Он повторял: «Я люблю бутерброд, люблю! (Да уж, люблю, это точно, а уж как я люблю макароны с мясом!). Я люблю бутерброд, обожаю, жизни без него себе не представляю! (Точно, еще пару часов без еды, и представляться мне будут одни только бутерброды…)».

Но нет, любовь получалась какая-то не такая. В. и так и сяк пытался, но все равно «любить» бутерброд он мог только в том смысле, который подразумевается, когда человек говорит: «Я люблю котлеты с луком».

Чутье подсказывало В., что настоящая любовь основывается на чувстве уважения, а как он мог уважать бутерброд? Полюбить бутерброд означало поставить его на одну доску с собой, а как В. мог сравнить себя с куском колбасы?! И в конце концов В. отказался от решения сложной проблемы «любви к бутерброду». Он довольствовался лишь легкой нежностью в отношении сего гастрономического изыска и открыл глаза.

Оглядев все пространство вокруг себя, В. не обнаружил ничего, хоть отдаленно напоминавшего бутерброд. Зато другой предмет вдруг обратил на себя внимание В.: у стены стоял торшер. В. присмотрелся внимательнее к торшеру и холодок пробежал у него по спине. Последний раз он видел этот торшер в чулане. Может, там был какой-то другой торшер, а этот уже давно стоит тут?

Нет, это именно тот торшер, из чулана, в этом В. не сомневался, как и в том, что он не приносил сюда эту большую несуразную штуковину. И словно бы у В. было мало поводов для волнения и страха, этот проклятый торшер вдруг включился, осветив всю комнату уютным оранжевым светом.

Трясущимися руками В. схватил торшер (отчего тот мгновенно погас) и, держа его на вытянутых руках, быстро отнес в чулан. Хлопнув посильнее дверью, В. закрыл чулан, оставив торшер в компании с другими совершенно бесполезными в данной ситуации вещами, такими как Парадный Татачи и прочая дребедень.

Опять ему понадобилось время, чтобы прийти в себя. В. легко мог поддаться панике и чуть ли не выть от страха. Ему пришлось призвать на помощь всю силу своего разума, чтобы худо-бедно объяснить себе такую явную нелепость, как внезапное перемещение торшера.

Было что-то очень жуткое в том, что предметы в этой «комнате», или как там еще ее называют, могли самостоятельно передвигаться. В. чуть не застучал зубами от страха, но вдруг его озарило: это шуточки Джаджа или Леяны, а, может быть, и самого Мастера Б.

Ффухх! Эта мысль сразу успокоила В. Что ж, это вполне им по силам, и кроме того, это, конечно же, в их духе. Такое объяснение вполне удовлетворило В., и он выкинул мысли о торшере из головы.

Однако же, оставалась другая неприятность: модификция не покорилась В. Возможно, еду нельзя модифитить, сделал вывод В., и попробовал сотворить что-нибудь несъедобное. Он выбрал граненый стакан. Затратив немало усилий, он смог кое-как «увидеть, услышать, ощутить, унюхать» и даже «попробовать на вкус» стакан. С любовью опять вышла неувязка, но определенно, стакан В. уважал больше, чем кусок колбасы.

В. открыл глаза. Никаких стаканов. Зато перед ним лежало махровое полотенце голубого цвета. Такое полотенце Леяна заказывала в Раздаче, и оно до сего момента лежало себе преспокойно в чулане. Что за ерунда? Почему вместо того, что хочет создать В., появляются предметы из чулана? Наверняка это проделки Мастера Б! Или Джаджа… или Леяны. В. взял полотенце двумя пальцами, словно опасаясь, что оно вот-вот загорится, и отнес его в чулан.

Видимо, В. не сможет ничего смодифитить. А ведь он мог бы попробовать растворить стены комнаты, развеять их в дым. Но где уж там, ведь он не смог вызвать из небытия даже граненый стакан! Если у него не получилось из ничего сделать что-то, то наверняка ему не удастся и что-то превратить в ничто. Без особой надежды В. закрыл глаза и попытался представить, как исчезают стены комнаты, как они рассыпаются в пыль, которую уносит ветер… ураган… Он открыл глаза. Ничего не изменилось. Вокруг все те же стены.

