Чудовище мгновенно перевело взгляд на мои ладошки, обхватившие гигантскую лапу, а затем издало какой-то отдаленно напоминающий урчание звук. То, случилось в следующий момент, я так и не смогла понять, смотря пустым взглядом прямо перед собой. В одно мгновение в глазах как будто помутилось, контуры чужого тела поплыли, а в следующую секунду пришло понимание, что удерживаю я уже не лапу монстра, а теплую, влажную от крови руку человека.

– Влад? – Мозг совершенно не желал акцентировать на чем бы то ни было пристальное внимание, тем самым оберегая свою хозяйку от еще большего нервного потрясения.

Рвано, сквозь зубы, выдохнув, Преемник Вожака медленно, словно обращался с пугливой ланью, высвободил из «захвата» свою руку, после чего меня аккуратно подняли, прижав к широкой груди. Слушая спокойные удары сильного волчьего сердца, которое ритмично билось под щекой, я впала в своеобразный транс, полностью уходя в себя.

То, что произошло на площадке с качелями несколько минут назад, было полнейшим варварством, проявлением нечеловеческой жестокости и кровожадности.

«Они и не люди, Вита».

А затем накрыло осознание. Понимание сразу нескольких вещей.

Это было дикостью и ужасом лишь для меня. Для оборотней вопрос силы, который всегда стоит на первом месте – это нормально. Бросить или принять вызов – дело чести. Поединок – единственный оптимальный способ узнать, чего стоишь ты или твой оппонент, а в делах любовных еще и прекрасный повод, чтобы получить желанную добычу и устранить конкурента. Навсегда.

Непроизвольно содрогнулась, инстинктивно прижимаясь к теплу. Мне было страшно. Просто, банально страшно. Сейчас я была не огненной ведьмой, известной проклятийницей и просто уравновешенным, взрослым человеком, нет. Сейчас я чувствовала себя маленьким ребенком, который трясся под одеялом в надежде, что плюшевый мишка сможет защитить его от всех подкроватных монстров. А он не защитит.

Потому что он и есть тот монстр. Причем самый страшный.

Когда в нос ударил запах мускуса, смутно знакомый, я попыталась сфокусировать взгляд, чтобы понять, куда меня отбуксировали. Осознание шло долго, а когда аккуратно посадили на край кровати, все-таки сообразила, что нахожусь в личных покоях Бравого. Мужчина встал сбоку, рассматривая напряженным взглядом. В глубине глаз все еще мелькали время от времени красные вспышки недавно утихшей ярости. Или не утихшей…

Взгляд скользнул по рукам, что по предплечья были в подсыхающей крови. Внутренности словно связало в тугой ком, тело повторно содрогнулось, и я согнулась пополам, обхватывая себя руками. Стало очень холодно. На коже выступили мурашки. Видимо, организм медленно и без особого желания начал отходить от шока, заменяя отстраненность на сильные накаты эмоций. Я не видела лица Бравого, мутным взором рассматривая собственные ноги, но отчетливо слышала глухое, явно подавляемое рычание.

Он злился, но не на меня. Что радует, но ни в коей мере не успокаивает.

– Я смою кровь, подожди… Пожалуйста, – тихо проговорил мужчина, видимо, стараясь вести себя как можно более вежливо.

Дверь закрылась, оставляя меня наедине со своими мыслями.

Я могла погибнуть.

Такая простая истина шариком прокатилась в голове, а после взорвалась цветным калейдоскопом, проносясь перед внутренним взором обрывками воспоминаний.

Кровь. Хрипы. Кровь. Рык. Кровь. Вываливающиеся наружу органы поверженного…

У меня просто сдали нервы. Глубоко и плавно вздохнув, словно ныряльщик перед долгим погружением, я прикрыла глаза, и по щекам потекли слезы. Крупные горячие капли скатывались одна за другой, дыхание стало частым и неровным, а после тихий плачь и вовсе перешел в рыдания.

Не поднимая голову с собственных колен, я упивалась жалостью к себе, словно мазохист, раз за разом вспоминая, как меня швыряют о землю, как обжигает лицо кровь, горячая, только-только бегущая по артериям, и жуткого монстра… спасшего мне жизнь.

