– Да.

– Тогда чего тут сидишь? Иди осваивай мини-бар, завтра еще обновить успеют, на дорожку «Джека» или «Хеннеси» прихватишь. А я пойду посмотрю, что снится нашему олигарху. Сестра! – он щелкнул одной из кнопок в стене, – через пять минут жду у Жилинского, внеплановая диагностика, не нравится мне он… – хлопнув Родиона по плечу, он неспеша удалился.

Как в итоге выяснилось, «на дорожку» у Артура Аркадьевича коньяком не ограничивалось.

– Вот тебе таблетки с запасом. – главврач потряс увесистой баночкой, – не факт, что они вообще понадобятся, головные боли по идее не должны вернуться. Но, если да – пей не задумываясь. Вот тебе шампунь. В кругах, куда мы с тобой вхожи, с такой прической вращаться не принято, а если будешь им мыться утром и вечером, к ближайшему визиту в alma mater худо-бедно обрастешь. Теперь – о кругах! Вот тебе записка. – он положил на стойку листок бумаги, – покажешь декану. Если вдруг его не застанешь – ректору. Или Андрюше Соколовскому, мой приятель по… тем годам. Знаешь такого? – Родион кивнул. Трижды доктор наук Соколовский был в студенческой среде живой легендой. – ну и прекрасно. Тоже не последний человек в ВГУ. – Конюков усмехнулся, – такое с ним когда-то творили. Огонь. А собственно записка открывает двери в мир закрытой сессии. Ты как-никак только перенес операцию на мозге, а что тут, что там не садисты. Все-таки. Но только на тройки. Для оценки повыше нужно будет на экзамены хотя бы явиться. И хоть что-то внятное ответить. За стипендию у нас принято драться. В твоем случае символически.

Родион повертел листок в руках и положил обратно.

– У меня такой расклад, что явиться придется. Платит за все отец, а у него на счет меня были вообще другие планы. Портить картину мне вообще не вариант. Ну и так еще… Для самооценки.

– Я в тебе и не сомневался. – Родион хотел было поблагодарить врача и пожать ему руку, но тот ладонь отдернул, – Еще не все! Насчет экспериментального лечения, – Родион резко насторожился – Саныч… Да чтоб меня… Баграт Александрович установил тебе экспериментальный датчик.

– Фу-ух, я уже подумал, что придется оплатить мини-бар. – врач оценил шутку и рассмеялся, – а куда?

– Внутрь черепной коробки, конечно, ты ведь не по поводу эректильной дисфункции у нас наблюдался. – Родион сделал вид, что не заметил ответного подкола и слушал внимательно, – датчик активирован. Если что-то пойдет не так, ты сразу узнаешь об этом и позвонишь кому?.. – Родион кивнул, – Верно. Мой номер есть на новой симке. Завтра в шесть утра датчик перезагрузится, и будет мониторить работу всего организма. Там даже интерактивное меню есть, но подробнее рассказать не могу, даже не представляю как оно работает, – главврач развел руками, – но разработчики утверждают, что даже ребенок разберется, так что… – он похлопал Родиона по плечу, – Отпускаю с миром первого счастливого обладателя системы раннего предупреждения. Если все получится… Ты и не представляешь, от скольких болезней больше не нужно будет искать лекарство. Зачем вкладывать миллиарды в разработки, когда можно будет диагностировать и удалять заболевание автоматически на самой ранней стадии. Да даже антинаучный коммерческий CRISPR с его элитарными перспективами!.. – Родиону от этой пламенной речи стало слегка не по себе. Главврач заметил его волнение, – да не напрягайся ты так. Это эмоции. Лучше почувствуй момент. На прием… – он сосчитал про себя и заторопился, – через две недели. Ладно, машина ждет. Надеюсь, тебе у нас понравилось. За Корейко нашего извини. Если что, я всегда на связи.

После долгого рукопожатия Конюков, не оглядываясь, удалился куда-то вглубь здания. Родион вышел во внутренний двор. У ворот терпеливо дожидалась иномарка с эмблемой клиники. Окинув напоследок взглядом роскошный фасад, он сел в авто.

***

– Я здесь остановлю, хорошо? К пятьдесят второму только на вездеходе, или на вертолете там…

– Да-да, так даже лучше.

