А Виктор смеялся. Он был пьян и не верил в то, что такое на самом деле может происходить. Смотрел как будто бы в кинотеатре какой-то полулюбительский хоррор. Ну, съел он воронёнка, ну и что? Теперь над ним кружит бесчисленное полчище ворон? Хорошо, что дальше? Конечно, можно было предположить, но его рассеянное внимание и ослабшего ума не хватило для того, чтобы предугадать очевидное.

  Туча разом обрушилась на человека. Уродец под такой тяжестью просто упал, но продолжал "махать крыльями". Карканье сливалось в единое, грозное звучание, - точно гром после пернатой, неумолимой молнии.

  Непонятно каким образом, но Виктор явственно слышал тихий шёпот человека, которого живьём разрывали тысячи и тысячи ворон. Это было попросту невероятно, а потому мужчина лишний раз отмахнулся от серьёзности происходящего, ведь будь всё на самом деле, ничего бы он не услышал.

  - Да... избавьте меня от этой плоти... освободите меня! - с жаром шептал дурак, погребённый под стаей ворон. - Дайте мне свободу! Подарите мне... крылья и свободу!

  Происходящее словно зациклилось. Шёпот повторялся раз за разом, а вороны делали своё дело, - "освобождали" человека от его плоти, каркали и летали грозной тучей над терзаемым уродцем.

  В какой-то момент Виктор попросту уснул. Шёпот и происходившее его утомляли, а перевести взгляд уже не было сил. И он просто напросто уснул, смотря на происходившее, словно это было самым обыденным и скучным, что ему встречалось.

  В тот день Виктора разбудил Слава, и они вместе вновь принялись за работу. Вечером, как обычно, поделили "улов" поровну и прихватили по бутылке перемешанного, крепкого "пойла". А о том дурне, который ловил ворон, Виктор никогда и ничего больше не слышал. Ни разу его не встречал. Да и как-то попросту забыл.

  Всё в ту же неделю, под самый её конец, случилось ещё кое-что. Одно событие, которое смогло всколыхнуть болото, - Виктор вновь вспомнил то, что было важно. Этому не было видимых и ясных предпосылок, но... это было неизбежно.

  Они вместе со Славой разбирали различный хлам, - как всегда Виктор старался выискивать, бегло оглядываясь кругом, нечто ценное или какую-нибудь электронную, механическую рухлядь. Слава с лёгкостью выполнял свою часть работы, - тяжёлую и очень грязную, - разрывал голыми руками железо, потрошил таким не хитрым образом стиральные машины, холодильники... Виктор и к этому привык до того, что относился равнодушно, точно каждый также мог.

  Словом, тот день ничем не отличался от других. Также припекало солнышко, а в обед они ходили в брошенную деревню, - это уже стало своего рода традицией. Копошились на свалке, попутно готовя себе выпивку на вечер. Виктор даже начал предвкушать, как вечером будет выпивать в спокойствии и уединении, только он, кресло и старый, притащенный со свалки, телевизор.

  Как-то неожиданно и совсем не к месту, на свалку заявились школьники. В основном детишки и подростки лет от девяти до четырнадцати. Все в белых рубашечках, серых жилетках и гладко отутюженных брюках, в блестящих на солнце ботинках. Вместе с ними было всего несколько "старших", тоже школьники, но уже лет семнадцати, может, восемнадцати. И вот эти, с виду порядочные "дети", пришли на свалку. От их вида, на фоне свалки, у Виктора возник простой и логичный вопрос, который он задал Славе:

  - А чего это они тут? - спросил он, не отрывая от странной толпы взгляда.

  - Э-э-эх, - протянул горбач. - Всё-т-таки п-п-приш-ли!

  Причина их прихода выяснилась совсем скоро. Прежде, чем это случилось, заика успел только предупредить, что:

  - Н-не с-с-сопр-ро-от-тив-в-ляй-ся. Х-ху-уже б-буд-дет.

  А после этого, школьники, буднично так, обошли их двоих, взяв в кольцо и... замерли. Слово взял один из старшеклассников, поднявшись на мусорный холмик, - точно командир, в торжественной обстановке, посвящал новобранцев:

  - Мусор... мусор... оглядитесь кругом... что вы видите? Мусор, который мы выбросили... мы его выбросили, а биомусор наш мусор пытается отправить нам назад... они хотят, чтобы мы, - тут старшеклассник сделал паузу, окинув всех мелких серьёзным взглядом. - Они хотят, чтобы мы ели отходы, чтобы ели из выброшенной на свалку посуды... они желают, чтобы мы окружали себя такими "ценностями" - последнее слово он сказал с невероятным презрением, а после сплюнул. - Они насмехаются над нами! Они, самые ничтожные создания мира, смеются над нами! - и лицо, и жесты его отражали всё то негодование и злобу, которая сочилась сквозь слова. - Потерпим ли мы это?

  Прежде чем кто-либо успел отозваться, другой старшеклассник громко так рыкнул:

  - Ересь, хорош пургу нести! Пацаны, меси отбросов!

  Повторять не пришлось. Детишки, словно цепные псы, по команде хозяина, набросились на двух работяг свалки, работавших в стороне от прочих. И набросились на них со свойственной детям жестокостью.

  Виктора как-то быстро, с лёгкостью повалили на кучу различного хлама. Мелкие детишки, многие из которых не достигали до его груди даже макушкой, смогли опрокинуть его. Точно волчья стая, они разом терзали его, - запинывали, лупили чем-то подобранным на свалке, но что намного оказалось болезненнее, насмехались.