Пребывая в крайней степени истерики, я не сразу поняла, что меня, словно маленького ребенка, укутали в мягкое, теплое одеяло, пахнущее какой-то душистой специей. Не заметила, что Бравый уже вернулся из душа, и теперь по его влажным, потемневшим от воды волосам стекали, падая вниз, капельки воды. Мужчина сел на кровать, подогнув под себя одну ногу. Укутанную в одеяло, усадил к себе на колени.

Это подействовало. В тепле и мягкости, чувствуя медленные, укачивающие движения сильных рук, я начала успокаиваться. Тело перестало трясти, а мурашки и вовсе пропали. Изредка шмыгая носом, я неосмысленным взглядом смотрела в потолок. Горячие мужские пальцы аккуратно стерли с щек остатки влаги.

Медленно перевела глаза на мужчину, пересекаясь с ним взглядами. В них плескалось неподдельное сожаление, смешанное со странной решимостью.

Наклонившись ко мне, вер опустил голову мне на плечо, полностью скрывая выражения своего лица. Не успела я раскрыть рот, чтобы выдавить из себя что-нибудь, как Бравый заговорил:

– Ты представить себе не может, как сильно я испугался за тебя, Вита… Святая Тьма, он мог тебя покалечить, а я… – Мужчина ненадолго затих, глубоко вдыхая мой запах сквозь одеяло. – Этого никогда больше не повторится, я даю тебе слово. Никто из оборотней не прикоснется к тебе даже пальцем.

– И ты?

Я предпочла бы услышать что-то вроде «даже я», но было отчётливо ясно, что рассчитывать на это не стоит.

Владислав и не стал ничего говорить. Он просто молча смотрел на меня, не прекращая медленных успокаивающих поглаживаний по спине.

– Значит, ты будешь дотрагиваться…

– Я единственный имею на это право. – И сказано было так, что сразу стало понятно – он действительно верит в то, что говорит. Для него это истина, которая не подлежит обсуждению и оспариванию.

Отвернувшись, посмотрела в пространство, пытаясь удержать в себе все эмоции, которые как кипящий котел бурлили внутри. Это началось очень странно… Странно продолжалось и…

А с чего, собственно, все началось?!

– Можно вопрос? – Он кивнул, но взгляд стал напряженным. – Как ты понял, что… – Я позорно замялась, не смогла произнести это слово в отношении Бравого.

– Ты моя? – с ухмылкой закончил мужчина.

От его проницательности мне даже на секунду полегчало. Казалось, я бы и под пульсаром не смогла выдавить из себя два таких простых слова. Все, что для нас, магов, было делом такта, воспитания и правилами хорошего тона, для оборотней казалось совершенно естественным. Если Бравого интересовал какой-то вопрос или нюанс вплоть до того, что я считала уже за гранью интимного, он просто спрашивал. Слишком прямо, слишком открыто, слишком запретно.

Слишком много «слишком».

Пока я медленно, но верно грязла в собственных невеселых раздумьях на тему полной и абсолютной несовместимости оборотней и магов, Бравый переместил руку мне на голову, начав аккуратно поглаживать волосы, пропуская пряди сквозь пальцы. Его невесомые прикосновения к пострадавшему затылку приносили облегчение, они не мешали, не смущали и были естественны, как дыхание…

Докатилась!

Вздохнув, я чуть сместила голову влево и уставилась на него в ожидании ответа.

– А ты ведь про нас совершенно ничего не знаешь… – как-то рассеянно проговорил Вожак, словно не отвечая, а скорее размышляя вслух.

– Я читала в некоторых гримуарах, – важно задрала я нос кверху, но под ехидно задранной бровью сникла. – Немного…

Вер звучно цыкнул, перебив меня. Моя светлость поморщилась. Ненавижу, когда перебивают, у него точно нет никаких манер. Совершенно. Хотя, что взять с примитивного волчары…

– Никто, кроме оборотней, не может знать об оборотнях столько, сколько знаем мы. В твоих книженциях наверняка собраны какие-то крохи, щедро пожертвованные в массы кем-то с весьма длинным языком.

– Может, то, что я знаю и крохи, но не надо утрировать, сводя даже их к нулю! – Я фыркнула не хуже любого ежа. И словила себя на мысли, что уже почти успокоилась.