На самом деле, Родион с самого начала хотел попроситься на выход пораньше – при всей ее роскоши, в клинике СМТ не давали кофе. Точнее давали, но либо без кофеина, либо из ячменя или еще какой-нибудь суррогатной дряни. А на Мира 50, к его удовольствию находилось некое подобие кофейни с поэтичным названием «Кафе», прожжёнными клеенчатыми скатертями и пропитывающим одежду насквозь запахом беляшей, но вполне сносными напитками.

Противный ветерок прошелся по нехотя обрастающей родионовой плеши. В этих местах такая «прическа» не была редкостью, но Родион все же накинул капюшон толстовки.

Впитывая вышеупомянутый запах, пока кофемашина жужжа и скрежеща выдавливала из себя по капле струйки вожделенной жидкости, Родион одновременно ассимилировался обратно в привычную среду, меняя кожу незаметно для самого себя и отдавался в лукавые объятия ностальгии: если в Восточносибирске подобное заведение выглядело вопиющим анахронизмом, то на его малой родине других попросту не было.

Перекладывая из одной руки в другую горячий стаканчик, он добрался до подъезда и привычно нащупал в левом кармане ключи, но только у входа в квартиру сообразил, что связка из трех тощих ключиков, без брелка, толстовку покидала, а после прачечной заботливая рука кого-то из работников клиники вернула ее на прежнее место.

Квартира номер 17 как будто не заметила отсутствия хозяина. Не в полном, конечно, смысле хозяина – отец Родиона, человек торговых кровей, выторговал эту жилплощадь за смешные семь тысяч в месяц, но оплатил за два, а по истечении срока – еще за три года вперед, но об этом позже. Обставлена она была в духе интерьеров какой-нибудь компьютерной игры на заре самого этого явления – без лишней детализации: справа у стены стоял неудобный и топорный компьютерный столик из мебельного магазинчика через дорогу, скрипучее кресло, кричащее голосом то ли чайки, то ли цыпленка-бройлера, если начать на нем качаться, рядом с ним – допотопный, с потрескавшимся покрытием, лакированный шкаф, запиравшийся на ключ, доставшийся от предыдущих хозяев, у другой стены рядом с дверью на балкон – диван в безвкусный пестрый цветочек все из того же магазина, у стены напротив – второй и последний предмет мебели, представлявший советскую эпоху – громоздкий раскладной столик с неимоверно тяжелой столешницей. Столик пустовал.

Кухне удивить тоже было нечем – в шкафчиках с кривыми дверцами, составляющих то, что обычно называют «гарнитур эконом-класса», кроме чая, сахара, пачки растворимой лапши на случай внезапного голода или лени, набора посуды на полторы персоны и пакетика с запасными саморезами и другими, менее понятными деталями, никогда ничего не хранилось. В мойке лежала пара кружек с бурыми кольцами на стенках. Неуверенно стоящий на украшенных рубцами от частых ударов табуреткой ногах обеденный стол пустовал. Его край облизывала колышущаяся занавеска – когда хозяин в последний раз покидал свое жилье, то оставил форточку открытой, и в квартире устоялся мерзкий холодок.

Форточку Родион закрыл первым делом. А больше дел собственно и не было. Разве что одно. Он немного порылся в шкафу и извлек оттуда абсолютно новый, с пленкой, телефончик – простенький, какие раньше родители давали первоклашкам, чтобы быть на связи, до тех пор, пока и эта категория потребителей не принялась отчаянно мериться дюймами диагонали и прочей несомненно важной атрибутикой. Крышка телефончика поддалась не без труда, и извлеченная ранее из пакетика с застежкой симка твердо заняла свое место. Пропущенных нет. СМС – тоже. Телефон они тоже что ли оплатили?..

Родион собрался было посмотреть, как себя занес в список контактов Артур Аркадьевич, но передумал. Отложив телефон, он включил компьютер. Поморщился – в сообществе 517-ой группы, как и следовало ожидать был закреплен пост со словами поддержки. Мелочь, приятно, но внимание к своей персоне Родион не любил. Два новых сообщения – наведя было курсор, Родион передумал и развернулся в кресле вокруг своей оси. Оно нехотя вскрикнуло.