В. вздохнул. Очевидно, какие-либо магические действия В. мог осуществлять только в присутствии других обитателей Дома. Эта мысль походила на правду. В. и сам понимал, что его ощущения сейчас, когда он был один, и тогда, когда с ним рядом были, например, Джадж или Леяна, существенно разнились. Видимо, обитатели Дома, несли с собой атмосферу волшебства, которую сам В., в одиночестве, не был способен вызвать. В. окончательно разочаровался в модификции и больше не пытался ничего сотворить.

Время шло, час за часом, но никто не появлялся. Наступил вечер, судя по ощущениям В. Но он мог и ошибаться, ведь часов у него не было. Утренний оптимизм В. сменила тоска. Призрачные надежды на спасение развеялись. В. еще боялся признать тот факт, что сегодня в его комнату уже никто не придет.

Он вдруг почувствовал себя таким бесконечно одиноким, что ему захотелось плакать. В. сидел на полу в коридоре и смотрел на стену, в которой так и не появилась дверь лифта. Он не находил в себе сил даже подняться на ноги. В. тупо пялился на эту стену, хотя ее вид и растравлял его раны, заставляя опять вспоминать о том, что он по своей глупости оказался в заточении, причем не в тюрьме, а кое-где похуже.

По крайней мере, в тюрьме есть другие узники или тюремщики, с которыми можно перекинуться парой слов. И там есть окна, мечтательно думал В., пусть маленькие и зарешеченные, но через них можно видеть кусочек небосвода – голубой безграничной дали с бегущими по ней облаками.

А здесь ничего нет! Ни окон, ни дверей, ни входа, ни выхода! Ох, этот проклятый Дом Тысячи Тайных Неуловимых Дверей! Сейчас В. мечтал только о том, чтобы оказаться за его стенами. Он так и знал! Знал с самых первых минут, что здесь с ним случится что-то нехорошее! В. ужасался при мысли о том, что ни одна живая душа не знает о его несчастье, кроме, конечно, Мастера Б и его прислужников, а те, разумеется, были не в счет, ведь именно они сыграли эту злую шутку с В.

Он чувствовал, как в нем закипает ярость. Хотя В. знал, что ему некого винить в своем бедственном положении, кроме самого себя. Он сам бездумно последовал за проходимцем в дурацкой шляпе, который, наверняка, уже тогда задумал прикончить В.!

Неужели он брошен в этой треклятой комнате на свою погибель? В. еще надеялся, что все происходящее это не более чем глупая шутка или, может быть, нелепая ошибка. Лишь бы эта ошибка не стала роковой!

Может быть, о нем забыли? Джадж вполне на такое способен. Или Джадж решил, что В. и сам в состоянии выбраться из своей комнаты. Вероятно, В. опять нужно проделать замысловатую процедуру типа модификции, какую-нибудь «из-комнаты-выходицию» или «лифт-найденцию».

Была у В. и другая версия, и она казалась ему еще более правдоподобной. Что если это очередное испытание? И Мастер Б сейчас самолично наблюдает за В. и тихонько хихикает? Или, что еще хуже, за ним наблюдает не только Мастер Б, но и Леяна, и они вдвоем сейчас смеются над В. А то и втроем, вместе с Джаджем.

Да, скорее всего, так и есть, со вздохом признался сам себе В., и опять почувствовал, как в нем тлеет уголек ярости, грозя разрастись в такой пожар, который уничтожит последние остатки его самообладании. Но он держался изо всех сил, не позволяя искре разгореться в пламя. Что ж, если это испытание, и за ним тайно наблюдают, он не даст своим мучителям повода для злословия.

В. сел в кресло, пытаясь выглядеть спокойным, но внутри у него все клокотало. И опять его взгляд уперся в стену, В. повернул голову влево – снова стена, повернул вправо – стена и тут. Только чтобы не видеть этих мерзких стен, В. задрал голову вверх, но и там его ожидала очередная преграда – потолок.

Скрежеща зубами от молчаливого негодования, В. закрыл глаза. Как ни противно было самому себе в этом признаваться, но более всего в эту минуту В. хотелось заплакать. Он чувствовал себя маленьким мальчиком, которого хулиганы заперли в темном чулане, и он был близок к тому, чтобы завыть в полный голос подобно ребенку, призывающему на помощь свою заботливую мамочку.