-- Потому что он маньяк-убийца, -- ответил тот каким-то хладнокровным-страшным голосом. -- Три года назад на Морском кладбище была обнаружена разрытая его могила. Ни тела - ни гроба, даже памятника и того не было. После чего и потянулись друг за другом достоверные факты. Непонятно только, как этот Василий Иванович пролежал под землёй 13 лет!... -- И он глубоко задумался, как будто три последние года его зациклило только на этом и он до сих пор не мог прийти в себя, и долго ещё не сможет.

   -- Но разве вам не кажется, что это просто ПОЛНАЯ ЧУШЬ? -- устало произнёс Юра; не спросил, а произнёс.

   -- Нет, не кажется, -- ответил за него другой. -- Как ни странно, но мы все любому можем признаться в том, что мы крещёные. И я умоляю тебя, парень, не надо так скептически ко всему относиться. Последнее время у нас в городе происходит очень много странного. Причём иногда происходят такие вещи, что у героев твоих "страшных рассказов" повяли бы уши. Так-то. Но, даже если ты сильно нас попросишь, рассказывать ничего из происходящего мы тебе всё равно не будем.

   -- Решу, что вы свихнулись? -- поинтересовался Юра.

   -- Возможно, -- ответил тот. -- А возможно, что решишь, что - например - ты свихнулся... Если по-настоящему не свихнёшься.

   Всё, больше они не разговаривали, а так и ехали молча, пока не приехали.

   Потом они вчетвером начали переворачивать весь чердак, поскольку того огромного, исписанного мелким почерком листа на чердаке нигде не оказалось, хоть Юра и точно помнил, как свои пять пальцев, что оставлял лист на чердаке и никуда его не девал.

   -- Так может всё-таки тот парень его и забрал? -- пятый или десятый раз задал им Юрий один и тот же вопрос, пока они тщетно надрывались, перерывая всё вверх дном.

   -- Ну мы же его посадили уже! -- десятый или двадцатый раз повторяли они ему ответ на вопрос.

   Так милиционеры и уехали ни с чем, оставив Юрия Владивостоцкого наедине с самим собой.

   И Юрий аж подпрыгнул от переполнявшего его счастья: наконец-то!... Наконец-то он смог сесть за свой рабочий стол и начать барабанить по клавишам "Макинтоша", даже и не обращая внимания, на какие клавиши нажимает и что за текст вырисовывается на мониторе. Давным-давно клавиатура его компьютера отлетала у него от зубов и он мог как Моцарт "играть на пианино с завязанными глазами". Пальцы его сами работали как заведённые, и, если внимания на них не обращать, то необходимо было обращать внимание только на то, какие мысли появляются у него в голове, чтоб не дай Бог на дисплей не проскользнуло ничего лишнего. Но в этот раз он смотрел на рядок книг Стивена Кинга, выстроившихся как талисман над столом с компьютером, только потому что знал что писать и мог смотреть куда угодно, только не на вырисовывающийся текст...

   Но... он сам не ожидал, что так неожиданно прервётся: взгляд его случайно упал на монитор... и ВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁВЕРНИМНЕМОЁ уже наполняло весь экран трёх минут работы Юрия за клавиатурой.

   "Верни мне моё"... Что это значит?... Совпадение, или... Ведь нельзя же ТАК ошибиться: допустить такую ОПЕЧАТКУ.

   Однако, Юрий в следующий раз уже был повнимательнее и поглядывал на монитор, а не куда попало.

   Вообще, до этого Юра собирался написать о сумасшедшем старике, посланным его (Юры) покойным дедом за героем этого рассказа, и о свихнувшихся милиционерах, которых давно уже пора бы уволить по инвалидности и отправить в профилакторий, на улицу Шепеткова. Но написал он совсем о другом... Сам не понимая, почему, но рассказ изменился ("секрет в рассказе, а не в рассказчике" давно стало для него девизом это знаменитое изречение его кумира и учителя, Стивена Кинга), как будто Юрий во время написания нашёл более интересную тему, чем "свихнувшийся город".

   Всю ночь и всё утро барабанил он по клавишам, так, что те аж нагреваться начали, но не на секунду не оторвался, пока не дописал до конца рассказ "Цирковой медведь" (рабочее название).

   Написал он о Владивостокском цирке; как полгорода собралось туда на супершоу: "На манеже десятиметровый медведь-гигант! Говорящий человеческим голосом медведь! Не пропустите это ЗРЕЛИЩЕ!!!" И зрелище стоило того, когда выкатили повозку со смирным гигантом. Подумать только - гигант добрее дельфина, обрадовавшийся такому неимоверному наплыву народа и заревевший "Привеееет, Владивостооок!!" Так и прошло бы шоу, если б "что-то" не изменилось внутри медведя и он не перестал бы рассказывать Самые Смешные анекдоты. Но... свой последний анекдот ОН закончил словами "... и пошли вы все на х...й!" ...Медведь взбесился и бросился на публику, десятерых или двадцатерых успев уже затолкать в свою полуметровую пасть. Он хватал народ горстями. Началась сильная паника: кучи до смерти перепуганных людей кинулись ко всем выходам. По медведю открыли огонь, но тот был словно каким-то киборгом (биороботом) - на него ничего не действовало. Но что было самое страшное, это что двери цирка не открывались: нельзя было ни войти не выйти. Юрий хотел закончить рассказ тем, что всё-таки с трудом, но двери поддались напору толпы и большая часть "участников шоу" всё же спаслась, но двери так и не поддались, - рассказ писался сам, вне зависимости от воли автора, - и медведь сожрал всех до единого. Потом на секунду остановился, громко рыгнул и разнёс одним ударом стену цирка, чтоб вырваться на улицу, как будто этого медведя одолел приступ клаустрофобии. На этом рассказ и закончился.

   И Юрий тут же включил принтер и отпечатал шесть листов, даже и не став проверять ошибки и проводить работку текста. После чего он, сложив всё в целлофановый мешок, прыгнул в "Хонду", пригнанную прошлым вечером милиционерами раньше чем он вернулся домой на "УАЗе" с "группой захвата". Он мчался в редакцию, ему нетерпелось похвастаться своей молниеносной-рекордной работой - широкоформатной новеллой, написанной за одну ночь (!).

   -- Вот здорово! -- воскликнул редактор, после того как Юра ему всё рассказал о своей последней работе. -- Давай, почитаю! -- И он бросив все до единого свои дела, уселся в передвижной стул и начал читать. Юрий тем временем двинулся в сторону бильярдной комнаты, чтоб хоть как-то убить эту часть приятного времени.

   -- Юран! -- остановил его на полпути этот тридцатилетний редактор, -- погоди-ка на секунду.

   Юрий остановился перед порогом в бильярдную и вернулся назад. -- Ошибок наделал?