Не выпуская моей руки, Каурналь перекинул через плечо здоровую мешковатую сумку и свернул с узкой тропинки в лес. Я бежала следом, спотыкалась о камни и вскрикивала от боли, когда жесткая трава хлестала по ногам.

Ой, можно подумать – это моя вина, что брожу тут с ним по лесам! Ты глянь, еще и возмущается! Да если бы не он… Ух! Зла не хватало! – хотелось выцарапать бесстыжие глаза! Но позже. Я смирила гнев, все же лешак спас от насильника.

– Верни меня домой немедленно! Даю слово, что получишь награду и избежишь наказания! Соглашайся, пока не поздно!

– Хватит уже! – мужчина резко затормозил и процедил, проговаривая каждое слово. – За тобой никто не придет. Забудь! Ни один санабулец не способен проникнуть в Нижний мир. Ты тут не принцесса, пойми, наконец! Ты – посылка, которая очень нужна заказчику. Так давай облегчим друг другу задачу? Ты будешь выполнять, что скажу, и помалкивать, чтобы сохранить никчемную жизнь, а я спокойно доставлю тебя целой и невредимой, получу свою плату. Конец истории!

– Послушай, Каурчик Диковатый, плевала я на какой-то там заказ! – вырвала руку из захвата и подбоченилась. – Какой же ты идиот, если думаешь, что за мной никто не придет! Ты глупый или притворяешься? Еще раз повторю для особо «одаренных»! – закатила глаза. – Я – будущая императрица Санабула! Очнись, песик! – покрутила пальцем у виска. – Не играй с огнем! Мой отец разнесет Нижний мир на щепки! По камушкам разберет! И если со мной что-то случится, твое бренное волосатое тельце будет болтаться на веревке на потеху публике!

– О, нет! Все-таки повредилась умом, – лешак скорчил огорченную рожицу. – Лучше бы икала, как ослица! – брызнул ядом нахальный оборотень. – Я все сказал! Можешь и дальше витать в облаках и купаться в лучах былого величия. Главное, делай это молча и иди уже вперед! – пребольно ткнул кулачищем в бок. – И не смей называть меня Каурчиком! Еще раз услышу, отшлепаю, обещаю!

Я злорадно улыбнулась, ускорила шаг и обернулась:

– Извини, Каурчик, больше так не буду, – и показала язык.

– Ну, все! – взбесился похититель и погнался за мной. Настиг в считанные секунды, подхватил на руки так, что моя пятая точка оказалась выше головы. – Я предупреждал! Если император не сумел воспитать дочь, как надо, этим займусь я!

Нахал в самом деле шлепнул меня по ягодице!!! Да так больно, что закричала во все горло, и Каур тут же зажал мне рот рукой.

– Тш-ш-ш… – затаился. – Слышишь?

– Что это? – от сторожки донеслись страшные звуки, будто стадо кабанов неслось по лесу. Оборотень ослабил хватку, принюхался, его глаза сверкнули в темноте, а узкий зрачок вытянулся в струну.

– Бежим! – негромко вскрикнул и потащил за собой на такой бешеной скорости, с которой никогда в жизни не бегала.

– Не могу больше! – задыхаясь, рухнула на колени и едва не пропахала землю носом, так как Каур тащил меня за руку. – Хоть убивай, а с места не сдвинусь!

Я на самом деле исчерпала силы. Перед глазами давно мелькали мушки, и я не видела, куда бежала. Сколько раз успела упасть – не сосчитать. Лицо горело от хлестких веток, на которые постоянно натыкалась. Сапожки прохудились, в них битком набилось мелких камешков и травы. Еще и мозоль натерла. А рана на бедре не просто ныла – горела драконьим огнем. Если это состояние не сама смерть, то не знаю, что может быть еще хуже!

– За нами погоня, – процедил оборотень, который едва ли запыхался после дикого бега по лесу. – Волки бы напали еще в деревне, да не смели, пока Хамхар принимал нас гостями в доме. Бездумной выходкой ты развязала им руки. На что рассчитывала, куда бежала? Каждый, кто покидает защитный круг, остается сам по себе. И уже не важно, зверь нападет или оборотень, для каждого ты – добыча!

– Мамочки! – задрожала всем телом, – ты ведь не отдашь меня? Не допустишь, чтобы мне навредили? Пожалуйста, Каурч… наль, – взмолилась, умирая от страха.

– Будешь слушаться? –  поморщившись, уточнил мужчина, а я закивала с такой силой, что голова едва не оторвалась.

– Буду! Все буду! – Крестом сложила руки на груди.

– Что, все-то? – ухмыльнулся оборотень, – а то у меня фантазия богатая, такого напридумываю, до конца жизни не отработаешь.

