он стоял вместе с паствой, причащался как мирянин. Его часто вызывали в КГБ, откуда он возвращался избитым, иногда до такой степени, что его отвозили домой члены семьи. Лишенный возможности священнослужения, отец Гавриил остался без средств и вынужден был столярничать. Он изготавливал красивые столы, стулья и другую мебель, от продажи которой получал небольшой доход.

Через некоторое время отец Гавриил – человек с особенно тонкой душой, преследуемый режимом и службой безопасности, должен был отказаться от привычного образа жизни и предстать перед столь любимыми им людьми безумным и отвергнутым, чтобы выявить их грехи и пробудить в них раскаяние; своими поступками отсечь себя от мира, чтобы стяжать истинную, небесную мудрость, противоречащую земному разуму. Вместо уединения он находился в общественных местах, вместо молчания он громко проповедовал, вместо запрета на употребление вина напоказ перед всеми выдавал себя за пьяницу… Это было очень тяжело для монаха и требовало полного самоотвержения и водительства Духом Святым. Иногда он ставил на плечо кувшин с выбитым дном и, идя по улице, громко говорил: «Поймите, люди, человек без любви похож вот на этот кувшин с выбитым дном. Что ни вливай в него, ничего в нем не останется и исчезнет бесследно. Поэтому возлюбите Господа Бога и ближнего, не то будет бесплодна жизнь ваша!»