Литровая бутылка воды, выпитая им за один раз, помогла ему немного успокоиться. Он закрыл холодильник и уперся лбом в дверцу смотря себе под ноги. Они сейчас казались ему чужими. Такие ватные и непослушные. Он отдышался и прислушавшись к сердцу, которое все-таки выровняло свой бег, выпрямился. Истерика и паника прошли. Влад рассмеялся над самим собой и шагнул к кухонному шкафу, что весел под потолком. За дверцей которого скрывалось одна вещица.

Серебряный портсигар. Женин подарок на новый год. Первый и последний. Одновременно слишком дорогой сердцу, чтоб избавиться от него совсем и приносящий Владу огромную боль и тоску, чтоб пользоваться им или просто видеть. Напоминая даже своим предназначением о том, как же красиво, Женя забрала у него первую сигарету. Завела его тогда до режущего предела этим жестом, а на самом деле, так просто и легко, украла его черствое сердце. Там то, на дне этого портсигара и лежала заветная бумажка.

Он ее спрятал тогда и забыл. Заколотил! Выкинул за пределы своей банки, в которой прятался от реальности. А она же была перед глазами, и тот капитан с ее, с Жениными, светлыми глазами, тогда выложил ему все на блюдечке, да с голубой каемочкой! Но Влад просто тонул в своем горе и не хотел всплывать на поверхность.

Прочитав Женины строчки еще раз, Влад сказал;

— Ты же всегда делаешь только то что хочешь! — он ударил себя кулаком в лоб и пересыпав сигареты в портсигар отправился первым делом в душ.

Уже через час он выследил Платова, не обращая внимания на звонки Сорина и другие, те, что по работе. Тот был на своем рабочем и на часах было еще рано, но к обеду Платов вышел из здания администрации и сев в свою черную ауди, двинулся в сторону выезда из города. Влад следил за ним отчетливо понимая, что только рыжий Платов сможет привести его к Жене. Не веря тому, что она скрыла все от него и выбрала в помощники этого ублюдка, Влад наблюдал за ним. Платов остановился у пекарни, на парковке которой стояла та самая, якобы сломанная тундра. Он забежал в пекарню разговаривая с кем-то по телефону, и Влад не сомневался, что тот говорит именно с Женей. Его разрывали очень сильные чувства и желания. От захватывающей дух нежности и счастья, до дикого и еле удерживаемого самим Владом, желания придушить, причем сразу обоих.

Платов вышел из пекарни с увесистым пакетом и ожидаемо вместо ауди пересел в тундру. Влад двинулся за ним, осторожно, боясь спугнуть. Ему необходимо было, во что бы то не стало, увидеть Женю со стороны. Не касаясь Платова и не выдавая себя для Жени, иначе был слишком высокий риск не совладать с собой и убить обоих не разобравшись.

Когда Платов съехал с трассы к обычному дачному поселку, Влад совсем отстал от него, упустив его из вида специально. Прокатиться по всему поселку и обнаружить приметную тундру у нужного дома не составило ему труда. Завидев вдалеке эту машину у участка с кирпичным домиком, из трубы которого к небу тянулся серый дымок, Влад тут же остановил свою машину. Добежав по дороге вдоль трех участков, он оказался перед окном домика и увидел Женю.

— Живая! — расплываясь в улыбке как дурачок, констатировал Влад и тут же прикрыл ладонью рот.

А они его не увидели. Женя активно рылась в пакете из пекарни, что вытаскивала и ее личико было озарено счастьем. Рыжий, как про себя его называл Влад, уносился из комнаты куда-то и возвращался обратно, то с чашками, то с тарелками. Они о чем-то весело разговаривали, но сквозь пластиковые окна, Владу не было слышно, о чем.

Когда рыжий припер в комнату и водрузил на круглый стол, большой, пузатый чайник, они оба уселись за него. Он разлил горячий чай по чашкам. Женя такая уютная в сером толсто вязанном, явно мужском свите, с высоким горлом и двумя косицами, впивалась в огромный кусок свежего пирога и о чем-то задорно беседовала с Платовым. Они смеялись. А когда Женя, бросила в Платова сушкой Влад и без того закусивший собственную ладонь до боли, не выдержал и рванул обратно к своей машине.

Глава двадцатая.

