Только мужчина всё равно отправился в незнакомый район. А после продолжал идти, даже когда поверил, что это всего лишь сон. Шагал по брошенному району, меж мрачных домов, только от того, что имелся призрачный шанс поговорить с кем-то. Не переброситься парой общих и, зачастую, неловких фраз. А поговорить.

  Словом, Виктор хотел узнать, правдивы ли его воспоминания. И, по возможности, желал поговорить с тем самым старичком, который стал для него одним из приятнейших открытий за многие последние года.

  Немало проблуждав. Просто отдыхая от шума и суеты повседневности, мужчина из одной лишь глупой прихоти скользил взглядом по табличкам домов. Ему было и скучно, и спокойно от одиночества. А различные, самые неожиданные надписи на ржавых табличках, порой так его веселили, что не в силах сдержаться, Виктор смеялся. Не сдержанно, не подавляя свой смех, как это бывало обычно. А громко. Во весь голос.

  На домах, помимо всяких глупых названий, встречались и причудливые закорючки. Мужчина не помнил, где видел их прежде. Но всякий раз, когда Виктор пытался посмотреть на такие письмена, его голову начинала разламывать ужаснейшая боль. И, после пары-тройки неудачных попыток, он дал себе зарок: "Не буду на эту белиберду даже пытаться смотреть!" - что, собственно, у него получалось далеко не всегда. Любопытство. Его подводило любопытство.

  Только, спустя время, Виктор встал как вкопанный перед одной из ржавых табличек. Он шёл по центральной улице и, в бледном сиянии полумесяца, явственно смог прочитать название улицы. Вытащив из кармана помятую визитную карточку, сверился.

  - Да ну ладно! - неожиданно для самого себя, вслух сказал свои мысли. - Неужели всё это и в самом деле происходит?

  Виктор оторопело оглядывался кругом и не мог поверить, что он и правда не спит, что вокруг - действительность.

  Пришлось потратить ещё примерно двадцати минут, выискивая нужный дом. Но, как оказалось, и он там был. Только, прежде чем заходить в подъезд, мужчина обошёл дом, высматривая хоть какой-нибудь, пусть даже самый малый, проблеск света. Но... двенадцатиэтажный дом был абсолютно тёмной глыбой.

  С одной стороны ему хотелось скорее отправиться внутрь, ведь, возможно, старичок и в самом деле там. Что он ждёт его. Но с другой стороны Виктор испытывал не слабое такое инстинктивное опасение. Он не мог ясно сказать, что конкретно его беспокоило, - помимо всех прочих странностей, - но ему мерещилось, что рядом есть незримая угроза. Чувствовал себя зверьком, на которого из укрытия смотрит хищник. И это ощущение ему ой как не нравилось!

  "Ну, - мысленно протянул он, а после обратился к самому себе. - И что мне делать?"

  Мучительно было выбирать. Переступить через страх. Или бежать без оглядки. Спрятаться в привычном мирке. И надеяться, что слова о дурдоме, что больница и старик - всего-то плод его воспалённого воображения. И Виктор склонялся ко второму варианту решения проблемы. Склонялся, но чувствовал, что если ничего не изменить, то его жизнь и дальше будет мучительной тягомотиной. Что каждый день, и каждый новый сон будут давить на него. И как итог, его погребёт под собой просто не понимание, кто он вообще такой.

  "Да какого рожна я вообще раздумываю?" - впервые на своей памяти, в настоящем теле, он вспылил. Его било нервной дрожью, но он, твёрдо решившись зайти в брошенный дом, шагнул в густо заросший колючими кустарниками двор.

  Старая, тяжёлая, деревянная дверь на железных, ужасно ржавых пружинах, не хотела открываться. Казалось, что она стенала, когда Виктор пытался её открыть. Это был очередной момент, настороживший его, но... мужчина опять переступил через доводы разума и шмыгнул в едва приоткрытый проход.

  Подъезд являл собой жалкое зрелище запустения. На стенах полопалась и осыпалась старая краска. В оконных рамах, в лучшем случае, оставались острые остатки стекла. И, когда Виктор поднимался по ступеням, под его обувью хрустели осколки стекла, краски и ещё какое-то хрустевшее крошево.

  В подъезде было местами светло, ведь прямо в окна меж этажами светил полумесяц, а местами ужасающе темно. И проходы, - длинные коридоры на этажах, - чуть ли не бесконечный туннель, в котором не было видно конца из-за беспросветной темноты.

  Виктор, помня приписку на визитной карточке, знал, как высоко ему нужно подниматься. Восьмой этаж. Он точно это знал. И шёл туда, как на закланье. Безропотно. Терпеливо. Без страха и сомнений. Ни хруст под ногами, ни окружающий, подавляющий мрак, не могли заставить его повернуть назад. Сам от себя мужчина не ожидал подобной решительности и готовности идти до конца, на встречу с чем-то не ведомым.

  Его бы не удивило, окажись кабинет пустым. Он бы не испугался, окажись всё это заранее приготовленной западнёй очередного пугающего сна. Как сам думал мужчина, он был готов ко всему. И уже шагая в кромешной темноте, едва имея возможность различать железные таблички на дверях, приготовился ко встрече с чем бы то не было. Но, случившееся всё равно смогло его изумить. Точно получил обухом по голове.

  Дверь тихо скрипнула. В глаза ударил, после темноты, болезненно яркий свет. Из глубины кабинета, вместе с приятным запахом мускатного ореха, донеслось:

  - А! - протянул знакомый, старческий голос. - Вот и вы, молодой человек! А я уж было забеспокоился, не случилось ли с вами чего-нибудь?