– Ну, слушаться тебя буду и… молчать, да! Правда, слово наследницы Доркайма!

– Ладно, иди уже сюда, наследница, – лешак потянул за руку, поднимая меня на ноги, и одним движением закинул себе на плечо. – И запомни: главное – помалкивай! – для убедительности еще и хлопнул по попе, отчего я взвизгнула, а потом сорвался с места и побежал дальше.

Кажется, на животе образовался один сплошной синяк, а по бедной филейной части ударила каждая ветка, встреченная на пути. Я честно держала обещание и молчала, только поскуливала, когда доставалось особенно сильно. Не знаю, сколько времени Каурналь петлял по лесу, показалось – вечность. Вроде бы и погоня отстала, а оборотень бежал и бежал.

Вот это силища, – невольно загордилась своим похитителем, – сколько времени тащит на себе такой груз и ни капли не устал! Чтоб его блохи покусали! Этот гад сам виноват! Не будь его, нежилась бы сейчас в теплой постельке во дворце и все, о чем волновалась с утра, это какое платье выбрать к завтраку. Но нет, я неизвестно где, неизвестно с кем тащусь неизвестно куда по Дикому лесу!

– Прибыли! – Каурналь неожиданно остановился и сбросил меня на землю.

Охнув, схватилась за мужчину, чтобы удержать равновесие. Ноги, между прочим, не держали. Затекли в неудобном положении, но я ведь и слова не сказала!

– К-куда прибыли? – огляделась. Кроме овражка и нависшего над ним громадного дерева с выпирающими корнями, ничего не увидела.

– Это мое тайное убежище. Прятался здесь от… гм, не важно. В общем, пересидишь тут, пока я уведу погоню. Они идут по запаху, который ни с чем не перепутаешь, а потому…

Не понравилось мне, как оборотень на меня посмотрел. Будто что-то мерзкое задумал. Я же принюхалась к себе, не постеснялась и ткнулась носом в подмышку.

– И ничего не пахнет! Ванная, конечно, не помешала бы, – от незаслуженного оскорбления навернулись слезы. Разве это моя вина, что мне не предоставили условий, чтобы помыться по-человечески? И еще попрекает этим! У, зверина дикая!

– Я не имел в виду ничего такого. Просто у оборотней особый нюх, если не знала. А ты пахнешь, – мужчина слегка подался в мою сторону, втянул ноздрями воздух, – сладкой карамелью и земляникой. И это срочно надо исправить! Только умоляю, молчи!

С этими словами, Каурналь усадил меня на землю, выдрал пучок травы, смял его между ладоней, а потом… потом это чудовище принялось меня пачкать! Если бы не дала слова молчать, визжала бы, как резанная. А так, только кусала губы и роняла предательские слезинки, при виде того, во что превращалась одежда, кожа и волосы.

– Так надо, – только и сказал оборотень в утешение, – если хочешь жить, потерпишь. Вот эта травка, – показал, а для убедительности растер между пальцев и смазал мне кончик носа, – отбивает запах. Ни один оборотень не почует, если намажешься ею. Поняла? Кивни.

Я кивнула, машинально взяла стебелек, чтобы рассмотреть получше, когда рассветет. Я же не оборотень, чтобы видеть в темноте!

Затем Каурналь подвел меня к подножию дерева, раздвинул корни и приказал забираться внутрь.

– Не-а, – помотала головой, наотрез отказываясь лезть в черную дыру, – мне страшно. Я туда не полезу!

– Полезешь, – строго шикнул мужчина, – и будешь сидеть тихо, как мышка. Иначе тебя отыщет десяток таких, как Рамил. Представь, что они с тобой сделают, – как-то издевательски неуместно подмигнул гаденыш.

От одного воспоминания о бородатом ужасе, я ойкнула и покорно полезла в нору. Там оказалось на редкость просторно и сухо. Пол устилала прошлогодняя листва, на которой запросто можно улечься в полный рост. Все не так страшно, как показалось вначале!

– Я оставлю вещи. В мешке найдешь воду, лепешки и вяленое мясо. Меховые шкурки, если станет холодно. К востоку отсюда, метрах в пятистах, протекает ручей, там пополним запасы воды, а пока старайся экономить. В фиалах – зелья, но некогда объяснять, отчего они и как различить. Одно скажу, те, что с черной крышечкой, не трогать ни при каких обстоятельствах. Там яд! Есть лечебные, укрепляющие, ну и всякие там разные. А теперь главное! –  Каурналь схватил меня за подбородок и заставил смотреть прямо в зеленющие глаза, – пообещай, что не покинешь убежище, пока я не приду. Чтобы не происходило снаружи, ты не должна выходить! Обещай!