Все ночи, Женя плохо спала. При Платове она еще держалась, а вот когда оставалась в доме одна, на нее накатывала тоска. Все два месяца, с каждым днем все больше, она хотела расплакаться, но не могла. Лишь глаза жгло, и голова начинала болеть.

Все тревоги, что роились словно пчелы в ее душе, щекотя изнутри своими мерзкими крылышками, отступали лишь когда за окном показывалась знакомая тундра.

Женя ждала Платова не только потому что перед ним нужно было держать лицо, и она хорошо это делала, она ждала еще и вестей. Время шло, но ничего не происходило. Все ниточки что Женя оставила для Влада, потому что не могла сказать ему правду, остались им незамеченные.

Но она не хотела верить в то, что он не обратил на них внимания, не стал докапываться до истины. Не обратил внимания на то, что Платов так и остался никем, не тронут, хотя Влад точно знал, что компромат на него имелся.

Прошла еще неделя после того, как Влад стоял под окнами дачного домика и разглядывал Женю. Она опять плохо спала, отгоняя дурные мысли о том, что ошиблась. Заснувшую почти под утро, ее разбудил визг тормозов. Она еще не успела встать с постели, а в дом ворвался Платов.

— Что случилось? — когда Женя вышла из спальни, укутавшись в одеяло, Анатолий жадно пил из кувшина воду.

— Он все продает. — давясь произнес он.

— Все продает? — переспросила Женя, садясь в кресло, чувствуя, как кружиться совсем дурная голова.

— Все твое. — Платов поставил кувшин на стол и опустился перед Женей.

— Хватит ждать Женя. Он ничего не понял. — Анатолий взглянул на нее, пугаясь ее спокойного лица.

Она молчала. Не потому, что не знала, что сказать, замерла и боялась даже дышать, от того, как сильно скрутило низ живота. Там, под пледом она положила ладонь на живот что встал твердым шариком.

— О ребенке подумай. Тебе обследоваться надо, а не тут сидеть. — Анатолий говорил то, о чем Женя уже давно и не раз думала.

— Ты прав. Я…пойду…мне полежать нужно. — Женя резко встала несмотря на то, что все ей давалось с трудом.

Анатолий помог лечь ей в постель, налил ей чая.

— Ты постарайся поспать. Я заберу тебя, как только билет куплю. — Платов поцеловал Женю в макушку, чего она даже не заметила и нехотя вышел из дома.

Он любил ее несмотря ни на что. Пусть его любовь и потерпела большие изменения за последние месяцы, она была ему дорога. И если бы он не должен был молчать и скрывать то, что знает, то ехал бы не за билетом, а прямиком к Владу.

Уже вечером они стояли в аэропорту. Анатолий привез Женю почти к концу регистрации. По паспорту только перед Платовым стояла уже Маргарита, а не Женя. Жгучая брюнетка с ярким макияжем, длинная, прямая челка доставала до пышных ресниц. Шикарная черная шуба из норки доходила до самого начала высокого каблука. В руке у нее была только сумка, большего ей не требовалось.

— Отцу моему адрес передашь. Я сообщу. — Женя говорила спокойно и даже с легкой улыбкой.

— Передам. — Анатолий поражался Жениной выдержке, потому что даже ему было тяжело.

— Спасибо тебе за все! — Женя даже подошла к нему и обняла.

— Жень. Я больше не пустое место для тебя? — он готов был услышать что угодно, но ему необходимо было знать все наверняка.

— Ты мой личный дьявол хранитель. — Женя рассмеялась и взглянув напоследок на рыжего, резко развернулась и пошла к стойке регистрации.

Платов проводил ее взглядом, потом, как договорились дождался от нее сообщения что она уже в салоне самолета и покинул аэропорт. Он ехал, стоял в пробке, потом опять ехал, а перед глазами стояла уже бывшая жена. Лица собственных детей он даже вспомнить не смог. А ведь она его любила и возможно еще любит. На одной из улиц города он остановился и купил в ларьке простые цветы. Именно такие любила Карина. Он помнит.

Женя села в самолет. Он взлетел. Она ревела. Скрывшись в черных волосах, беззвучно открывала рот как рыба, сгорбившись над ладонями, в которые капали слезы. Тушь была хорошая и слезы были прозрачные.